Глава 2. Романа Иллюзия свободы

Ромеро

Сегодня должны были состояться гладиаторские игры. Отец устраивал их в честь совершеннолетия Людовики. Я бы отдал всё, чтобы не видеть этого, но мое положение не позволяло проигнорировать подобное событие.
Леон наверняка предвкушал кровавую бойню. У моего младшего брата наблюдалось нездоровое пристрастие к насилию. Совесть больно уколола меня: и кто же виноват в том, что он превратился в монстра?
Я крепко зажмурился, пытаясь отогнать навязчивую мысль. Чувство вины пожирало меня изнутри уже несколько лет. Если бы я не был таким трусом…
Хотя бы у Людовики был шанс. Её душу ещё можно было спасти.
В тот самый момент, когда последняя пуговица на моей рубашке была застегнута в дверь, постучали.
-Господин Ромеро, вы должны были спуститься на завтрак пять минут назад. Ваш отец недоволен.
Я раздраженно выдохнул. А когда было по-другому?
-Данте, сколько раз тебе повторять? Просто Теодор.
Слуга замешкался, нелепо переступив с ноги на ногу.
-Моё положение не позволяет…
Я быстрым шагом проследовал к двери, мимоходом похлопав смущенного старика по плечу.
— Это не имеет значения. У нас с тобой
Данте учтиво склонил голову.
-Ваше желание- для меня закон.
Я скептически поднял бровь, одарив его многозначительным взглядом.
-Моё желание-чтобы ты перестал общаться со мной, как с моим отцом, Данте. -с этими словами я покинул комнату.
Спустившись по винтовой лестнице, я по привычке замедлил шаг в прихожей, остановившись у семейного портрета. Я не смог сдержать язвительной ухмылки.
Каждый, кто имел несчастья зайти в эту золотую клетку, именуемую родовым поместьем моей семьи, первый делом видел эту ужасающую картину. Художник действительно показал свой талант во всей красе. От висевшего на стене портрета веяло холодом и отчуждённостью- он был истинным воплощение великого рода Ромеро, где любовь и участие являлись чем-то неестественным.
Раньше я часто представлял как изрежу это полотно, разорву его на кусочки, изуродую каждый его сантиметр. Но время шло, годы, проведенные в Военном лицее, научили меня держать эмоции под контролем. Только так можно было выжить в моей семье.
Я вошел в столовую, встретившись взглядом с отцом.
-Ты опоздал. -произнес он спокойно, едва ли не равнодушно, но по тому, как он поджал губы было понятно, что он раздражен. Мой отец был скуп на эмоции, по большей части ему было всё равно на нас. Но бывали дни, когда он переставал себя контролировать. Если его провоцировал Леон, я не спешил вмешиваться, но, когда мама и Людовика попадались под горячую руку, я делал всё что в моих силах чтобы взять удар на себя. Моя святая обязанность-защищать их.
Я подошел к Людовике. И когда только моя сестра успела вырасти в прекрасную юную девушку?
Она была очень похожа на мать. Людовика являлась воплощением аристократической грации и утонченности, словно сошла со страниц старинного романа. Ее длинные, шелковистые волосы цвета ночи спадали на плечи, обрамляя бледное, почти фарфоровое лицо с высокими скулами. Глаза, большие и миндалевидные, сверкали изумрудным блеском, излучая гордость и надменность, присущие ее роду.
Худоба и походка придавали ей сходство с дикой ланью, а изящные длинные пальцы, словно созданные для игры на пианино, говорили о воспитании и утонченной натуре.
Она была одета в великолепное изумрудное платье, которое подчеркивало все достоинства ее фигуры. Ткань струилась по ее тело, переливаясь и поблескивая при свете настольных ламп. В этом наряде она выглядела как истинная Ромеро, со спокойным холодным взглядом, который говорил о том, что она не потерпела бы ни малейшего неуважения к своему статусу.
Она знала, чего стоила, и не позволила бы никому забыть об этом.
-Доброе утро, Теодор. -поприветствовала она меня. Я улыбнулся, взяв ее ладонь в свою.
-С днем рождения, Людовика. -как бы я хотел ее обнять, крепко и искренне, как старший брат обнял бы свою младшую сестру в день ее рождения. Но, я не мог позволить себе такую вольность. Бурное выражение чувств, по мнению моего отца-дурной тон, позволительный разве что черни.
Я направился к своему месту.
-Прошу прощения, что заставил вас ждать. -сказал я, садясь напротив отца. Я знал, что оправдываться было бы глупо, это бы разозлило его ещё больше.
Отец кивнул, приняв мои извинения.
-Я как раз рассказывал Людовике, что Климент Сальвадор предоставил своих лучших гладиаторов для сегодняшнего боя. Нас ждет настоящее зрелище.
Людовика не выказала ровном счетом никакого восхищения на этот счет. Я знал, что она не больше меня хочет видеть, как рабы Климента в очередной раз выпускают друг другу кишки. Но таков обычай. Каждый в Вальдоре кто мог себе это позволить, организовывал бои по праздничным случаям, арендуя самых лучших гладиаторов. Проигнорируй мы этот обычай, и неприятные слухи о нашей семье неизбежно распространились бы среди всей местной аристократии.
-Климента Сальвадора давно бы следовало повесить. Он держит у себя настоящую ведьму. —сказал Леон, вызвав неодобрительные взгляды родителей.
Губы Людовики растянулись в усмешке.
-Ты всё не можешь забыть тот случай. Ты правда думаешь, что кто-то способен поверить в эту твою сказку? Девчонка-рабыня вызвала у тебя невыносимую боль одним своим взглядом —да это просто смешно, Леон.
Леон выглядел взбешенным.
-Тебе бы следовало держать язык за зубами, сестрица, и не забывать свое место в этой семье.
Я расхохотался.
-Её место, Леон?
Мать переводила умоляющий взгляд с одного на другого. Призывая к молчанию.
-И каково, по-твоему, место твоей сестры, которая занимает точно такой же статус, как и ты, но, по-видимому, заслуживает куда большего уважения, чем её несносный братец, не способный служить императору и выполнять воинскую обязанность?
Кровь отхлынула от лица Леона, он стал смертельно-бледен. Мы оба знали, мне не стоило этого говорить. Я пересёк черту.
Отец ударил кулаком по столу, так что тарелки загремели. Людовика вздрогнула, опустив глаза. Мать выглядела так, будто вот-вот разрыдается.
-ДОВОЛЬНО! -прогремел отцовский голос. -Не знаю, чего ты пытаешься добиться, Теодор, но лучше тебе выйти и успокоиться.
Я резко поднялся. Людовика вперилась в меня вопросительным взглядом. Леон уставился в пустоту. Я словно почувствовал, как внутри него всё переворачивается вверх тормашками от нахлынувших воспоминаний. Теперь он точно сорвется и совершит глупость. Беды не избежать. И только я один был в этом виноват.
Покинув столовую, я проследовал по коридору. Я двигался быстро, не разбирая дороги, тщетно пытаясь привести мысли в порядок. Леон-не старший сын, не первый в очереди на наследство, он не служил императору, однако больше всех кричал о собственной значимости. Чего только стоило его обращение с девушкой, которую подарил ему отец. Держать личную рабыню- как отвратительно. Порой меня действительно ужасал тот, в кого превратился мой брат. Отец не видел в этом ничего предосудительного, иметь рабов для него-лишь очередной показатель высокого статуса.
Я со всей силы врезался в кого-то очень маленького, заставив того отлететь в сторону и распластаться передо мной на полу. Удар вывел меня из раздумий. Люция поднялась на ноги и отряхнула свое серое платье.
-Извините меня, господин. -едва слышно пролепетала девушка.
Я поморщился.
— Это я в тебя врезался. Нет надобности просить прощения, Люция.
Она вздрогнула при звуке собственного имени и уставилась в пол. Леон обращался с ней ужасно. Если бы не мама с Людвикой она давно бы умерла.
-Ты не ушиблась? -спросил я. Она покачала головой.
Я подошел к ней. Мне было ее жаль. Люция такая хрупкая и беззащитная, она едва ли старше Людовики и уже была вынуждена терпеть эту пытку.
-Тебе не нужно смотреть в пол, когда ты со мной разговариваешь. И тебе уж точно не следует называть меня господином.
Она подняла глаза. Круглые и по-детски голубые. Внутри меня взметнулась волна ярости, как только я всмотрелся в ее лицо. Теперь я мог видеть темный синяк на скуле и красные отпечатки пальцев на тонкой шее.
— Это Леон с тобой сделал? -прорычал я, с трудом контролируя желание разорвать брату глотку.
Люция посмотрела на меня с легким удивлением.
-Он имеет право делать со мной всё что пожелает. -сказала она голосом, лишенным эмоций.
Я покачал головой.
-Он не должен так с тобой обращаться. Ты не заслуживаешь этого.
Я был твердо намерен пресечь издевательства, которые происходили в этом доме.
-Вы, кажется, забыли кто я, господин Ромеро.
Я понял, что поправлять ее бессмысленно.
-Я-собственность вашего брата. И только он может решать, чего я заслуживаю.
Я почувствовал прилив сильного отвращения.
-Ты- не собственность, Люция. Ты-человек. И похоже в тебе гораздо больше человечного, чем в моем брате. И прошу тебя, никакого господина Ромеро. По крайней мере не со мной. Просто Теодор.
-Вы пытаетесь помочь, но делаете только хуже. -прошептала она. -Говорите так, словно у меня есть шанс на иную жизнь. Но всё что мне остается — это смириться и пытаться не сойти с ума.-я открыл рот, намериваясь ещё что-то сказать, но она склонила голову в почтительном поклоне и произнесла:
-До свидания, Теодор.
Я чувствовал себя глупо. Собственное бессилие не давало мне покоя. Будь проклят Леон, будь проклято чертово рабство, будь проклят весь род Ромеро.
Он сломал эту девушку. Раздавил, словно букашку и продолжал играться с ней словно со сломанной куклой, словно она грязь на его сапоге.
В такие моменты мне хотелось убить Леона.
Неожиданно Люция замерла и медленно обернулась. Она выглядела так, будто пыталась на что-то решиться.
-Я…-начала она. -Сегодня у Людовике день рождения. Я бы хотела, чтобы вы передали ей подарок и…Может вы могли бы помочь мне попасть на гладиаторский бой…
Она снова уставилась в пол, выглядя ужасно виноватой.
Я не смог скрыть собственного замешательства.
-Зачем, скажи на милость, ты хочешь увидеть гладиаторский бой?
Она взглянула на меня из-под опущенных ресниц.
-Сегодня утром я работала в саду и услышала, как эдитор кричит, что на играх будет участвовать моя старая знакомая. -каждое слово давалось Люцие с трудом.
-Знакомая, говоришь? Это невозможно, в гладиаторских боях девушки не участвуют.
Люция вздохнула.
-Вы ошибаетесь, Теодор. Должно быть, вы мало знаете о гладиаторских боях. В последние несколько лет именно девушка является звездой Вальдоры и любимицей публики, и именно ее ваш отец выбрал, как одну из борцов.
Конечно, я слышал об этом. Только вот всерьез эту историю никогда не воспринимал, считая очередной народной небылицей.
-Хочешь сказать, девушка-гладиатор участвует в боях и побеждает? Борется наравне с мужчинами? -недоверчиво уточнил я.
-Её называют Иллюзией. -кивнула Люция. -Но я знала ее, как Миру. Прошло два года с тех пор, как я ее видела в последний раз. После того, как она…сделала что-то с вашим братом, Климент забрал ее в гладиаторскую школу, а меня продал Леону. Если это в ваших силах, я бы очень хотела снова увидеть ее.
В глазах Люции была мольба
-Ты утверждаешь, что эта девушка действительно заставила моего брата кричать от боли? И ты видела это собственными глазами?
-Я не знаю, что именно видела в тот день. -произнесла Люция.
Я кивнул, не желая больше ее задерживать.
-Сделаю всё, что в моих силах, чтобы выполнить твою просьбу.
Люция улыбнулась. Раньше я никогда не видел, чтобы она улыбалась.
-И передайте это вашей сестре, пожалуйста. Скажите, что я ценю всё то, что она для меня сделала.
В моей руке оказался деревянный круглый кулон, в центре которого было аккуратно вырезано хрупкое дерево, на его тонких ветвях, покрытых серебряной краской, словно инеем, виднелись крошечные изумрудные листики.
-Очень искусная работа. -выдохнул я, не скрывая своего восхищения.
-Всего лишь глупая безделушка в сравнении с теми драгоценностями, которые она может себе купить. Спасибо вам за всё. Мне давно пора.
Я проводил ее взглядом, так и оставшись стоять посреди коридора. Это был очень странный разговор. Я разжал ладонь, ещё раз всмотревшись в сделанный Люцией кулон. Он действительно был прекрасен. Конечно, если бы отец увидел на Людовике такую дешевку, он бы рассвирепел, но медальон было почти не отличить от чего-то действительно дорогого. Только вот…Я прищурился, заметив маленькую скважину. Неужели он открывался? И где тогда ключ? Что таилось внутри?  Беспокойство завладело мной, наверняка не стоило придавать такой мелочи значение, но мысль о том, что в медальоне могло скрываться нечто гораздо более серьезное, чем могло показаться на первый взгляд, не давала мне покоя.
Если бы я только знал тогда. Если бы смог открыть его и увидеть, что именно там находилось. Возможно, всё было бы гораздо проще и моей семье не пришлось бы столкнуться с трагедией, которая неминуемо приближалась, день за днем, подобна смерчу.