Что другое

    
~
Небо алое - сполохи в водах
цвета крови и пепла в груди.
Мы уходим. Но прежде ухода
ставим метки - как цену пути.

Канонады звучат за рекою
и пылают пожары в ночи.
Мне - поручик: «Беги, я прикрою..»
Я: «Дожмём до рассвета, молчи..

Береги свои силы. И конных
я возьму на себя. Ты же - в след
бей по пешим. Меня, как иконой
охраняя. Чтоб новый рассвет

не забыл про нас - сирых, убогих..
Чтоб за давностью памяти лет,
ставя свечку, просили у Бога
нашим душам отлёт эполет..

Вышивая - и крестик, и глади.
Собирая корзину из МРОТ.
Я сужу - на успехи не глядя.
Мой последний крестовый поход.
~



     «Я никогда не была в этом месте. Как добавил бы наш давний премьер-министр: « - и вот опять!» Но узнала его сразу, с первого огляда. Оно тронуло меня, навязалось своим немыслимым пейзажем. Поразило прозрачным родством и внутренней идентичностью.

Нет - видала. Была, жила, ходила..

Подумалось, может дело в сезоне. Иногда, краски другого времени года меняют картину местности до неузнаваемого. Вводя в заблуждение..

Но это был не тот случай! Локация воспринялась и отметилась чем-то древним, неслучайным. Долина в розовой дымке и нависшее над нею - анфиладами и галереями - ущелье. С распознаваемым рельефом, знакомыми уступами, значимыми высотами.

Автобус притормозил на повороте. Услужливый водитель извлёк из чрева старенького «туристического» мои чемоданы. Поставил рядком на выжженную солнцем, жёлто-охристую колкую траву. А я замерла на обочине. Приладив козырёк из ладошки ко лбу, всё смотрела, смотрела вниз и по сторонам. И не могла наглядеться. Ошарашенная и опалённая - как та трава - чудом возвращения.

Тур в Италию. Взятый почти на авось, почти насильственным образом. Мне его втюрила подруга, как «горячую» находку. Перерастал в необыкновенное приключение вглубь себя.


   Лигурия.. Я знала о ней не понаслышке. Она и обособленной витала во мне давнишними не прожитыми воспоминаниями. Я периодически наталкивалась на неё и на всё, с нею связанное. И когда в славном описании моей предстоящей поездки мелькнуло «Лигурия» - я отозвалась. И гаркнула: «Беру. Сколько?» Мне отслюнили - я пошла собирать вещи.

Всю дорогу, весь путь - до аэропорта, в самолёте, межгородом по провинциальной Италии - я думала о ней.
Место разрушительных землетрясений и пепла инквизиции..

То, что описывают в рекламных глянцевых проспектах - может ли сравниться с гиблой и кровавой историей этого урочища! Соседняя Франция, мелкая галька, Ривьера. Да Бог с вами! А чёрные деревеньки в глуши каменистых разломов Альп. Со своими тесно хранимыми традициями и укладами. Кои временами проявляются, да ярко.. И накатывающими - как тёплые волны Лигурийского моря, у Портофино - вслед за этим трясения почв. Неожиданные, могучие, выравнивающие все народившиеся и укоренившиеся - почему, откуда?.. - уродства местности. И оставляющие округи разрушенными и мёртвыми.

Хорошо, что тур был необременительным. Общая - как бы - отправка и возвращение. Некие точки, локации - сборов, желательные, для подсчёта и сверки списков. Большая информация единая - куда лучше, как проще, что нельзя. Инструкции - письменные, на бумаге - с телефонами посольств, адресами отелей. И клятвенные заверения - «пожалуйста, а то мы вас не найдём!..» «Не найдём» звучало многообещающе и так себе. Я ориентировалась на инструкции.

Впрочем, когда я созвонилась с главной и сообщила, что останусь в одном заветном местечке на подольше. Она крякнула и заявила: «Главное - явитесь к самолёту! Остальное, хоть олива не расти..» Я оторвалась от связи и вздохнула с облегчением: «Свободна!»


   Про точку, возле которой меня высадил автобус не сказано было ничего ни в одном путеводителе. Она будто проклюнулась из пустынной долины, помножилась байками и отзывами, выскользнула из страниц приключенческого романа. И уставилась прямо на меня - осваивай!

Про «пустынную» я погорячилась. Двигаясь в приличном темпе - не смотря на тяжесть баулов - вдоль трассы. Я постоянно окидывала взором красоты местные. Таращилась на скалы - они шли параллельно, с левого края шоссе и не представляли какого-то уж интереса. Вверх - на небеса лазоревые. Казалось, нигде и нет таких! Даже и в прочих областях Италии.

И в долину.. Она была неширокая и небольшая. Но уютная, укромная и тягучая. Над ней висел дымок - могло бы почудиться, что от очагов домашних. И в них варят похлёбку и жарят ароматное мясо. А потом, вся семья соберётся в столовой, за длинным деревянным, потемневшим от долгого использования многочисленными едоками столом.

Зелень обтянула - как плательным ситчиком плотную бабью задницу - всю площадь долинную. И забралась на нижние ярусы скал. То тут, то там разбросаны были дома. Церковь, ратуша, пара мостов через быстринные горные речки. Что-то вроде парков или скверов - с фонтанами, наверное, и прочей развлекаловкой. Какие-то пафосные здания - «в стекле и бетоне», куда ж без них. Но в целом - милота, да и только!

   Я добралась до странного многоступенчатого спуска. И преодоление «труднодоступного» пошло ходче.

Уже внизу встретился паренёк с лошадкой. Голубоглазый красавчик восседал на тележке и вяло управлял кобылёнкой. На хорошем английском я вопрошала - «Далече ли до крепости?» Он изумился, переспросил - на посредственном английском: «Что, что? Что мадам нужно?» Я хихикнула и ответила на чистейшем русском: «Классиков читать надо! Неуч!» Села без приглашений с краешку. Закинув перед тем сумки позади возницы. Устроилась и прицокнула: «Эй-ей! Но! Пошла, родимая..» И коняшка затрусила с весёлостью и энтузиазмом..

Пока меня растрясало на телеге, я не могла отделаться от впечатления, что еду домой. Та лёгкость, с которой я - человек светский и рафинированный - обуздала парня с лошадью. Говорила лишь об одном - он меня знает. И говор мой среднерусский, широт «неустойчивого земледелия». И манеру вмешиваться в чужие - казалось бы - дела. И улыбку - очаровательную и доверительную.

Он и рад бы попросить платы или хотя бы составить разговор - чтоб не скучно плестись было. Но молчит и терпит мои указания и комментарии - на русском, впрочем.

Бидон с молоком - большой, оцинкованный, как у нас в России в необъезженных цивилизацией уездах - покачивался рядом. Я периодически облокачивалась на него. И он холодил спину через тонкую ткань блузки. «Не боишься - молоко-то скиснет? Такая жара..» - подкалывала молодчика. Он только молчал и уныло мотал головой. «Не боится! Молоко - знать - чужое..» - думала я.

Мы въехали в городок. По приближению, я откорректировала ранг населённого пункта. И не по причине наличия храма и городской управы. Скорее по неразумению нашему, российскому. «Деревянные дома - деревня. Каменные - город. Так!» Дома были каменные - первыми этажами. Да и в целом, селение оказалось не малым. Тянуло на «посёлок городского типа». Ещё бы отыскать клуб - «ну, и где он тут?» И я - в родной глубинке. Оттягиваюсь от шума и пыли городской.

Отель нашёлся, их было несколько - выбрала поприличнее.

И я легко заселилась - то ли не сезон, то ли что другое.


**

     В списке участников - не четыре сезона, а пять. Это я поняла в Италии..

Есть ещё - безвремение. Когда независимо от погоды за окном, наличия лыжной шапочки на крюке в прихожей и названия текущего месяца в календаре. Ты чувствуешь себя не здесь и не тогда.

И ты теряешься.

Имея дар дежа вю, я не только легко вытаскиваю себя из оных состояний. Буде они вдруг нахлынули. Но и делаю сие с другими. По возможности.

Подобный момент нельзя перепутать - если человек вдруг впал в иное время. По ошеломлённому и диковатому выражению лица, мгновенной потере ориентации и бреда, напоминающего деменцию. Кстати, может деменция - это и есть накатившее, накопившееся сверх меры «уже виденное»?

Достаточно - мне, про других не в курсе - взять лишенца за руку. Протянув ему свою тёплую, крепкую, надёжную. И заговорить о чём-нибудь обыденном, только что свершившемся. Это работает.

Дежа вю - не страшно. В отличие от многих других мер в мире. Мер - потому что судьба таким образом извещает о работе. Вашей и над вами же. Но масса людей не замечает нужного момента, отмахивается от него. И упускает шанс..

   
   Городок - я не стану уточнять его, не важно - был пылен, залит солнцем и пах какими-то душистыми луговыми травами. Стоял поздний август. Для таковых областей - пока разгар лета.

К тому ж, чувствовалась спавшая до срока жара. И обнаружились отцветшие уже розы, альбиции, олеандр и бугенвиллии. Хозяйка отеля сказала, что год не удался. Что имела в виду - не ясно. Но ей было видней..

«А глициния вообще не цвела, повторно..» - и затихла отрешённо. Мы общались на вздорном английском. Перемешивая речь русскими неологизмами и непечатным и итальянской фонетикой. Она вытягивала губы трубочкой - якобы, мне так станет понятнее. Произносила слова глухо, звонко, раскатисто. И кратно удваивала уже удвоенное. Согласные в её исполнении превращались в свист, шипение и тарахтение движка. Её англицкая беседа, за каковую она явно получала «неуд.» в местной школе. Не выглядела образцовой. А она - дама фигуристая и моложавая - хотела произвести впечатление. Производила..

Ещё город смотрелся несколько запущенным. Будто я его видела в иные, более благосклонные времена. А теперь он обрюзг и одряхлел.

   День я закончила весьма сытой и довольной. На ужин подали какое-то здешнее рагу, как раз усыпанное пряными травками. Я ела и прихваливала, искренне, от желудка. Запивала вином домашним - впрочем, вполне выдержанным. Охмелевшая от яств, усталости и впечатлений вползла на полусогнутых в номер. И захрапела сном младенца. Они не храпят? Ну так я - пожалуйста!

В ночи - пробуждалась несколько раз, от непонятного волнения - слышались звуки. Опознаваемые - шарканье башмаков припозднившегося горожанина, лай бродячих собак, крик неизвестной птицы. И шорохи осыпающегося времени..


**

     Как встречает утро москвич? Душ, кофе, новости. Как встречает его итальянец, навечно заблудившийся в предгорьях лигурийских Альп? Разговором с молочником, вдохом чистого снежного воздуха, намерениями сделать нынче что-то значимое - и тоже кофе. Я не знала, что мне делать «значимого». Попила капучино и рванула познавать окрестности.

Люди, прибывшие по туру вместе со мной, в это время созерцали и впитывали всю Италию целиком. Я сосредоточилась на пятачке, не указанном - возможно - и в самых подробных картах.

Тутошний выставочный зал оказался первым арт-объектом в моей экскурсии. Занявший - как самозаселённый захватчик - старинный особняк, почти замок. Он отличался выспренностью содержимого и намёками на зловещие тайны. Экспонаты манили представить себя в шлемах, с копьём, в седле. Или с диадемой в пышных антрацитовых волосах. Прекрасные гобелены демонстрировали близости прошлых эпох. Вот - тронь пальцами! И ощутишь хрупкость воспоминаний и ненадёжность реальности. Я почти впряглась в нелёгкую долю лучников и героев осаждаемых крепостей. Я сознательно сменила шаг - возле витрин с длинными парчёвыми платьями. Кружева, отделка бархатом, мехами, бусинами. И мне захотелось остаться..

Так уже происходило, если чуждые далёкие реалии воспринимались, как более привлекательные. Я дёрнулась головой, морок исчез.

   Потом, мы - я, арбалетчик молодых лет, дама прелестница - двинули в кафетерий. Поели булочек с орехами и корицей. Запили всё чаем крепким, с тимьяном. Съели порцию мороженого. Вояка затем отстал - мороженое ему, якобы, не понравилось. Да и судьба его кончилось. Сняли оперённой стрелой с зубчатой оборонительной стены. А мадам предпочла уцепиться и пожелала сопровождать в прогулке. Жаловалась - на ушко - что не любима и одинока. И годы текут - а жизни нет.

Хотела я взбучку учинить и прямиком врубить - мол, знаю я, отчего «жизни-то нет..» Но связываться желаний не имелось.

Парк, нет, больше всё-таки сквер. Стоял унылым и выхолощенным. Природа раньше всего чувствует наступающее безвремение..


     От посещения особняка остался привкус заговора. Я будто чувствовала на зубах скрип песчаного дна подземелья, в ушах стоял гул непрерывный. Где-то поблизости нагревали на кострах щипцы и колья для пыток. Кроме того, пахло кровью. Старой, запечённой и новой, ещё не пролитой. Было страшно..

Потерев кончик носа, отвлёкшись на красоты ближние, повторив пломбир - всё, дабы избавиться от наития - ещё погуляла, порыскала в центре и округе. Далеко не заходила, всё-таки локация не изучена, мало ли что..

Пообедала в ресторанчике. Из-за барной стойки мне делал глазки молодой итальянец. А через два стола вздыхал некто приезжий. Я сразу поняла неместность - слишком хорошо и отпускно одет. Тутошние не заморачиваются. Обед был лёгким, зато нагрузилась десертом. Они, здешние - ох, мамочки!..

Ещё раз - пусть не волнуется! - связалась с нашим гидом. Всё у них было норм, никто не потерялся.

   Сидя на кованной скамеечке на набережной изучала рекламный проспект провинции. Солнце уж спало, жар утих. От речки тянуло холодком и сыростью. «Как в том подвале..» - снова передёрнуло меня. От наскоков чужой реальности не так-то запросто избавиться. Она въедается в память и глушит текущее. Ей-ей, похоже, как если бы сосед включил музон на всю громкость. А ты - в это время - читала бы сказку ребёнку. Шансов перебить децибелами почти никаких.

Путеводитель скромно сообщал, на разговорном английском. Что в иные столетия тут поблизости случались забавные вещи. Так и сказали - или я перевела плохо. Под «забавными» выдали несколько процессов святой инквизиции. Я потёрла ручки.

Откинулась на спинку скамьи, вдохнула запах речных водорослей, горных трав, местной рыбёшки. Успокоилась и потекла воспоминаниями..


**


«Да, процессы были. Два или три. В короткий промежуток. Прислали из «метрополии» спецов. Это их я слышала после замка. Кстати, там и арендовали «площадки» для бесед особых. И щипцы, похоже, тоже оттуда.

Приезжие слишком не усердствовали - а зачем, и так сюжет прорисовывается. К моменту, в инквизицию местные и написали. Письмецо. Стал быть, отреагировать надо.

Ничо не меняется!

Пытки не дали результата - и дали. Женщины сознавались, переваливали вину на других женщин. Их - тех, других - хватали. Пытали и получали тот же эффект «перекладывания». Впрочем, образовался «круг» подозреваемых. Ядро, так сказать. Это ядро и повезли на телегах, лошадьми в здешнюю столицу. Там снова в казематы и на голодный паёк.

Уф!.. Очнулась, по щеке полз струйкой пот. Глаза щипало от напряжения.

~
Яркие леди, в чёрных колготках.
Жизнь украшают. Планы, полотна.
В души чужие дышат веками -
катятся в шахты судьбы и камни.

Старая гавань, портик над аркой.
Обод колёсный скрипит у фиакра.
Август. На ветках каштаны надулись.
Мечется пульс перепуганных улиц.

Сбивчивый ритм, как окаянный.
Дразнят обидами оползни, ямы.
Женщины в чёрном правят разметки -
вееры, шпоры, балы, эполеты..

Стелет позёмка копьями, кольями.
Жжёт ледяным беззащитное, голое.
Тушит окурок, встаёт и уходит.
Яркая женщина, с миром в разводе.
~

     В городе у меня есть офис. В узком коротком проулке, меж двух-трёх-этажными каменными старинными домами. Имеется въезд, далее поворот. И кусок, край бывшего чего-то там. Колокольни, водонапорной башни - да, грех сказать чего. Может и место непристойности какой..

История дома утерялась давно и обросла легендами. Я взяла его случайно, по оказии. К нему - к моему «уделу» - полагается частица земли. Обнесена кованным витым забором. Затем наступают мои владения..

И это - borgo..

   Я обставила, оформила помещение в итальянском деревенском стиле. Да? Нет. Я сделала это место частью старой итальянской деревушки. Где-то в горах, но не сильно высоко. Так я себе представляю..

Моё борго начинается прямо от калитки. Изящной, с трёхгранными пиками поверху. С узорами, перекрестьями и переплетениями. Она открывается со скрипом, будто давно не мазаная. И приржавела за века пользования. Или не пользования?..

Потом уступ, и вход в дом. По фасаду - тройка готичных окон, над крылечком навис козырёк, с ковкой…


**

     Вечером дама-владелица поведала - слава Богу в гостинице оказался переводчик - хроники. Местного замка..

Будучи всем родом из этих мест, она знала многое. И мифы, и факты. И была словоохотлива - думаю, из-за проявленного внимания. Переводчица едва успевала подобрать меткие словца - кои знойная итальянка частенько впихивала в беседу. В основном, девица-толмач употребляла знакомое «блин!» Я хихикала и одобрительно кивала - «давай, дальше!»

Вкратце, сеньоры во все века отличались нравом крепким, моралью не устойчивой. Но с церковью дружили..

И вот по совокупной причине - нравов и морали - в те самые годы. Лютования чёрных сил в регионе - да, что там, в мире! Особняки свои предоставляли для нужд церковных - читай, инквизиторских - и тем прославились. Подробности она не донесла в массы. Мне и не надо было, сама уж всё знала. Но рассказцем своим мои подозрения подтвердила. Мало, мало погостили приезжие из Генуи.

Витал, влачился, мучился и пытался прирасти вновь душок злых умыслов по местным захолустьям.

   Два дня, пришедшие следом, посвящены были обследованию иных знаковых мест. Храм, ратушная площадь, местечковый рынок. Всё оказалось в допустимых - учитывая «героическое» прошлое - рамках. Только в рядах рыбных вдруг стало мне не хорошо. И я примостилась на ящики, из-под уловов. Голова кружилась, подкатывала тошнота. Ещё чуть, и начнёт чернеть в глазах..

Ухватившись руками - поуцепестей - за край ближайшего деревянного прилавка. Сидела, подобно китайскому божку и покачивалась - дурноту сбить. Надо бы попить и закусить сладким - да просить некого. Как сквозь ватный плен донёсся голос старческий, доброжелательный. Я не поняла слов, поняла посыл - оказать помощь. Разлепила глаза, показала жестом - «пить и закусить..»

Во мгновение ока, подсунут был в ладошку стаканчик вина - сладкого, тягучего, напитанного солнцем и пряностями. И лепёшку с тмином и сыром положили на коленки, в бумажке. Ещё дрожащей рукой потянула к губам посиневшим и наклонила стакан. Выпив залпом и без остатка. И принялась щипать выпечку..

Уходя оставила чуткому итальянцу визитку отеля - «приходите в гости..»


   Он пришёл, на другой вечер. Поинтересовался - через отелеправительницу - моим здоровьем. Отведал чаю с десертом и покинул гостиницу.

Не спорю, просто своим заботам я уделила не мало внимания. Сувениры и аутентичные деликатесы уже пузырили мои сумки. Вернусь - раздарю знакомым и близким! Пусть порадуются..

Однако, и шорох столетий - так привлёкший меня в первые же сутки пребывания. Не оставлял в равнодушии и покое. А базар, оглоушивший - пока не уточнила чем - и вовсе засел гвоздём. «Как бы с этим разобраться?.»


     «Прошлое не затягивает, прошлое рифмуется в каждом нашем нынешнем поступке!» - это я знала определённо. И не будет ничего нового, пока оно не изжито..

Жесть! Одна моя знакомая получает - и поставляет туда же, в свою очередь - всю необходимую жизненную информацию из женских чатиков. Там, болтая с подружками, она осыпает каждодневную шелуху. Обрастая, как платан, новой коркой. «Нужного, полезного, модного!»

Я все сведения, «управляющие» моими днями, получала из призрачного уже бывшего. И каждый раз изумлялась похожести, гибкости и избитости сценариев. «Ну, ё-моё..» - хотелось взвыть.

   Тот почти обморок, что приключился. Он сбывался уже в который раз. И потому я знала - как от него избавиться. И обстоятельства, приводящие к подобному мне так же были известны. Чёрное. Зло вечное и неизбывное.

Я научилась бить по нему - лихо, наотмашь. Оно уклонялось, бежало, приспосабливалось. Мы были в паритете.

В какой-то давний момент жизнь сделала меня экзорцистом. Не коронованным, безаттестатным. Но сведущим и могущим..

Я изгоняла их. Как изгоняют крыс, змей, тараканов и крокодилов. Всё, что я так не люблю..

Мир не крутится вокруг гламурных проблем. Напротив, во всех сегодняшних бедах есть привкус давнего нерешённого..


**


     Третий раз я встретила доброхота-итальянца в городе, возле ремесленной лавки. Я вновь захотела навестить её и приобрести ещё парочку чё-нить рустикального. Мой спаситель - signore Никколо, так он представился при посещении гостинички - узнал меня. И приветливо поднял край соломенной шляпы. Я же, по умолчанию назвала его Bello Никколо - милый Никколо. Он и впрямь был мил - вежлив, улыбчив. И обладал приятным, совсем и не старческим голосом.

Во всяком случае я в этом разобралась, когда услыхала его разговоры на улице. Запросто, с дамами разного возраста. То он крикнул малой девчонке - шустрой, темноокой - будто, предупредил о чём-то. И в мелизмах чувствовался отцовский пригляд. Затем, Никколо отвесил комплимент, проходящей мимо мадам средних лет. Она зарделась - как, если бы за ней поухаживал молодцеватый франт. И ко мне синьор обратился с особой теплотой - так встречают старых друзей..

Быстро оглядев полки с товарами, я - не опоздать бы - выбрала вещичку. Свистульку керамическую, в несколько дырочек-нот. Продавец приладил игрушку ко рту и демонстрировал «арпеджио» звуков. Я восхитилась - как раз многоликость речи Никколо напоминает. И вручила старику - пока он любезничал с уличной торговкой сладостями. Мужчина улыбнулся, хмыкнул польщёно и запихнул подарок в нагрудный карман куртки. На том и расстались..

   Ещё два дня - на ничегонеделание. Почти растительное состояние. Спать, есть, гулять и наслаждаться видами. Поснимала, для соцсетей. Созвонилась с гидом, отметилась. Город всё ещё плыл в зное остатков лета. Пах созревшими фруктами и эпизодами бытия. Оседал пылью в глотке к концу дня. Дождей давно не приходило, улицы маялись истомой. Как девки бордельные..

Ночью возник дождь. Такой долгожданный и всё же неожиданный. Полоскало до рассвета, трепало ветром ветки деревьев, под окнами. Смывало копоть и клубы пыли. Я дважды вставала, шлёпала босыми пятками по старым прожёванным чужими чьими-то жизнями половицам. Прислоняла пылающий лоб к холодному стеклу.

Казалось, тело истязает жар и дрожь чахоточная. Пылали щёки, в области скул. Яркими тёплыми пятачками. В горле першило, тёплой волной прокатывало в груди. Минутами, чудилось - сейчас зайдусь в кашле сухом, со всхлипами редкими. И выплюну в кулачок мокроту с нитями крови. Или просто кровяной сгусток. Становилось плохо, от таких мыслей. И я волоклась на высокую перину, хозяйкиной сдаваемой комнаты. К утру горячка унялась, сухость в трахее отпустила..

А небо очистилось, стало прозрачным до высот необозримых. Воздух напитался свежестью и влажность приятно холодила ноги. Устала я - всё-таки - от не среднерусского климата..

И прогулка в этот день выросла в откровение и открытие. «А зимой-то я тут смогла бы жить..»


**


   В мире - всё просто! Ты завёл себе девчонку неземной красоты. Перед тем, не посмотрев в зеркало. А надо бы..

И вот теперь. Есть ты - с деньгами, положением, пузцом и опытом за плечами. И есть она - фея, цветок, непролазная дура и кайф от зависти друзей. Но сроки идут и ты - даже ты, понтярщик и хулиган бывший - понимаешь. Что-то не то..

И дело не только в том, что разница - есть разница. Я про года.. А в том, что если б даже ты встретил её двадцать лет назад. И она бы была тебе ровесница. У вас всё равно ничего бы не вышло. Потому что брюшко можно оставить в спортивном зале, а вот мозги не выдают нигде. И за деньги, в том числе.

Тебе сейчас глаза застит, что ноги у неё от ушей, и грудь четвёртая, и щебечет она - аки пчела незамутнённая. Никаких «про детей, отпуск, новую сковороду..» Так «про сковороду» - это хотя бы о чём-то. А твоя свежая пассия лишь про шмотки, Багамы и брюлики. Что - тебе всё это ещё интересно?

А глянул бы, прежде чем самцом хорохориться на себя, родимого. Височки, бока, глазки повыцветшие обозрел. И прикинул - пойдёт всё это твоё «богатство» взамен опустошению твоих кредиток. Или она - бабочка ночная, по сути своей - променяет тебя на помоложе. Через некоторое количество твоих денег. А они и не твои уже больше - а её..

Девочки, даже самые дурные умом глаза тоже имеют. Будь ты - красавец писаный, да с бабками. Один резон - такого папика не стыдно и подружкам показать. Пусть облезут. А коли тебя уж с ярмарки давно ведут, под уздцы. То кроме финансов за тобой и нет ничего. И любовь - ненадолго..


     Свободное хождение вдоль и поперёк городских кварталов высказывало прежние, уже имеющиеся мнения о населённом пункте. И градус беспокойства оставался тем же. Скорее, я исподволь искала точную закладку этого градуса.

Нельзя форсировать жизнь, это иногда дорого обходится. Нельзя узнать того, что ещё для тебя не существует. И вовлечённость других граждан, во вроде бы общее дело - не подтверждение никаких гипотез. И уж определённо не повод о чём-либо волноваться!

Я чувствовала наличие обширной и давней тайны. Но она была - не моя, а местных обывателей. Все они, в необременительных общениях со мной как бы скрывали - и одновременно намекали. На нечто, связывающее всех их. И если бы я оказалась случайным, ничего не значащим путешественником. Так бы всё и осталось.

Однако, «что другое» привело меня в эту обитель греха. И покинуть её ни с чем, я не могла.

   Приступ горячки отозвался ещё слабостью и потерей аппетита. Делать ничего не хотелось, идти тоже. Утренняя вылазка взбодрила, как смогла. Но на этом - и фсё!

Выявить рассадник в иных случаях почти невозможно, так он завуалирован. Под обычное, и даже благожелательное. Хитёр человек - плохой, особенно. Всё сие давно было мне известно. И я полагалась только на интуицию.

Я обратила внимание на странную вещь. Никколо, обращаясь ко мне, использовал выжидательную интонацию. Сознательно или нет, но и выражение его плутоватой физиономии говорило о том же. И я решила порасспрашивать старожила отдельно, так сказать. От прочих обывателей. Он знает что-то и сказать может. Но тет-а-тет..


     Тот самый приезжий, из ресторана ещё попался мне. И даже обратился с какой-то банальной фразой. Я сделала лицо «не понимаю..» и рванула к цветочному балаганчику. Купила горшок с фиалками и вручила торжественно хозяйке «пансиона». «В благодарность, на память, бла-бла-бла..»

Чувство бывшего своего присутствия, в краях близлежащих я уточнила до «работала, когда-то..» И в контурах проявилась уместность.

До отбытия из прекрасного - и освоенного вполне мною - уединения оставалось пяток дней. Пора убыстриться!

   Мы встретились с Никколо. И рыботорговец - попеременно оглядываясь на переводчицу и по сторонам - поведал. Что есть на рынке одна женщина. И вечно у неё - не так. То у молочниц рядом молоко вдруг скиснет. То цветы завянут у цветочниц напротив. То рыба протухнет внезапно, без причин. Он сам и пострадал однажды, но потом сообразил и сменил базарный ряд.

И в роду у неё неладно было. Анналы сообщают - одна из её пра-пра-пра была участницей давних процессов. Это и во всех документах указано, в книгах архивных городских. И ещё.. Все всё знают, но связываться не хотят. Просто обходят - если возможность предоставляется..


**


                Ну, наконец-то!..

     Мы обо всём договорились. Попросив переводчицу - а она из приезжих, ей не трудно - забыть о разговоре. Старик обещался мне помочь - да и не мне, вовсе. Себе и всем остальным..

Я успевала. Сама процедура изгнания не стоит долгого времени, если уметь..

   Люди выглядят поношенными по двум причинам. От того, что живут быстро - слишком интенсивно. И от того, что живут не своё.

Первая причина - простая, обычная. Человек хватается за тонны дел, нитей, направлений. Даже те, что отсутствуют в Божьих планах на сегодняшний день. Ничего не успевает - во всяком случае совершить до конца. И горит, как спичка.

Вторая причина - как раз та, из-за которой я и застряла в городишке. Вместо того, чтобы со всей группой наслаждаться «100 достопримечательностей - за неделю!»

Если взять и надеть чужое платье. То вероятность, что ты в нём будешь выглядеть супер вообще-то маловата. Оно издали - или на ком другом - смотрелось интересным. Может и сногсшибательным, к тому ж. Но ты-то тут причём! Ты внутри себя - от обездоленности или сразу от зависти чёрной - представил себя в этой вещичке. И почему-то - с чего-то - тебе помнИлось. Будет хорошо! Нет, бывает ты не в одиночку пялишься на не своё. И прикидываешь на себя. Бывает друганы, сопутствующие лица и какие-то мимо проходящие подсказывают. Шепчут прямо: «Бери. Не прогадаешь!»

Но, чтобы взять надо: купить, ежели это продают; своровать, но сие наказуемо; найти такое же с перламутровыми пуговицами. Большинство - как ни странно, как ни печально.. - выбирают второе. Правда, клянутся: «Я только поносить. То есть, попробовать.. И сразу верну!»

Врут. Никто не возвращает.

Тонкость работы инквизиции не в том, чтоб найти виноватую. Подобное часто не нуждается в доказательстве. Люди и не скрывают сношений с чёрными силами. Особенно, теперь..

Но осудить - жёстко, своевременно и адекватно. Ибо, хитрожопство коллективного разума ещё никто не отменял. А что есть всяческие приспешники зла - как ни сплочённый коллектив единомышленников..

Однако. И как раз это - самое главное. Бог - Он над всеми. И над этой прорвой тоже.


     День только начинался. Серый рассвет раздёрнул облачные небеса, впустив солнечный свет в окрестности. Туман - словно осенний, уже промозглый - рассеивался, по мере движения нашего в пункт назначения.

Мы пересеклись дорогами на площадке, возле замка. Обнялись молча. Горожанин был сосредоточен и по-прежнему с надеждой глядел на меня. Мне было трудно. Когда ещё случалось такое, подобное..

Постояли, взирая на древние стены, шпили, витражи. Я вспомнила холодок, что преследовал меня на памятной экскурсии. Поёжилась.

   Медленно солнце вставало где-то в самых уголках долины. Расцвечивало залесённые склоны, графитовую окраску скал. Наполняло жизнью округу..

Я тронула Никколо за плечо. Сказала: «Пойдём в храм, закажем службы.. Я знаю какие, и я помню как..» Он кивнул, он понял всё без перевода. Только показал жестом, будто пламя свечки колеблется возле сердца. И мы отправились в гору, к месту, где уже несколько столетий возвышается собор. С устремлёнными к Богу башенками, стрельчатыми окнами. И суровой аскезой понимания жизни.

Мы благоговейно отворили двери - высокие, окованные. И проникли в сумрачные храмовые пространства. Bello прошествовал далее, я, поплутав, нашла нужное. И примостилась. В ладони у меня уже были тонкие восковые свечки.

Поставила их к иконе. Фитильки затрещали и принялись. Язычки пламени трепетали и освещали образ, даже в этом затемнённом углу строения. Пахло воском, ладаном.. И тишиной.

Шептала молитвы, плакала и глядела в скорбный лик. Пламя свечей рвалось и колыхалось - то гасло почти, то возрождалось.

В какой-то момент я почувствовала, как оглушительно тренькнула струна. Что связывает каждого живущего со всем живым.

И горько выдохнула: «Дело сделано!»


P. S.
Уезжала я с чистым сердцем. Не провожаемая никем, несла сумки свои и улыбалась. Я знала, что никогда больше не вернусь в эти края. Но мне было легко и весело. Я знала, что помогла людям. И сделала дело, которое когда-то почему-то мне сделать целиком не удалось..»

~
Качу под гору хмуро камни.
И возвожу глухую стену.
Мой склон - напитан, тих и зелен.
Он - дом и сон. Густое зелье..

Почитываю Мураками.
Делю площадку с игроками.
Топчу каблук, наветы, стерню.

И забывая день вчерашний,
забив испуги лаем-кашлем.
И оградив краали-земли.
Я просто очищаю пашни..
~