Анна Николаевна

Обильные хлопья первого настоящего снега тихо укрывали промёрзшую, заждавшуюся зимнего одеяла землю, повисали на ветках деревьев сквера, белили тротуары, скрывая неубранную листву. И город, словно подчиняясь неслышимуму приказу, замер на время: в переулке, куда смотрели окна учительской — ни машин, ни людей.

Анна Николаевна оторвалась от окна, вытерла навернувшиеся слёзы. Год назад умер муж, Толя, Анатолий Петрович, - душа в душу прожили сорок четыре года; разбудил снегопад воспоминания, напомнил, что жизнь, конечно, хороша, но, если задуматься, коротка, о том не забывать надо.

- Анна Николаевна! Вы моя спасительница, как я Вам благодарна — ну не передать! — влетела в учительскую Оленька Морозова, жизнерадостное создание двадцати двух лет, имевшее симпатичную фигурку и острый язычок; учительский хомут она надела в прошлом году, математичка.

- За что такая хвала, Оленька? — засмеялась Анна Николаевна.
- Как за что!? За спасение утопающего. Они же весь урок как в рот воды набрали. Даже Колюшкин. Ну диво дивное!

Позавчера Анна Николаевна застала Олю плачущей: достал бесконечным гоготаньем во время учёбы 8-б, где Морозова была классным руководителем. А вчера у Анны Николаевны выдалось окно, пошла с Олей на её урок, посидела, потом поговорила с учениками. Видимо, подействовало.

Анна Николаевна была единственным учителем в школе, которому школяры не прилепили прозвище — настолько силён был её авторитет. Она никогда не кричала на учеников, но её статная осанка, спокойный голос, внимательны взгляд действовали отрезвляюще на любого шалопая. Много лет была завучем, но как вышла на пенсию, то оставила себе лишь учительство — русский язык и литературу в некоторых классах.

- Ну что за жизнь моя была, Анна Николаевна, - весело трещала Оленька, - ну полная безнадёга, полный трындец…
- Что за обороты, Оля! — всплеснула Анна Николаевна. — Ты же педагог. Нехорошо… А ну-ка, быстро подбери мне синонимы к твоему «трындец». Давай, я жду.
- Синонимы? - прищурилась Оленька, высунув язык. — Ну… капец, пипец, пиз…, - ой, извините, Анна Николаевна.
- Оля!!
- Молчу, молчу. Закрыла роток на пудовый замок.
- То-то. Ты что — и в классе так разговариваешь? Наберутся от тебя ученики.
- Ой, Анна Николаевна, скорее уж я от них наберусь. В сентябре своих в поход водила, слышала порой как они меж собой разговаривают. Уж точно не язык Пушкина и Гоголя. Особенно у Колюшкина: десять слов — девять матюгов. Да и понятно: у него папа майор — как солдатиков строит, так и дома разговаривает. Сынок и поднабрался.
- Это что за разговоры? — посуровела Анна Николаевна. — Оля, ты так о нашей армии думаешь?
- Да я что, я ничего… - смешалась Оленька.
- Ладно. Но от тебя, Оля, я чтобы этих полублатных просторечий больше не слышала. Понятно?
- Есть, Анна Николаевна, по фене не ботать.
- Ну, продолжается…
- Не буду, честное слово не буду, Анна Николаевна. Честное пионерское.
- Всё, иди уже домой, пионерка.

Вторая смена закончилась. Учителя, коротко поговорив, разошлись. Анна Николаевна осталась одна — как обычно в последнее время. После смерти мужа спешить было не к кому: сыновья жили отдельно, собак и кошек Анна Николаевна не любила.

Впрочем, несмотря на сравнительно малую учительскую нагрузку, дел у Анны Николаевны всегда было невпроворот. Вот и сегодня: позвонила хорошему знакомому в мэрию (муж десять лет рулил местными депутатами, связи остались), чтобы посодействовал выделению денег на компьютеры для школы — не всё же с родителей собирать; потом справилась о здоровье тяжело заболевшего ученика из малоимущей семьи — учителя по инициативе Анны Николаевны собрали деньги на лекарства; ну и ждала родителей одного ученика для серьёзного разговора.

Постучав, шумно вошли Алексей и Марина Егорычевы: весёлые, запыхавшиеся — будто только что в снежки на улице играли.
- Анна Николаевна, не задержали вас? Торопились, как могли.
- Нет, нет. Проходите, садитесь.
- Анна Николаевна, неужто наш Колька чего натворил? Ужо мы его, прохвоста…, - Алексей, улыбаясь, расстегнул куртку.
- Чего натворил? Известно! Двойку, наконец, получил, - и не одну, штук пять сразу. А от нас скрыл, боится, - смеясь, вставила Марина.

Анна Николаевна смотрела на этих жизнерадостных, красивых, несомненно любящих друг друга людей — и защемило сердце, как будто себя молодую увидела рядом с Толей.

- Ну что вы, Марина. Коля учится очень хорошо, ему всё легко даётся. Да вы и сами об этом прекрасно знаете, - улыбнулась Анна Николаевна. — Я вас позвала по другому поводу. Недавно колин класс писал сочинение на тему «Патриоты России». И вот что Коля написал, я прочту отрывок.

Анна Николаевна внимательно посмотрела на насторожившихся Егорычевых, раскрыла тетрадь, прочитала — спокойно, раздельно: « В наше время патриотами зовутся люди, которые оскорбляют хороших людей, нападают на тех, кто думает не так как они. Это просто люди, которые защищают власть, а вовсе никакие они не патриоты, хотя зовут себя так».

- Что скажете? Не правда ли — странный текст для мальчика одиннадцати лет?
Егорычевы переглянулись, замялись.
- Так, Анна Николаевна, Коля, вроде, ничего такого страшного не написал…, - нерешительно заговорил Алексей.
- Нет, конечно нет! Что вы! Хорошо написано. Только: в пятом классе — и такие мысли…
- Да это он на наших собраниях наслушался, - облегчённо засмеялся Алексей.
- Да? Интересно…
- Ну, собираемся порой у нас с друзьями, обсуждаем разные темы. Недавно как раз про патриотизм заспорили, сошлись, что извратили нынче это понятие. Разве не так, Анна Николаевна?
- Да, пожалуй…
- Вот и мы о том же.

- Да все эти нынешние патриотические организации — это просто банды! — вспыхнула Марина. — Ужас! Вот зачем они Лию Афанасьеву затравили? Прекрасная женщина, фонд помощи больным детям создала. Ну не согласна она с властью, - и что? Что такого! Человек просто высказал своё мнение. Затравили, шакалы, - теперь ни Лии, ни фонда. Разве это правильно, Анна Николаевна?
- Неправильно…, - Анна Николаевна внимательно слушала.
- Мы на нашем канале обсуждали это, у людей возмущения — край! А власть молчит. Значит, поддерживает этих бандитов? Так получается?
- Да вы не волнуйтесь так, Мариночка, успокойтесь.
- Да не могу я больше, Анна Николаевна, ненавижу этих гадов, - отвернулась Марина, вытирая слёзы. Алексей обнял жену.

После ужина Анна Николаевна выпила кофе, что бывало только в минуты большого вечернего раздумья. Села за рабочий стол, открыла просторную шкатулку, долго перебирала письма, открытки от бывших учеников: «Милая Анна Николаевна...», «Любимая Анна Николаевна...», «Чудесная наша Анна Николаевна...» - помнят, шлют весточки из разных концов страны.

Закрыла шкатулку, аккуратно поставила на место. На душе спокойно, в голове ясно. Взяла чистый лист и написала — чётким, безукоризненным почерком:
«Начальнику Славногорского комитета ФСБ Карпову М.А.
Уважаемый Михаил Аркадьевич!
Пишет Вам Анна Николаевна Калиновская, мы недавно виделись с Вами на совещании в мэрии, разговаривали. Дело, о котором я собираюсь Вам сообщить, представляется мне безусловно важным, речь идёт, без преувеличения, о безопасности государства.
Прошу обратить внимание вашей службы на Алексея Васильевича и Марину Владимировну Егорычевых, проживающих по адресу: улица Ленина, дом 25, квартира 23. Они являются родителями одного из моих учеников.
Недавняя беседа с Егорычевыми убедила меня в том, что их убеждения подпадают под статьи 280.4 и 282.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Но, разумеется, Вам, как профессионалу, квалификация преступления виднее. Но то, что Егорычевы преступники — в этом нет никакого сомнения.
Меня, как педагога, более всего в этой ситуации волнует их тлетворное влияние на сына. Коля Егорычев — очень способный мальчик, но мы рискуем потерять его для страны, если немедленно не изолируем от родителей. Да, это тяжело, но это необходимо.
Всю нужную информацию по этому делу Вы можете получить от меня в любое удобное для Вас время.
С искренним уважением: Анна Николаевна Калиновская, Заслуженный учитель России, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».