Ёксель и Витюля. Сватовство бомжа

(прочитать этот рассказ с иллюстрациями можно на моём Дзен-канале здесь: https://dzen.ru/a/aPZQt1pLPXEEm7wd)

По случаю солнечной погоды окно открыто. Я слышу всё, что происходит на улице. Под окном присели два местных бездомных – одного величают Витюля, другого Ёксель. Личности маргинальные, но безвредные, с претензией на культурность. В чём-то даже живописные. Или правильнее сказать – бомживописные?

Подкрепляясь чем бог послал, Витюля и Ёксель ведут высоконравственную беседу. Обсуждается не абы что, а возможное сватовство Ёкселя!

- Да будет тебе известно, соратник мой Витюля, – говорит Ёксель, поглаживая бороду. – Что на днях одна сударыня предложила мне сойтись вместе и коротать век в общих радостях и невзгодах. Иными словами, предложила вид на сожительство.

- Брось заливать! – тут же реагирует наперсник. – Шиповника с утра перепил, бармалеево рыло? Кто на тебя обзарится?

Мне тоже любопытно, какая женщина позарится на обросшего бича, одетого в чужие обноски. Хотя, надо отдать должное, Ёксель умеет тонко выражаться, шутить и быть галантным, если не напьётся с утра пораньше.

- В реплике твоей мне чудится сарказм! – строго пеняет Ёксель Витюле. – Кабы мы с тобой не съели пуд соли и не обшарили тысячу помоек, я бы подверг тебя обструкции! По-твоему, я не могу быть привлекательным? Глянь на мою обувь! Настоящий Гуччи!
 
Он щёгольски вытягивает ногу в поношенном фирменном башмаке.

- Гуччи у тебя только на левой ноге! – поправляет ехидный Витюля. – А на правой – наш кондовый тапок!

- Это дань патриотизму! – глубокомысленно отвечает Ёксель. – Одной ногой я всегда на родине, а другой где придётся. Также обрати внимание на мой пиджак! Клифт с банкирского плеча!

Пиджак у Ёкселя хорош: дорогая ткань, модный фасон. Потаскан, порван и помят, но выловлен из мусорки в элитном посёлке.

- В кармане завалялось даже несколько визиток, – Ёксель вынимает кипу золочёных карточек. – Читай, что написано? «Иосиф Никелевич Блохинзон, банкир»! Мои визитки теперь есть у всей милиции! Держи, тебе тоже дам. Но звонить не раньше трёх. До трёх я бываю занят.

- Банкир – в башке сортир! – хихикает Витюля. – Хотел бы я знать, что за баба на тебя клюнула, Блохинзон? Она слепая или у неё с мозгами худо?

- Зря смеёшься, я состоятельный человек, – со значением говорит Ёксель. – Ты знаешь, что на мой паспорт, утерянный в 1999 году, учреждено восемнадцать фирм и три микрокредитных организации? Я тоже только недавно выяснил. Как и о том, что на последних выборах по моему паспорту одновременно голосовали аж в пяти регионах! Да что там, со мной приезжают советоваться даже директора концернов!

- Вот ты загнул! – цепляется недоверчивый приятель. – Ври да не завирайся!

- Я никогда не оскверняю своих уст ложью, за исключением случаев, когда мне это выгодно! – сдвигает брови Ёксель. – Вчера во время променада тормозит возле меня автобомбиль размером с круизный теплоход. Высовывается из его недр человек директорского облика и нижайше испрашивает совета…

- Какого?

- Он спросил: «Эй, полтергейст, где ближайшая автомойка?» - поясняет Ёксель. – А номера у него омские. Понял, протуберанец? Человек из самой Сибири гнал, чтобы вопрос мне задать!

- Ладно-ладно, верю! – говорит Витюля. – Но с кем ты намылился жить?

Ёксель сообщает, что даму звать Анна Тимофеевна, живёт неподалёку в собственной однушке. Телом богата, кожей бела, сердцем обильна. Иногда он пособляет Анне по хозяйству, выполняет мелкие поручения и развлекает байками. И эта немолодая добрая женщина всерьёз подумывает: не принять ли под свой кров столь одарённого и рукастого джентльмена?

- Хотя вопрос: уживёмся ли? – важно говорит Ёксель. – Жилплощадь у неё тесновата – двадцать три квадрата, а я привык к простору. Я обладатель трёхэтажного дома на Профсоюзной, где одних балконов шестнадцать штук! Ванн и гардеробных даже не считал!

- Хы-хы! – гогочет непочтительный Витюля. – Знаю я твой особняк. Он расселён, трактором снесут скоро!

- Пускай сносят, лишь бы я в тот момент не варил себе утренний кофе. Когда я варю кофе и размышляю о вечном, меня никаким трактором не сдвинуть, пусть бы весь мир рухнул!

Смотрю и думаю: врёт Ёксель или нет? Мужик он запущенный, но со следами былой интеллигентности. Алкаш, но не дурак. Одинокая, хворая женщина вполне способна его пригреть. Ёкселю – кусок хлеба и тёплый угол, Анне Тимофеевне – мужская помощь по дому и на даче. Не самый худший расклад.

- Если она согласна – чего тормозишь? – суетится Витюля, переживая за друга. – Меня бы кто жить позвал – я б стрелой умчался, только волосы шишом! Пусть хоть столетняя старуха, лишь бы под крышей!

- На распутье я! – роняет Ёксель. – Совместная жизнь, брат Витюля, это великая ответственность и обуза. Весь налаженный быт придётся менять…

Быт у бомжа! Я тихо сползаю с подоконника и хихикаю в ладошку, дабы не мешать приватной беседе. А Ёксель разъясняет, мол, привык жить по заведённому распорядку. Просыпаться от собственного перегара и стука носков. Варить кофе, затем выходить на моцион (читай – на промысел по мусорным бакам), потом заниматься торговыми сделками (сдавать найденный хлам в пункты приёма) и так далее и тому подобное.

- Вовсе упоролся, шляпа! – говорит Витюля. – Я тоже привык на свежем воздухе и без обузы, сам себе голова! Но мне-то деваться некуда, а ты? Неужто отказал доброй тётке с жильём?

- Окончательного резюме пока не дал, – говорит Ёксель. – Слов нет, Анна настолько роскошна, что её душу и тело впору облагать налогом на роскошь. Она говорит «приходи хоть сегодня, только чистый и трезвый», но процедура воссоединения не терпит суеты. Нам надо привыкнуть друг к другу…

- Какое привыкнуть! – вскакивает Витюля. – Она небось ждать не станет! Если всё устроится – может, и меня при случае не забудешь? Выручишь старого кореша рубликом или сигареткой… Марш к своей принцессе, идальго чесоточный!

Матерясь, Витюля помогает Ёкселю привести себя в порядок, причёсывает пятернёй и толкает по направлению к дому, где живёт Анна Тимофеевна. Потом закуривает бычок и ждёт, чем кончится жениховство собрата.

Ёксель возвращается довольно быстро – скромен и молчалив.

- Ну чё? – донимает нетерпеливый Витюля. – Чё? Не томи, отрыжка банкирская! Попёрла она тебя, да? Передумала, пока ты телился? Не сообразили мы хоть букет с клумбы для неё нарвать! Эх, я так и знал!

– Я же сказал: надо дать Аннушке время привыкнуть ко мне! – степенно говорит Ёксель, плюхаясь на скамью. – Живёт она на одиннадцатом этаже. Сегодня я рискнул подняться только до второго, а мой запах – до пятого...