2. Драка за Киев

2. ДРАКА ЗА КИЕВ. После того, как Новгород и Полоцк своими силами сумели избавиться от опеки Киева, всем стало понятно, что центральной власти на Руси больше нет. На севере Русь Великая начиналась, там же на севере был сделан первый выстрел в нескончаемой междоусобной войне, разорвавшей страну на куски. Новгородская замятня, которую сами новгородцы считали своим внутренним делом, еще больше накалила и без того не простые отношения между потомками Олега «Гориславича» и Владимира Мономаха. В результате, через всю Русь пролегла громадная трещина, больше напоминавшая линию фронта, чем рубеж.

Первыми, как обычно, взялись за оружие жадные до чужого своего черниговские князья, которым было обидно смотреть на то, как Мономашичи, ни с кем не советуясь, передают друг другу великий стол, в то время как «по понятиям» Киев должен был принадлежать не им, а потомкам великого князя Святослава Ярославича, который и по возрасту был старше Мономахова отца, Всеволода, и в Киеве правил раньше него. Мономашичам, разумеется, на эти обиды было глубоко наплевать; узурпацию власти племенем Мономаха они объясняли тем, что сыновья Святослава, Олег и Давыд, не важно по какой причине, примерить на свою голову великокняжескую корону так и не сумели, а следовательно, все по тем же «понятиям», их потомки теряют всякое право сидеть в стольном Киеве. При желании Мономашичи одним ударом могли пресечь все эти ненужные споры, стерев с лица земли, как Чернигов, так и всех без исключения Ольговичей с Давыдовичами. Для этого им требовалось всего-навсего объединить усилия. Но в этом-то и была вся закавыка. Амбициозные сыновья великого Мономаха очень плохо учились в детстве. Решить несложное уравнение, в котором главным действием было сложение, а не вычитание, им оказалось не под силу. Их отец в поте лица трудился над своим «Поучением», пытаясь оставить сыновьям подробную инструкцию на все случаи жизни, призывая их жить в мире и согласии друг с другом, но Мономашичи, громко хлопнув отцовым учебником, завернули его в тряпку, чтобы не запылился, и, не читая, засунули от греха подальше в сундук, решив, что у них есть собственная голова на плечах. Эта убежденность, кстати говоря, очень скоро подтвердилась - пришли Ольговичи и потомкам Мономаха по этой самой голове настучали. Правда, первым в той войне пострадал все же изгнанный из Новгорода Святослав Ольгович. Он спешил на соединение с братьями, но сразу вслед за началом боевых действий был перехвачен Мономашичами и с полпути препровожден в Смоленск. Ну а потом началось!

То, как привыкли ходить по Руси верные союзники черниговских князей – половцы, мы с Вами уже знаем: длинные вереницы изможденных пленников, бредущих в степь, в полон, в никуда; зарево от пылающих деревнь и городов; горящие скирды с хлебом и вытоптанные посевы; неприбранные трупы, разбросанные по дорогам и полям; полчища ворон, чуть ли не со всей Руси слетевшихся на кровавый пир, и одуревшие от человеческого мяса одичавшие собаки; тысячи беженцев лишившихся всего, что было с таким трудом нажито в прежние мирные годы; повылезавшие из лесов и явившиеся из степей в поисках добычи интернациональные шайки мародеров и грабителей, готовых из-за облезлой беличьей шкурки или старого проржавевшего ножа убить ребенка, старика, священника, любого, кто попадется на их пути. Но это все – пустяки! Стоит ли расстраиваться из-за таких мелочей. Лес рубят – щепки летят. Все эти жертвы – ничто по сравнению с великой целью восстановления справедливости и возвращения Ольговичам и Давыдовичам, того, что должно было принадлежать им «по понятиям». Смердов, конечно же, жалко, но потеря эта восполнима - бабы потом еще нарожают. Главное – земля и власть!

Оставив за собой широкую полосу выжженной земли, половецко-черниговская орда подползла к Киеву и как огромный голодный хищник начала пожирать окрестные села и деревни, выплевывая на землю останки их обитателей. Бессильный Ярополк мог еще защищаться, но уже не мог никого защитить. «Отбивать» нашествие пришлось Русской Церкви. Новгородский епископ Нифонт, выступив в качестве посредника, несколько дней мотался между черниговским лагерем и Киевом и сумел-таки выторговать у Ольговичей мир. Ссориться с иерархами они тогда не рискнули. Орда покатилась назад, а Ярополк, понимая, что в одиночку ему с Черниговом не совладать, кинулся мириться с братьями и племянниками.

Переговоры с младшими Мономашичами шли туго. Безземельному Изяславу Мстиславичу великий князь отдал Волынь, в освободившийся после ухода Долгорукого Переяславль посадил Андрея Доброго, однако дело с примирением все равно не пошло. Мономашичи продолжали держать дистанцию, обижено дули губы, недовольно морщили нос и, в результате, за своими детскими капризами прохлопали новый удар сапогом под копчик. Ольговичи, выдержав паузу, выделили Мономашичам на размышление всего несколько месяцев, после чего вновь привели на Русь половцев. Ярополк, которому так и не удалось договориться с братьями о совместных действиях, плюнул на все, в гордом одиночестве пошел на встречу черниговцам и половцам и дал гадам бой на берегу Супоя. Киевское ополчение оказало врагу отчаянное сопротивление, но неравенство сил предопределило исход сражения. Киевляне как скошенные колосья валились под копыта степных коней. Сгинул в беспощадной сече сын Мономаховой дочери Марии и царевича Леона, Василько, полегла или угодила в плен вся ближняя дружина Ярополка, прикрывавшая отступление своего господина, сам великий князь едва уцелел и чудом вырвался из кровавой каши боя. Преследуя бегущих киевлян, Ольговичи захватили Триполь, Халеп, опустошили окрестности Белгорода, Васильева, залили кровью берега Днепра и три дня штурмовали неприступные киевские стены, завалив телами своих воинов городские рвы и валы. Считаться с потерями они не привыкли. Преодолеть киевскую цитадель черниговским князьям не удалось, и они вновь позволили Ярополку по сходной цене купить у них мир. К Чернигову отошли Курск и часть переяславских земель.

В 1139 году, упиваясь своей безнаказанностью, черниговцы прошлись огненным валом по берегам Суллы, совершенно разграбив селения и городки, чудом уцелевшие во время предыдущих вторжений. Именно в этот момент в Чернигове стало известно о смоленском пленении Святослава Ольговича. Придя в неописуемое бешенство, Ольговичи воспылали праведным гневом и в третий раз бросили все свои силы против ненавистного Киева, подвергнув Южную Русь новому страшному опустошению. Андрей Переяславский, даже не думая о сопротивлении, бежал, бросив свой удел на произвол судьбы. Вся Переяславская Земля легла пеплом. Небо над Киевом вновь заволокло дымами пожарищ. Но это уже был явный перебор. Мономахово племя, возмущенное неслыханной наглостью и дерзостью черниговских князей сплотилось, наконец, для борьбы с общим врагом. Огромное ополчение, в состав которого кроме русских дружин вошли отряды торков, берендеев и наемных венгров, во всем своем великолепии явилось вдруг в виду столицы и отшвырнуло черниговских князей с половцами от стен Киева. Разложившаяся от грабежей и насилия орда в панике хлынула в родные степи. Всеволод Ольгович, оставшись без союзников, бежал к себе в Чернигов и очутился там в двойном кольце осады: снаружи бурлило огромное человеческое море, громившее черниговские предместья, а внутри шумело вече, требовавшее от своего князя скорейшего примирения с Киевом. Всеволоду ничего не оставалось, как умолять великого князя о прощении и мире. Ярополк, который к этому времени был уже серьезно болен, согласился на замирение с Ольговичами и снял осаду. Вероятно, длительная осада Чернигова в планы Мономашичей не входила вовсе. Все понимали, что грядет новый передел власти, и каждому нужно было успеть хапнуть как можно больше.

18 февраля 1139 года, вскоре после своего возвращения в Киев, великий князь Ярополк Владимирович умер. 22 февраля 1139 года новым великим князем был провозглашен Вячеслав Владимирович Туровский. А еще через несколько дней к столице примчался повеселевший и как-то даже помолодевший Всеволод Черниговский с дружиной и выбил Мономашича из столицы.

Таким образом, «справедливость» была, наконец, восстановлена – тот, кто должен был сидеть в Киеве, там и сел. И даже не пришлось в четвертый раз наводить на Русь половцев. Оставалось только воспользоваться моментом и добить деморализованного противника, пока он не пришел в себя. Созвав всех своих родственников и тех, кто еще числился в списке его союзников, Всеволод бросил их на запад против Мономашичей, Вячеслава Туровского и Изяслава Мстиславича Волынского, а сам в то же самое время ополчился на Андрея Переяславского. Когда киевские полки бодрым шагом потопали к Переяславлю, Всеволод, очевидно, еще не знал, что в военном искусстве есть одна непреложная истина – победить в войне на два фронта невозможно. Эту истину он усвоил сразу после того, как увидел своих бегущих от стен Переяславля ратников. Бои на западном фронте закончились так же безрезультатно. Чтобы не стало еще хуже, пришлось срочно вступать с Мономашичами в переговоры.  К 1140 году Ольговичам удалось примириться со всеми потомками Мономаха.

Не захотел мириться один только Юрий Долгорукий.