Личиночное. Флаги с помидорами

В тот день я сеял уголь. Пожалуй, нужно пояснить этот момент. Уголь нам всегда привозили бурый, низкокачественный, райчихинский. Обычно в кузове ЗИЛ-а возвышались три-четыре глыбы, засыпанные кучей пыли и мелкой крошки. Когда ЗИЛ-углевоз ехал по улице, за ним развевались клубы угольной пыли. И кочегарки топили таким углём, поэтому снег быстро покрывался чёрной сажей. Но в начале ноября снега ещё не было. Он, как обычно, выпал в конце октября и сразу растаял. Да и погода стояла относительно тёплая. Даже лужи днём оттаивали на солнце. Поэтому уголь я сеял без особого энтузиазма. Процесс был простой – огромные глыбы следовало расколоть колуном, а мелочь просеять на приставленной к забору сетке от кровати, чтобы отделить пыль от пригодных к использованию комочков. Почему-то ходила пугалка, что угольная пыль может в печке взорваться. Правда это была или нет, я не знал, да и не задумывался особо, если честно. Набил отсеянными кусками угля десяток вёдер, утащил их во двор, накрыл кусками рубероида и стал думать, чем заняться ещё.

Ровно в это время за забором появился Питых. Он помахал рукой, зашёл во двор и уселся на крыльцо. Я сел рядом. Шевелиться особо не хотелось, потому что пока сеял уголь, здорово запарился, одежда прилипла к телу и теперь при любом движении то отклеивалась, пропуская струйку холодного воздуха, то приклеивалась снова. Нужно было посидеть, пока она не просохнет хоть немного.

Питых тем временем похвастался, что сделал себе новую каталку. Правда я эту каталку обычно называл инвалидкой. Это был кусок доски, к которому шурупами привинчивались два конька. Потом следовало взять в руки два железных прута, и отталкиваясь ими ото льда, кататься в своё удовольствие. На большинстве каталок устраивались, присев себе на колени, как японцы во время чайной церемонии. Мне же эта картина больше напоминала инвалида войны на тележке с колёсиками. Честно говоря, я такие тележки видел только в кино, потому что инвалиды во времена моего детства катались или на машинах-инвалидках, или на рычажных велоколясках. Но всё равно каталку я называл инвалидкой и хотел себе сделать такую, на которую можно было бы садиться верхом, а не вставать на колени.

- Пойдём на Чигу, проверим? – предложил Питых, но я отказался.

- Лёд ещё тонкий, провалишься. Бойня вчера атмосферу пустила, в Чигу кишки слила, там весь лёд протаял.

- Тогда пошли трубочника собирать.

Трубочник – это красные, тонкие черви, которые плодились на дне Чиги, а зимой собирались большими клубками. Их можно было выудить крючком, сделанным из проволоки или пары алюминиевых вилок, а потом продать аквариумистам.

- Рано, – снова отказался я. – Трубочник ещё не собирается кучей, я вчера проверял.

Питых рассказал, что как раз вчера видел незнакомого пацана в Чиге, хотел его отмутузить но тот убежал. Из этого Питых сделал вывод, что трубочник уже есть. Я пошевелил плечами, но одежда ещё была мокрой.

- А ещё, - сказал Питых, - на дороге к празднику готовятся. Седьмое ноября завтра! Пошли, позырим.

Тут уже я согласился, и мы пошли на дорогу. Вдоль дороги стояли столбы, а на столбах были приделаны железные кольца с двумя трубками. Вдоль дороги ехал грузовик, с него доставали флаги, засовывали их в трубки и чтобы древки не болтались, забивали маленькие деревянные клинышки. Флаги были большие. Метра полтора длиной. Или даже два. Красные, кумачовые флаги. И на каждом жёлтой краской были нарисованы серп с молотом и звезда. Большинство полотнищ было прибито к обычным круглым палкам, но у некоторых на конце был ещё железный набалдашник, похожий на наконечник копья, в котором были сделаны прорези так, чтобы получились опять же серп и молот.

Рабочие деловито развешивали флаги, и машина медленно двигалась вдоль дороги. Честно говоря, я стоял и облизывался. Мне очень хотелось такой большой флаг и обязательно с набалдашником, а не просто на палке. Мы попросили у мужиков, но те прогнали нас.

- Давай ночью придём и возьмём себе по флагу, - сказал Питых. – Вон их сколько! На всех хватит.

- Давай, - согласился я.

После ужина я пошёл к Питыху. На дороге была уже полная тишина, которую мог резвеять только редкий автобус. Пошёл лёгкий снежок, который падал на землю и сразу протаивал в нагретых местах. Мы дошли до бойни и посмотрели вдоль дороги. Ночью дорога, украшенная флагами, смотрелась ещё красивее, а медленно опускающиеся в свете фонарей снежинки добавляли праздничного настроения. Снять флаг оказалось совсем непросто. Мы долго карабкались на круглый бетонный столб, постоянно съезжали вниз, падали на землю и начинали сначала. Я был легче, поэтому Питых толкал меня вверх. После долгих стараний, я дотянулся до железной трубки и повис на ней, но вытащить флаг не смог. Древко в трубе было зажато клинышком, и я никак не мог одной рукой вытащить его. Провисел на трубе минуту, ничего не добился и опять съехал вниз по столбу.

- Дай я попробую! – сказал Питых. – Подсади меня!

- Нет, нужно другой флаг искать, эти мы не вытащим, плотно заколочены.

Мы пошли вдоль дороги и обнаружили столб, на котором один из флагов вообще не был закреплён. Довольно скоро я по плечам Питыха забрался наверх и без труда вытащил флаг. Мы принялись бегать по дороге и радостно размахивать трофеем. Потом Питых огорчённо сказал:

- Это плохой флаг! Без пики!

Действительно, полотнище было прибито к обычной круглой палке без набалдашника. Мы пошли искать флаг с набалдашником, который можно было бы выдернуть рукой. В этот раз Питых решил лезть за флагом, но мне не хотелось подставлять свою фуфайку под его грязные ноги, поэтому придумал другой способ. Свернул полотнище вокруг древка, подцепил им полотнище висящего на столбе флага и довольно легко выдернул его из гнезда.

- Учись, турка! – радостно заявил я, подобрал флаг и пошёл с ним по дороге как на параде. Питих подхватил второй и тоже стал маршировать рядом.

- Я тоже хочу с пикой! – обиженно сказал он. - Не хочу просто на палке!

Способ был уже известен, и мы без труда добыли второй флаг с пикой для Питыха. А потом ещё один без пики – для Ромыча. Ну и ещё один – для Русика. И Для Кита тоже. Да и Пиман флагу тоже обрадовался бы. В общем, мы надёргали по паре дюжин флагов и с этими охапками пошли по домам. Я занёс флаги в коридор, чтобы их не завалило снегом, да пошёл пить чай. За чаем я похвастался маме, что принёс много флагов, завтра выберу самый красивый и повешу его возле двери. Мама подозрительно посмотрела на меня и пошла смотреть мою добычу. Вернулась явно недовольной и сразу с порога спросила:

- Ты дурак, да?

Я удивился и обиделся. Это же флаги! Красиво!

- Их завтра искать начнут! – укоризненно сказала мама. – В милицию захотел? Это всё, что ты наворовал?

- Нет, - буркнул я. – У Питыха столько же, мы по-честному поделили.

Мама сходила на улицу и вернулась со снегом на голове.

- Как повалил. Иди к дружку своему, отнесите всё обратно и скажи, чтобы не рассказывал никому.

Я оделся и пошёл к Питыху. Тот уже приладил к своему сараю ворованный флаг и с дороги его было прекрасно видно. Питых ужинал с матерью и отчимом на веранде. Год назад они сломали печку в доме, сложили её на веранде, а по дому провели водяное отопление. Поэтому на веранде всегда топилась печка и было жарко как в Африке, а в доме батареи не справлялись и всегда было холодно. Я сначала помахал Питыху, но тот не заметил. Собака Нянька крутилась рядом и не собиралась лаять, поэтому я постучал в окошко. Вышла Питыхина мать и позвала меня поесть в ними. Варила она всегда очень много и очень жирно, мне не особо нравилась её стряпня, но я всё же съел предложенную тарелку борща.
 
- Пошли в шашки играть! Или в лото, – позвал Питых и добавил: – Видел, как я флаг приделал? Красиво получилось!

Мы пошли в дом, сели возле батареи и принялись играть в шашки. Я улучил момент и сказал, что флаги утром будут искать, поэтому от них нужно как-то избавиться. Питых постепенно понял, что вообще-то флаги мы своровали, и что за это вполне могут наказать.

- А что теперь делать? Обратно мы их не вставим! Может под столбами бросить?

После долгих раздумий, решили спрятать флаги в моей бане, которая была далеко в стороне, на обрыве возле Чиги. Собрали все, унесли в баню и заперли дверь. Уходя по огороду, я отметил, что снег усилился и к утру завалит все следы.

Мама обнаружила флаги недели через две, когда решила натопить баню и попариться. Она пришла домой, посмотрела на меня ещё более укоризненно, чем в первый раз, вздохнула и вышла.

Уже потом она срезала с флагов полотнища и нашила из них кумачовые трусы для меня. А древки летом стали забивать в землю и привязывать к ним помидоры. Оба красивых железных набалдашника я снял, один отдал Питыху, а второй оставил себе. Этот набалдашник пролежал у меня в сарае очень долго и на удивление не потерялся за долгие годы. Много позже я подарил его знакомому фотографу - любителю советской символики.