Иван Гурич - не состоявшийся учёный. Часть 1

           Мальчика Ваню родители ждали с радостью и нетерпением.
           Когда он родился – покричал, поплакал для приличия, как и все новорождённые, открыл глаза, прищурился, поводил ими вокруг и вдруг заулыбался всем окружающим. И все, кто помогал при родах, тоже заулыбались в ответ. А мама поначалу поплакала, увидев Ванюшку, родившегося таким длинным и худым, а потом также заулыбалась, прижав ребёночка к своей груди, и поцеловала мокренькую головёнку сыночка. А он тут же заорал, как и положено вновь родившимся.
           – Необычный человечек у вас родился, мамаша. Наверно, будет очень любознательным, возможно учёным или инженером: вон как крутил своими глазёнками, – довольная благоприятным исходом, многозначительно заключила акушерка под общий смех присутствующих. Незаметно перекрестившись, добавила про себя:
           – Слава Богу! Спасибо, Господи! – Потому что роды были долгими и сложными, но всё же новорожденный появился на свет естественным образом и не пришлось прибегать к хирургическому вмешательству.
           В детстве и в подростковом возрасте Ванюшка был такой же, как и все ребятишки – нормальным пацаном. Учился в школе, играл в футбол, в хоккей, в шахматы, в духовом оркестре, дружил и проказил с ребятами, с соседскими девчонками. Благодаря врождённому любопытству, много читал – и книг, коих было в большом количестве в поселковой библиотеке, и популярные научно–технические журналы, и энциклопедии – медицинские его очень интересовали.   
           Весной и осенью ходил с друзьями на охоту с купленной отцом тульской укороченной одностволочкой – пострелять, пожарить сало на костре, послушать и порассказать анекдоты и забавные истории, которые вычитывал из книг и сатирических еженедельников. Летом на каникулах работал в леспромхозе – собирал сосновую живицу, на железной дороге – меняли рельсы и шпалы, на похоронах – играл на трубе или кларнете. Таким образом за три каникулярных сезона он заработал себе на хороший велик «Урал», неплохие часы «ЗиМ» и магнитофонную приставку «Нота», не прося у родителей денег на эти очень нужные и ценные в юности вещи.
           В свой первый рабочий сезон и произошёл с ним курьёзный случай, чуть не оказавшимся трагическим, на который он тогда не обратил особого внимания. После седьмого класса Ваньку приняли на временную работу в леспромхоз. Он вместе с напарником Пашкой, так звали школяра, учившегося на класс ниже, подбивали железные воронки на сосны для сбора их живительной смолы. Однажды, Ванька точно помнил – в понедельник, они собирали с деревьев, доверху наполненные живицей воронки. И где–то ближе к полудню в лесу потемнело: собиралась гроза.
           – Паш, пойдём, пока не случился дождь, во времянку: скоро всё равно обед, там перекусим и переждём грозу, – предложил Ванька.
           Вышли на дорогу, проделанную в лесу трелёвочным трактором, и пошли, поспешая, к времянке.
           – Пашка, а ты знаешь, что на Земле каждые сутки случаются сто тысяч гроз и более миллиона молний в них бывает? – спросил Ванька.
           – Вот одна из этих гроз нас скоро точно застанет, – Пашка мельком посмотрел на тёмную, сгущающуюся над ними тучу.
           – Ты знаешь: в лесах от молний мало гибнет людей, больше на открытых пространствах и на воде – реках, озёрах, морях, – уверенно сказал Ванька.
           – Не накаркай, знахарь. Побежали, а то вымокнем до нитки, – Пашка припустился бежать.
           Но они не успели добежать до укрытия: дождь хлынул неожиданно и сильно. Ребята вымокшими ворвались во времянку, которая представляла собой, наспех сколоченный из горбылей, небольшой сарайчик с крышей из толи. Там уже были два мужика. То были плотники, которые и ставили эти времянки, чтобы люди, работающие на делянках, сидя на лавочках, установленных вдоль стенок сарайчиков, могли перехватить кое–чего из тормозков, взятых из дома, отдохнуть или спрятаться там от непогоды. Один из мужиков топором крошил на небольшие полешки толстый горбыль, а второй – закладывал рубленые полешки в уже растопленную буржуйку – пустую железную бочку с дверцей и трубой, выходящую на крышу. Поздоровавшись, ребята стали стягивать с себя мокрую одежду.
           В тот же миг одновременно сверкнула молния и ударил гром. На мгновение всё озарилось ярко–зелёным светом. И громыхнуло так мощно, словно два огромных листа железа с неимоверной силой ударились друг о друга.
           – Ёк макарёк! – И все выругались матом от неожиданности.
           Ванька в эти несколько секунд почувствовал сильную боль в правой ноге,
а правая щека его одеревенела. Впереди он увидел, как у плотника из топора вырвался сноп ярких светло–зелёных искр, он выронил топор, а рука его повисла плетью. Второй плотник охнул, схватился за голову, пошёл медленно на полусогнутых ногах к скамейке и лёг на неё. Пашка стоял, потирал нос и озирался широко раскрытыми глазами на всё происходящее.
           Только минут через пять люди смогли обрести дар речи.
           – Ни хрена себе: молния попала в наш сарайчик, – проговорил Пашка. И продолжил: – Это ты наколдовал, знахарь: притянул её своими разговорами.
           – Никакими разговорами и заговорами нельзя притянуть молнию, – возразил мужик, который лежал на скамейке. – Скорее всего молния попала в высокое дерево, растущее недалеко. Если бы она попала в нашу времянку, нас бы убило всех. Нам повезло: досталось по чуть–чуть каждому.
           Через полчаса все успокоились, одежда просохла, в бочке прогорели поленья, дождь перестал, но поднялся сильный ветер. Мужик, что лежал на скамейке, поднялся:
           – Работа на сегодня закончена, давайте собираться восвояси.
           И только они отошли от времянки, как раздался такой треск и шум, что все четверо опрометью с криками и испуганным матом бросились бежать: вдруг опять молния. Опомнившись, они увидели такую картину: на сарайчик упала половина сосны и как секирой разрезала его пополам. Молния, оказывается, попала в рядом растущую сосну, повредила её, надломим наполовину, а ветер уронил эту половину на сарайчик.
           – Чудеса, – промолвил один из мужиков, – кто бы рассказал, то я бы ни за что не поверил. Пойдёмте отсюда, пока нас чем–нибудь не зашибло.
           Они зашагали на сборный лесопункт, откуда мотовоз вывозил всех работников в посёлок. По дороге их догнал гружёный лесовоз и все четверо отступили от дороги метров на десять, чтобы в третий раз не испытывать судьбу и не попасть под вдруг рассыпавшиеся хлысты–лесины. На лесопункте мужик, у которого болела голова, отозвал в сторонку Ваню и сказал:
           – Паренёк, ты знаешь, когда я отлёживался во времянке на скамейке, мне стало как–то хорошо: что–то непонятное на меня нашло и внушало сказать: «Слава Богу! Прости мя, Господи, неразумного: не ведаем, что творим». Я и повторил про себя и, видишь, мы не пострадали. Когда ты будешь своими знаниями делиться с народом, чтобы ничего плохого не произошло, всегда прибавляй эти слова. Хочешь – верь, хочешь – не верь, а сегодня нас спасли эти простые, важные для каждого человека, слова.
           Ваня очень удивился сказанному, но совет запомнил и решил когда–нибудь проверить его действие.
           На их улице жила татарская семья. Главу семейства звали как–то заковыристо и, чтобы не путаться, все поселковые звали его Ахмет. Этот Ахмет работал в бригаде, которая ремонтировала грунтовые дороги и строила «бетонку» – грунтовка, на которую укладывали бетонные плиты, чтобы лесовозы вывозили лес в любую погоду. По–русски он говорил хорошо, как и все в его семье, но когда что–нибудь делал или шёл один по улице, то пел какие–то песни на непонятном языке. Пацаны хихикали над этой странностью нерусского дядьки, девчонки побаивались его и сторонились, а взрослые шутили над его чудачеством и говорили: «Чего видит, о том и поёт». На что Ахмет не обращал никакого внимания и не обижался. По натуре он был добрым человеком, правильней сказать – доброжелательным, и вежливым, потому что всегда при встречах здоровался первым и даже с ребятишками.
           Вторая его странность, нехорошая, открывалась после получения зарплаты. Ахмет напивался до зюзиков, приставал ко всем встречным и к соседям с какими–то бестолковыми разговорами. А вечером гонял своих домочадцев с ремнём в руках и бил жестоким образом жену. Она начинала визжать, дети кричать, все мужики, живущие рядом, сбегались, связывали дебошира и держали его связанным, пока тот не протрезвеет. Много раз к ним приходил участковый, стращал Ахмета пятнадцатью сутками, но безобразия систематически продолжались. Что интересно и забавно: после получения аванса сосед татарского происхождения не напивался и вёл себя прилично.
           Много раз дядя Ахмет пьяненьким приглашал Ваню в их бригаду подработать на летних каникулах, но парень отказывался: он его не уважал за пьяные «заскоки», а жену дорожника жалел. Когда Ваня учился в восьмом классе, он встретил трезвого Ахмета, который шёл с работы, распевая свои мудрёные песенки. Поздоровавшись, Ваня упёрся в него глазами и вдруг спросил:
           – Дядя Ахмет, ты – мусульманин?
           – Не знаю, – ответил тот, улыбаясь.
           – А ты знаешь, кто такой аллах? – как бы допрашивая, опять спросил Ваня своего соседа, не отрывая взгляда.
           – Да. Что ты так смотришь на меня,  – Ахмет заметно занервничал.
           – И что такое – хамр, знаешь? – настойчивый допрос продолжался.
           – Знаю, – Ахмет насторожился.
           – А если ты это знаешь, дядя Ахмет, значит, ты – мусульманин, – твёрдо сказал Ваня.
           – Наверно, – неуверенно и негромко сказал сосед, опустив глаза вниз.
           – А если ты – мусульманин, дядя Ахмет, то почему ты нарушаешь хамр? Пророк всемогущий наложил запрет на всякое спиртное и одурманивающее, а ты нарушаешь запрет и это – грех. А в грешника вселяются шайтаны – это они у тебя отнимают разум и ты пьяным в беспамятстве изгаляешься над своими детьми и женой, – выпалил Ваня, продолжая зорко глядеть в лицо Ахмету.
           Поникший сосед поднял глаза, долго и очень внимательно посмотрел на паренька, потом медленно отвёл взгляд и неожиданно попросил:
           – Вань, ты никому не рассказывай, пожалуйста, про наш сегодняшний разговор. Я буду думать, я исправлюсь, – Ахмет повернулся и хотел было уйти.
           – Не скажу, если ты не будешь безобразничать, – с какой–то жестокой интонацией в голосе отчеканил подросток: уж очень большую неприязнь испытывал он к соседу за его проделки.
            Ахмет пошагал к себе домой, но на этот раз без своих привычных замысловатых песен. А Ваня, довольный собой за находчивость и смелость, и изумлённый произведённым на Ахмета эффектом его познаний, весь вечер читал про Коран, суры и прочие подробности мусульманской религии и обычаев. Конечно, немного он побаивался: а если завтра они встретятся, то, что ожидать от Ахмета? – дело серьёзное и непредсказуемое.
            Вот тут–то Ванька и решил проверить действие словесного оберега, чему научил его мужик–плотник, и мысленно повторил заученные фразы: «Слава Богу! Прости мя, Господи, неразумного: не ведаем, что творим».
            И всё обошлось. К удивлению соседей после очередной получки Ахмет был трезв и, наконец, его семья зажила спокойно, больше не беспокоя окружающих жильцов. Встречаясь со своим молоденьким назидателем, новоиспечённый праведник первым здоровался, не поднимая глаз, быстро проходил мимо и никогда уже не зазывал поработать в их бригаде. Только через несколько лет стало известно, как трагически сложилась судьба Ахмета.
           В старших классах некоторые девчонки из его класса, которые выглядели, как подрастающие девушки, стали с интересом и уважительно относиться к однокласснику Ивану по двум причинам. Первая – внешне он уже походил на юношу, вторая – давал девчонкам списывать решения домашних заданий по математике, с которыми справлялся запросто. Математичка, узнав об этом и отругав всех нарушителей школьных правил, сначала предложила, а потом и принудила его помогать девочкам – подтягивать их в изучении «Алгебры и элементарных функций» и «Стереометрии». Что его совсем не тяготило, а скорее наоборот – притягивало.   
           Потому что к этому времени у Ивана пробивались под носом аккуратные  усики, которыми он после подшефных занятий при первой же возможности пытался пощекотать своих подопечных, так как умел целоваться. Такому нехитрому умению ему поспособствовала дочь знакомых его родителям железнодорожников, приехавшая из дальнего посёлка, где не было средней школы, а ей надо было закончить 10–й класс. Когда дома никого не было, не только поцелуйчики преподала эта дородная девушка, но ещё кое–что, поскольку девичьи прелести у неё были вполне сформированы. И прелести ему понравились.
           А вот девчонкам, которым он помогал справляться с домашними заданиями совсем не нравились нагловато–смелые опыты наставника с поцелуями и тем паче приставания одноклассника, который, лобзая их, так и норовил прощупать через одежду намечающиеся выпуклости их растущих организмов. Поэтому они стали прилежней заниматься математикой, подтянулись в учёбе и вскорости отказались от надоедливого  шефства, кроме одной. С ней Иван встречался целых полгода. В выпускном классе они сидели за одной партой. Он помогал ей серьёзно в изучении математики, а она вечерами позволяла целовать себя взасос и не только это.
          Разбежались они под Новый год по причине её ревности к соседке Ивана, которая приехала на каникулы к своим родителям из областного центра, где училась на швею. В городе она много познала в реальной жизни и хотела теми знаниями поделиться с молоденьким соседом. Прибежала, села, защебетала… А Иван, только что закончивший убирать во дворе намокший и поэтому очень тяжёлый снег, уставший, хотел быстренько поесть, а потом и лечь спать. И он, чтобы прекратить этот балаган, вдруг спросил:
           – А ты знаешь, что у женщин груди разные?
           – Знаю: одна левая, другая правая, – хохотнула соседка.
           – Нет, по размеру, – уточнил Иван.
           – Дурак. Что ты мелешь? – девушка насторожилась.
           – А ты можешь мне показать? – парень упёрся в неё взглядом .
           – Ещё чего? Я не дурочка с переулочка, – отчеканен был ответ.
           – Покажи, хочу убедиться, – попросил Иван, не спуская глаз с соседки.
           – Много хочешь. Тебе это дорого станет, – негромко заявила будущая швея, оглянувшись, хотя рядом никого не было.
           – Смотри, могу дать тебе поносить, – юноша показал на мизинце колечко с маленьким розовым стёклышком. Это колечко он случайно нашёл в парке, где они встречались с одноклассницей.
           – Ладно. Только не болтай никому, – согласилась девчушка.
           – Сама не разболтай, разговорчивая.
           Когда Иван осмотрел выпуклости, то ничего особенного не обнаружил: всё было симметрично, а никак те, о которых писали в журнале «Колхозница».
           Через неделю его ожидало разочарование, и он пожалел, что поделился с соседкой своими знаниями. Его подружка–одноклашка на очередной встрече в парке показала колечко.
           – Твоё? – спросила с неприязнью.
           – Моё, – подтвердил Иван.
           – А подробней не хочешь рассказать, как оно очутилось на чужом пальце?
           – Что тут рассказывать? Дал поносить.
           – Зачем же ты про меня наплёл, про мои.., – не стала продолжать девушка.
           – Ничего я не говорил, тебе переврали! – у Ивана щёки загорели на лице.
           – Трепло, – со злобой в голосе выдохнула его зазноба и бросила в него его кольцо.
           Видимо, не стерпела соседка, нахвасталась перед подружками. А на посёлке новости быстро разлетаются. На этом крепкая дружба с одноклассницей закончилась. Зато глаза Ивана открылись на других, подросших девушек, на молодёнькую учительницу начальных классов и даже на замужних женщин. Последние были более сговорчивы и покладисты и ничего не требовали взамен. Склоняли юношу к такому поведению природный интерес к исследованию, к изучению и гормоны. И по причине его ранних увлечений противоположным полом аттестат об окончании средней школы он получил четвёрочный, но по физике и математике были пятёрки. В июне Иван собрался поступать в ВУЗ.
           Посмотрев «Справочник для поступающих в учебные заведения», он обнаружил в Московском энергетическом институте факультет с космическим, завораживающим и привлекательным названием «Радиофизика и электроника». Почитал в энциклопедическом словаре смысл и значение этих слов и домыслил, что инженеры–радиофизики изучают и исследуют микромир и макромир с помощью электронных микроскопов и электронных же телескопов и понял: это ему по душе. И город Москва привораживала и привлекала.
           Иван сходил к математичке домой, попросил у неё материалы и пособия по проведению факультативных занятий в средней школе, сборники решений олимпиадных задач по математике и поделился с ней своими планами:
           – Попробую подать документы в МЭИ.
           – МЭИ? Ты, Ваня, неисправимый оптимист! На какой факультет хочешь поступить? – улыбнувшись, спросила учительница.
           – «Радиофизика и электроника», – уверенно сказал Иван
           Решение бывшего школьника озадачило математичку, но она захотела его поддержать.
           – Ваня, с твоими отличными знаниями математики тебе, я думаю, стоит попытаться поступить на технический факультет любого ВУЗа, возможно, и московского. У тебя оригинальное мышление и своеобразный, нестандартный подход к решению математических задач. Помнишь, как в 10–м ты по–своему доказывал теоремы в стереометрии? В технических ВУЗах это приветствуется и ценится. Но МЭИ – очень серьёзное заведение. Посоветуйся с нашим учителем по физике – он тебе сможет подсказать что–нибудь дельное.
            Учитель физики еле сдержал смех, когда узнал, куда хочет поступать Иван:
            – Ваня, чтобы поступить в московский институт или университет, надо родиться в Москве и иметь кроме отличного аттестата ещё и привесок, который называется блат. Слышал про такое?
           – Наслышан. Мне Москва невероятно понравилась, когда я впервые побывал в ней, особенно московское метро и я попробую.
           В июле Иван приехал в Москву и подал документы в МЭИ на факультет «Радиофизика и электроника», несмотря на сомнения учителей. В комнате общежития, куда он заселился, уже жили два абитуриента с Урала. Они тоже мечтали закрепиться в Москве и штудировали свои школьные книги и конспекты непрерывно. Иван днём просматривал литературу, что привёз с собой, а вечерами ходил по Москве, любуясь её широкими проспектами, сталинскими высотками и красивыми скверами, подсвеченными неоновыми лампами. Но больший восторг у него вызывало метро: он мог часами ходить по станциям и смотреть красивое их оформление – на стены, платформы, колонны, скульптуры, барельефы, мозаику и прочие украшения.
           На станции «Революция» он спросил у дежурной:
           – Интересно: кто проектирует и строит такие красивые станции метро?
           – Нашу я не помню, к своему стыду, а вот новые станции проектируют студенты из МИМИС, а строят наши московские СМУ, – подсказала дежурная.
            Теперь Иван точно знал, куда он понесёт документы, если не пройдёт по конкурсу. Первый экзамен все сдали на пятёрки, второй – Иван на 5, менее удачливые соседи на 4, которые поняли, что не поступят и засобирались домой. Иван пытался отговаривать их:
           – Сдайте остальные экзамены и с экзаменационным листом походите по Москве или езжайте в другой город и там вас примут в любой подобный ВУЗ.
           – Только Москва! И только факультет «Радиофизика и электроника»: мы бредим космосом, а, значит, только этот факультет и только МЭИ, – хором заявили ребята. – В крайнем случае, ещё успеем подать заявления в уральские или сибирские институты, – и стали прощаться с Иваном.
           – Не расстраивайтесь, – Иван захотел приподнять настроение уральцам. – Вы знаете, что почти все высокие высшие учебные заведения в Москве скоро провалятся, потому что стоят на замороженных фундаментах. Грядёт очередное потепление климата на нашей планете и фундаменты разморозятся, поплывут; высотки на Воробьёвых горах просядут и здания МГУ, а может и МЭИ – тоже. Так что подумайте ещё раз, прежде чем уезжать, а то в следующий раз и поступать–то будет некуда, – заключил Иван, снова поделившийся своими то ли знаниями, то ли сплетнями.         
           Ребята посмеялись над шуткой – так они поняли «предсказания». Они в тот же день забрали документы, пожелали Ивану пятёрок и удачи, и уехали. Оставшийся абитуриент сдал последние экзамены на пятёрки, но в институт так и не был зачислен: пятёрка по сочинению была с минусом и он не прошёл по конкурсу. Вспомнил предупреждение  школьного физика: «Надо было родиться в Москве или иметь привесок».
           – Да, не повезло… А может кто–то и как–то прознали про то, что я своим соседям по комнате говорил? Накаркал! Опять не в жилу? – Ивану неожиданно опять пришли на ум слова плотника в таёжном лесу, и его осенило:
           – Неужели и вправду в моих словах и в словах того мужика есть какой–то тайный смысл, – впервые задумался несостоявшийся студент и проговорил вслух: «Слава Богу! Прости мя, Господи, неразумного: не ведаем, что творим».   
          Копаться в причинах неудачи и ходить проситься на другие факультеты не имело смысла и он, заверив экзаменационный лист синей печатью МЭИ и забрав документы, повёз их в приёмную комиссию МИМИС и был зачислен на факультет электротехники и радиоэлектроники.   
          Наступило самое счастливое время в жизни московского студента!..
          Первые три года учёбы пролетели очень быстро – в трудах и заботах, в зачётных неделях и сессиях, в колхозах и стройотрядах, в каникулах и переездах домой и обратно в Москву, в радостях и досадах по причине мелких бытовых неурядицах и проч., и проч., и проч.. Учиться в институте материалов и сплавов Ивану было легко и интересно.
           На первом курсе перед самым Новым годом ему предоставили место в студенческом общежитии, что сокращало время на поездки до института и экономило деньги, какие он отдавал за съёмную комнату у старушки –пенсионерки. По–хорошему попрощался с бабушкой и её блондинистой внучкой, которая училась на последнем курсе техникума на строительного дизайнера. Они с ней частенько по воскресеньям спускались в метро и вместе любовались красивой отделкой станций.
           Молоденькая блондинка поведала Ивану премного удивительных подробностей про достопримечательности станций, а он, когда возвращались, преподавал ей азы элементарной физики и свойства материалов. Вечером втроём смотрели телевизор и, как только бабуля начинала дремать, молодые люди уходили в комнату студента целоваться до умопомрачения. На прощанье блондинка шутливо просила Ивана звонить иногда, чтобы вместе потратить в кафешках сэкономленные деньги за комнату. Он обещал.
           Теперь в деньгах острой нужды не было, потому что ещё и добрые родители каждый месяц присылали ему по полстипендии, а когда и больше, за что был им благодарен бесконечно. Общежитие он получил за работу в студенческом конструкторском бюро (СКБ) на их кафедре прикладной электротехники и радиоэлектроники, где вместе с другими студентами и под руководством преподавателей мудрили над схемами приборов, разрабатывали и конструировали установки по проверке научных идей профессорского состава института. Произошло это таким образом.
          После первого колхоза молоденький студент увидел на стенде у деканата объявление про набор студентов первого курса в СКБ. Прочитав одну из тем исследований: «Изучение  влияния электромагнитных излучений на клетки и в целом на организм человека», Иван тут же почувствовал, как опять в нём просыпается инстинкт исследователя. В тот же вечер нашёл аудиторию, где располагается секция по такому современному направлению, указанная в объявлении, сразу направился к руководителю и попросился на работы в данной области. Это был важный поворотный шаг в жизни студента и серьёзный поступок в его жизни, потому что не редко в журналах встречал проблемные статьи о воздействии и последствиях влияния УКВ и СВЧ на клетки, мозг и другие органы человека, про гипноз, про прикладную микробиологию. Решение таких задач на границах науки и жизни вызывали у него живой интерес, особенно сейчас, когда этим можно было непосредственно заниматься в СКБ под руководством корифеев технических наук и вместе с ними теоретически и, главным образом, наяву участвовать в научных исследованиях. Основные требования к студентам, работавшими на кафедре, были два – хорошая учёба и дисциплина, а с ними у Ивана было всё нормально.
           На втором курсе за отличную учёбу и прилежную работу в СКБ, ему к небольшой стипендии добавили десятку от ректора. На радостях Иван позвонил на квартиру, где снимал комнату, чтобы прокутить с блондинкой огромные деньги. Трубку подняла бабуля и сообщила, что внучка окончила техникум, недавно вышла замуж, но телефона её пока не знает и что запишет номер телефона его общежития. Иван продиктовал, и они, пожелав друг другу доброго здоровья и удачи, любезно распрощались, и  видимо, навсегда.
           – Знать, не судьба, – с небольшим огорчением подумал студент, – зато больше времени будет для читального зала.
           В читалку он ходил каждое воскресенье с начала учёбы в институте с превеликим удовольствием. Его интересовали книги и пособия не только по высшей математике и физике для сдачи экзаменов, но и по строительству, электро и радиотехнике и по другим предметам, которые им ещё не читали на лекциях. Иван постигал эти науки, как бы впрок, опережая преподавателей. И на лекциях, когда слышал уже знакомый ему материал, просто убеждался, что это ему знакомо и надёжнее запоминал. А в чём сомневался, то задавал вопросы, показывая, как живо интересуется темой лекции, удивляя и вдохновляющее радуя преподавателей своей подготовкой и эрудицией.
           На третьем курсе Ивану и всем его однокурсникам к стипендии добавили по десять  десять рублей от Министерства обороны, потому что в расписании в субботу появилась военная кафедра. А в ноябрьские праздники произошло удивительное событие – он встретился с одноклашкой.
           В прошлые каникулы, зимние и летние, он всегда приезжал домой, в свой родной таёжный посёлок. Ходил в кино с родителями, на танцы с девушками, на охоту с бывшими корешами, кто ещё не отбыл в армию или учиться, или уехал насовсем. Когда он приехал летом после второго курса, отец рассказал историю, безусловно трагическую, про Ахмета.
           В бригаде, где тот работал, вспыхнул конфликт между рабочими и Ахмет хотел разнять дерущихся да не рассчитал удара лопатой и покалечил одного. Его осудили, дали небольшой срок. На зоне, где Ахмет отбывал этот срок, его соплеменники–бородачи подняли зону на бунт, а он попытался их уговорить не беспредельничать и подчиниться лагерному начальству. Ему и врубили по голове табуреткой, Ахмет скончался, бунт не состоялся. Жена его, когда узнала про Ахмета, собрала свой скромный скарб и с детьми уехала куда–то.
           – Вот такие дела у нас произошли, сынок, – закончил повествование отец
Ивана. – Ахмет, когда ещё здесь был, как встретит меня, всегда говорил:
           – Гурий, твой Ванька далеко пойдёт. Он вас всех удивит.
           – Чем же он удивит, – спрашивал я.
           – Узнаете, – повторял он. – И всегда покачивал головой слева направо. К чему Ахмет такое говорил, я не понимал. Царствие ему небесное.
            Сын Гурия знал причины ахметовских утверждений, но промолчал.
Рассказ отца на него произвёл сильное впечатление. Вот как закончилась жизнь их в прошлом хулиганистого соседа: только человек взялся за голову и зажил нормально и на тебе – погиб ни за что, ни про что. Иван мысленно пожалел Ахмета, и подумал: « А если бы я не поговорил сурово с ним в ту пору, как бы сложилась его дальнейшая судьба?..»
           Зато мать Ивана рассказал про одноклашку. Мол, она теперь тоже живёт в столице: там у неё дядя, оказывается, обосновался и взял её к себе пожить, пока она учится на бухгалтера. Недавно приезжала она к родителям, проходила мимо нашего дома, спрашивала о тебе. Когда узнала, что ты в учишься в Москве, то дала номер их телефона с условием: «Если спросит». Иван взял бумажку с номером  и поёрничал:
           – Брякнуть ей что–ли на старости лет. 
           В Москве он позвонил по номеру на бумажке. Какой–то дядя спросил, кто спрашивает и, когда Иван назвал себя, продиктовал другой московский номер.
           Они встретились на входе в парк Горького. Иван преподнёс девушке три ярко–красных гвоздички. Она поблагодарила. Встреча получилась трогательная и необыкновенно восторженная. Оба забыли все недоразумения, что их развели, и вспоминали, и вспоминали… и только приятные моменты школьной жизни. Рассказали про нынешнее своё житьё–бытьё и как оказались в Москве. Иван пересказал свою историю, одноклашка – свою.
            Она через неделю после выпускного вечера уехала в Москву. Поступила на курсы младших бухгалтеров, закончила и сейчас рассчитывает зарплату служащим какого–то банка. Два года назад вышла замуж, муж – коренной москвич, весёлый, добрый, работает помощником повара в Министерстве иностранных дел. В шутку называет себя дипломатом. Живут в центре на Сущевской в большой двухкомнатной квартире. Детей пока нет, но ей хотелось бы такого же, как Иван, толкового мальчишку, потому что муж её частенько отсутствует и ей скучновато и холодновато в квартире с большими окнами и высокими потолками. Сейчас, правда, работы много и она, эта работа, ей скучать не даёт в связи с грядущими переменами в стране и в мире.
           Проговорили до самой темноты и договорились созваниваться. Иван дал номер телефона на вахте общежития и номер своей комнаты, а одноклашка обещала ждать его звонка и предупредила:
           – Не удивляйся, когда буду посылать подальше: значит, муж дома. Не хочу, чтобы у него возникли какие–то подозрения. И сегодня меня не надо провожать: доберусь сама.
           Они вместе спустились в метро, прижались друг к другу на прощанье и разъехались в разные стороны. Он звонил ей, они несколько раз встречались в парках зимой и весной, бродили по Москве, разговаривали, как старые друзья, но не более.
           В стране наступало непредсказуемое время, когда руководили Советского Союза решили заключить мир с капиталистическим Западом, наивно полагая,  что на этот раз мир будет вечным. Была дана команда на конверсию оборонных предприятий, а высшим учебным заведениям было рекомендовано перестроить научно–исследовательские работы с оборонных профилей на сугубо мирные, гражданские цели по разработке современных технологий для здравоохранения, сельского хозяйства и промышленности по выпуску столь необходимых для трудящихся товаров народного потребления.
           Технологическую практику после третьего курса студенты проходили в Москве на строительстве гостиницы–небоскрёба для нефтегазового холдинга. Проектировали и рисовали схемы, разводили по ним  электро– и радиокабели, различные провода – телефонов, заземления, сигнализации и прочую скрытую электрику, монтировали коробки для установки в будущем приемопередающих устройств.
           На четвёртом курсе Иван почти все вечера работал в СКБ. Он очень увлёкся работой по поискам и изучению биологически активных точек человека и воздействием на них электрических сигналов, названной в последствии – электроакупунктурой. Результаты работ оформлялись докладами и рефератами и оглашались на учёных советах института. По наиболее перспективным готовились статьи в профильные журналы и диссертации. А студенты СКБ городили портативные приборы элктроакупунктуры с изменяемыми частотой и формой импульса и проводили опыты на своих товарищах в общежитиях.
           Они обнаружили, что на ухе человека расположены семь биологически активных точек (БАТ) и если на них подавать слабые электрические токи, то человек избавлялся от вредной привычки табакокурения. Иван себе тоже такой же приборчик сварганил. Когда он, простуженный осенними холодами, не ходил на лекции, то лежа и чихая на кровати, искал и нашёл приборчиком у себя на сопливом носу и в самом носу пять БАТ. Применил свою новую методику воздействия на БАТ – действуя на них малыми импульсными токами различной формы. На следующий день простуда прошла, кашель и насморк исчезли.
           Про свои опыты и их результаты ребята рассказали руководителю СКБ и тот распорядился:
           – Надо подготовить доказательные эксперименты с добровольцами. При подтверждении положительных результатов, сформулировать рекомендации по использованию наших работ в здравоохранении, выработать планы дальнейших изучений данных методов и довести всё это до научного совета нашей кафедры. Затем утвердить в ректорате подготовленные материалы наших исследований к публикации в «Вестнике Минздрава». Чем я и займусь: за нашим институтом в этом издании забронирована страничка для руководства института в разделе «Новости науки».
            Иван понял, что статья в «Вестнике» выйдет без фамилий студентов, получивших обнадёживающие результаты экспериментов, и решил, что пора действовать. Всячески затягивая отчёт о своих работах по электроакупунктуре, догадливый студент тормозил подготовку отчётных материалов и по другим, что проводились успешно в СКБ, критикуя и намекая ребятам, что чистота экспериментов не достаточно обеспечена, откровенно саботируя выпуск итогового отчёта о работах. А, выяснив фамилию заместителя заведующего его кафедры, но по направлению «Радиоэлектроника», в одну из сред зачётной недели перед зимней сессией вечером направился не в СКБ, а в его кабинет.
            – Да, войдите, – послышался приветливый голос хозяина кабинета. – Что привело Вас ко мне, уважаемый студент? Присаживайтесь.
           Иван сел, представился и сразу стал говорить о деле:
           – В студенческом бюро, где я подрабатываю с первого курса, недавно определилось перспективное направление, реализация которого позволит с помощью электроакупунктуры помогать излечивать недуги и даже некоторые заболевания. Сейчас модно использовать электричество и электромагнитные поля в здравоохранении.
          – Что значит «модно», поясните, – попросил заместитель заведующего.
          – Некоторые отечественные учёные считают шарлатанством подобные опыты на людях, а другие, современные и продвинутые, уверены, что это – панацея, которой принадлежит будущее в лечении многих болезней. И вера этих учёных основывается на беспрепятственном проникновении электромагнитных полей в организм человека. В настоящее время во многих передовых странах идут такие эксперименты, потому и модно, ещё и потому, чтобы не отстать, – чётко сформулировал Иван. – В нашем СКБ с помощью использования методов элетроакупунктуры были получены хорошие, обнадёживающие результаты борьбы с простудами и табакокурением.
           – Да, о чём–то  подобном коллега совсем недавно намекал, но я пока не знаком, не читал материалы исследований студентов, – профессор записал несколько слов у себя в календаре.
           – Этих материалов пока нет, не готовы, но как только они появятся, то будут опубликованы без упоминания об участии студентов в этих работах, – Иван рассказал о принятом решении руководителя СКБ.
           – Нет, нет, уважаемый студент, о вашем участии непременно сообщат, – заверил Ивана профессор. Зачем же Вы пришли ко мне?
           – Я уже навёл справки. На работы студентов в СКБ, за которые были выплачены институтом какие–то суммы, оные не имеют никакого права даже на публикации. Я хочу Вас сейчас познакомить с моими более перспективными идеями, которые могут сравниться с открытием, но Вы должны гарантировать, что, если это вас заинтересует, то мои идеи не пропадут для меня бесследно, а будут востребованы и институтом, и здравоохранением, – отчеканил Иван.
           – Ну, Вы, батенька, замахнулись, – только и смог сказать замзав. – На первый взгляд Вы – обыкновенный студент, а рассуждаете, как без пяти минут, опытный и прожжённый кандидат наук. Вы хотя бы введите меня в курс дела, чтобы я в дальнейшем обдумал грандиозность сказанного.
           – Я могу Вам рассказать, но только о том, на что я получил недавно положительное решение об изобретении и чуть–чуть коснусь описания заявки на открытие. Заявка была отклонена, потому что оформлена на частное лицо, но зато застолблены дата и приоритет.
           – Слушаю, я весь во внимании, – профессор посмотрел на часы.
           Иван встал, не торопясь, членораздельно стал доводить до собеседника основные перлы заявки:
           – Вы знаете, если увеличивать частоту воздействия электромагнитным полем на человека, то можно с помощью узконаправленного маломощного СВЧ излучения воздействовать на клетки его организма. Затем синхронизировать по фазе с их собственными колебаниями для возникновения резонанса в клетке. А если регулировать воздействие, контролируя его степень, то при входе системы клеточных связей в равновесие можно оздоровлять больные клетки через активизацию здоровых. Этим мы будем способствовать излечению больных и, что важно, совсем исключим непосредственный контакт приборов с телом пациента, что непременно даст в итоге дополнительный стимул выздоровления больных за счёт самовнушения и отсутствия страхов прикосновения многих механических держателей, находящихся под напряжением.
 
          ( Здесь автор повествования вынужден попросить прощения у Читателя за цитирование квазинаучных терминов и смыслов и принести свои извинения специалистам упомянутых направлений науки и техники за, возможно, не столь корректные определения)

           – На слух звучит заманчиво, – задумчиво произнёс замзаведующего и продолжил: – В США через наши публикации наблюдают за нашими работами в этих областях и считают, что лезть с излучением в клетку – это одно и тоже, что лезть ломом в атом. Но мы знаем, что американцы говорят одно, а ведут себя, как настоящие беззастенчивые ворюги, так же, как и японцы. Не брезгуя, могут слямзить наши идеи и открытия, подправить, чуть подретушировать и использовать в собственных практических разработках, выдавая их за свои. Я сейчас могу сказать следующее. Этот разговор пусть останется между нами, потому что сначала мне необходимо проконсультироваться с первым отделом нашего института: возможно, если работы в этом направлении будут признаны перспективными – они будут засекречены. Через две недели, а лучше после зимней сессии давайте мы снова встретимся и обсудим наши дальнейшие шаги.
           – Слава богу! Прости мя, Господи, не ведаем, что творим, – прошептал Иван сознательно и специально выученные фразы, выходя из кабинета. Теперь он точно знал: всё задуманное осуществится. 
           В общежитии перед тем, как открыть дверь в свою комнату, услышал за ней громкий смех. Зашёл и увидел такую картину. В комнате сидели студенты по кроватям, а его сосед по комнате, студент–второкурсник, лежал на своей кровати и, накрывшись одеялом, что–то шарил у себя ниже живота.
           – Ой, – вскричал он, вздрагивая всем телом. Все в комнате заржали. А сосед опять зашарил у себя под одеялом.
           – Ай, ядрёна кочерёжка, – опять вскричал сосед. И все опять заржали.
           – Что здесь происходит, – спросил, улыбаясь, Иван: всеобщее веселье передалось и ему.
            – Этот идиот ищет у себя в промежности биологически активные точки, которые будут помогать в лечении мужской импотенции, – давясь от смеха, объяснил один из студентов. И все опять заржали.
           – Это вы – идиоты! – прошипел второкурсник, – ни черта не понимаете: если всё получится – это будет новый «Клондайк» и я заживу долларовым миллионером.
           Тут и Иван изобразил ржание коня. Вдруг дверь комнаты открылась и какой–то студент объявил:
            – Какого–то Ивана ждёт телефон на вахте.
           Иван стремглав бросился на первый этаж.
           – Приветик, – узнал он голос одноклашки. – Ещё не обломал зубы о свой гранит науки? Слушай внимательно и не перебивай. В субботу вечером я жду тебя у себя на рандеву. У памятника, возле которого мы попрощались в крайний раз, по его правую руку свернёшь на улицу, которую ты знаешь, дом с номером десять, квартира семь. Дом наш старенький, кирпичный, пятиэтажный с одним подъездом стоит в глубине двора. Нажмёшь в домофоне цифру семь, домофон проиграет мелодию и дверь откроется. Лифт тоже старенький с железными решётками, которые надо открыть. Откроешь, закроешь решётки и двери, нажмёшь цифру четыре – я буду ждать на этаже. Запомнил, не забудешь? В девять вечера и никаких цветов. Ущучил, вечно не сгибаемый, студент? Пока.
           Иван был на седьмом небе от такого соблазнительного приглашения. Только её командный тон ему не понравился, но не это было главным.
           – Значит, она решилась провести со мной романтический ужин, а почему без цветов? – Иван недоумевал. – Ведь женщины любят цветы. Ну, это её право. А где же ненаглядный её, в командировке? Прекрасно – настоящая романтика!
           Он вспомнил, что у неё в этот день декабря день рождения. И они тоже в школьные времена перед Новым годом договорились провести вечер одни, но помешали непредвиденное событие и колечко. Как на этот раз всё сложится?
           Собравшись на свидание, Иван приоделся, побрился, чего делал крайне редко, повязал галстук и вышел на предзимнюю, предпраздничную улицу. По дороге до метро зашёл в ювелирный магазин, выбрал и купил дешёвенькое колечко с простым камушком, похожим на то, которым одноклашка запустила в него несколько лет назад, спустился в метро и поехал на встречу с женщиной, мысленно предвкушая приятные во всех отношениях обстоятельства.
           В метро, в магазинах, на улицах города – повсюду сновали озабоченные люди с ёлками, сумками, пакетами: Москва готовилась к встрече Нового года.
           Город перед новогодним праздником преображался до неузнаваемости.
Разноцветные гирлянды, шары, мишура, подсвеченные здания, мосты, колонны, арки, памятники, стелы, разнообразная световая реклама на новогодние темы и прочие украшения поднимали настроение снующим горожанам, ещё больше веселили безмятежную молодёжь, а детишкам приносили бесконечную радость и сладко сжимали их маленькие сердечки от мечты о будущих долгожданных подарках от родителей, бабушек, дедушек, всех других родных и близких.
           Молоденький студент вышел из метро на хорошо освещённую фонарями площадь и быстрым шагом пошёл по незнакомой улице, во всю ширину которой висела растяжка из красных лампочек с пожеланием москвичам счастливого Нового года, что ещё больше прибавило энтузиазма в организм Ивану. Наверно, от быстрого шага сделалось жарко. Юноша распахнул пальто и тут же испытал на себе мелкие мурашки, как всегда с ним бывало во время экспериментов. Тут же снова застегнулся на одну пуговицу, потому что, видимо, от холодного воздуха его охватил небольшой озноб.
           – Что это со мной? Как будто из огня да в полымя. Чудеса…
           Он шёл навстречу истории, которая манила своей неизвестностью, и тихо, заученно прошептал: – Слава Богу! Прости мя, Господи, не ведаем, что творим.
           Дом, адрес который Ивану продиктовала одноклашка, отыскался быстро. Он нажал цифры на домофоне, тот проиграл мелодию, сказал: «Четвёртый этаж, налево», дверь открылась. Вошёл в подъезд, встал перед решётчатыми дверьми, открыл – за ними оказались двери лифта. Провозился с ними минуты три, пока не сообразил последовательность нужных действий. Когда лифт поехал, то так загремел, что, наверняка, во всём доме услышали и съёжились: сейчас кто–то в гости к ним заявится.
            На четвёртом этаже, открыв все двери, увидел перед собой одноклашку, одетую в розовый домашний халат с накинутой курткой на плечах. Она немного отстранилась, пропуская его, и сказала негромко:
           – Выходи без церемоний сразу налево и входи в открытые двери.   
          Подождав, когда он войдёт в квартиру, закрыла двери лифта, оглянулась и направилась вслед за Иваном.
           – Раздевайся, студент, обувай тапки, а то натопчешь тут своими носками, небось, с дырками, – съехидничала хозяйка квартиры да так запросто, будто они только вчера расстались .
           Иван подчинился и в тон ей ответил:
           – Конечно, а то, как бы не испачкать носки вашими полами, – поняв, что это тапки хозяина, и, по всему, его дома нет. Поздоровавшись, продолжил:
           – Что–то ты сегодня нахальным образом раскомандовалась надо мной?       
           – В школе ты меня заставлял зубрить правила и теоремы, а теперь я хочу тобой немного поруководить. Я пока покудесничаю на кухне, а ты походи по квартире, освойся, посмотри, как мы живём. В спальне увидишь телевизор – что–то он плохо показывает, попробуй настроить, – одноклашка, приятно пахнув нежными духами, прошла мимо него на кухню невиданно приличных размеров.
            Иван пошёл по коридору – вдоль стены его тянулись шкафы, обтянутые плёнкой под светлое дерево, с антресолями до самого потолка. Налево были открытые двери в гостиную. Это была комната квадратов на тридцать с двумя большими двухстворчатыми окнами. Сквозь тюль напротив просматривалось высокое, одиноко стоящее, здание с тёмными окнами. В центре в полусумраке поблёскивал огромный эллиптический полированный стол с множеством стульев, подставленных под него. В гостиную падал свет из коридора и молодой человек заметил в тёмном углу телевизор с очень большим экраном, небольшой столик у окна, справа – чёрный силуэт стенки, тут же стояло кресло, слева – ещё одно кресло и напольник на высокой ножке с большим абажуром и журналами в металлической сетке внизу.
            Он вернулся в коридор. В конце его были две закрытые двери, скорее всего, в туалет и в ванную. Между дверями был светильник и Иван включил его. Справа обнаружился дверной проём, ведущий в ещё одну комнату, и званный гость прошёл туда. Слева виднелся гардероб. Иван пошарил ладонью за открытой дверью, нашёл двойной выключатель и нажал одну из его клавиш. Включилась одна лампочка из трёх, что были на красивой люстре с висюльками из прозрачного стекла. Комната оказалась спальней с двуспальной кроватью посередине, накрытой пледом с рисунком каких–то экзотических деревьев и трав. На стенах висели ковры. Слева и справа у изголовья кровати приставлены были низенькие тумбочки – на одной лежал телефонный аппарат «Panasonic» со светящимся экранчиком, а на другой – валялись какие–то безделушки.
           Спальня была также приличных размеров. Окно занавешено шторой из плотного голубого материала и тоже с рисунком чёрных деревьев. Справа от окна в углу на комоде стоял небольшой плоский телевизор «Samsung», а сзади его виднелся торшер и аппарат серого цвета. Гардероб с тёмным шпоном был четырёхдверным с зеркальными дверями. Иван подошёл, посмотрел на своё, немного растерянное, лицо и подмигнул себе для уверенности:
            – Живут же люди. И откуда у простых советских людей такие хоромы?
            Открыл среднюю дверцу гардероба, увидел пиджаки, рубашки, ремни, один из них офицерский, галстуки и мундир с погонами майора. На петлицах золотились щит и меч. Иван тут же прикрыл дверцу с зеркалом, опять увидел себя и спросил негромко:
            – Интересно, какого же управления военнослужащий человек?
           Ему стало как–то не по себе в чужой спальне с чужими секретами. Но, вспомнив просьбу настроить телевизор, подошёл к комоду. Серый аппарат оказался видеомагнитофоном «Sony», рядом лежали два пульта. Такие вещи студенты видели в магазинах «Берёзка» и на расстоянии наблюдали, как с ними работают продавцы. Все надписи на пультах были на английском, но понятные. Включил оба устройства в сеть, нажал на пультах красные кнопки – в видике зашумел двигатель, пошла плёнка, но телик продолжал мерцать серым цветом. Иван пультом перевёл его в режим «ТV», понажимал цифры программ, потом аккуратно пошевелил антенный штекер и появились звук и чёткое изображение – шла программа «Время». Посмотрел на заднюю панель обоих видеоустройств, проверил правильность подключения шнуров и обнаружил, что цвета штекеров «Video» и «Audio» не совпадают c аналогичным цветом гнёзд на телевизоре. Соединил правильно, пультом на телеке включил «VIDEO», а пультом же на видике – «PLAY». Телевизор стал показывать какой– боевик со стрельбой и воплями раненых людей.
           – Неужели настроил, – донёсся из кухни голос одноклашки. – Молодец, хвалю. Выключай всё и подъезжай: у меня всё готово. – Из кухни призывно пахло чем–то вкусно запеченным.
           – Антенный штекер барахлит, надо его пропаять, – доложил Иван хозяйке и зашёл на кухню. Огляделся – белый кухонный гарнитур, встроенная стиралка, высокий холодильник, в чёрной широкой газовой плите в духовке горел свет и тихо работал вентилятор. Взглянул на стол и не удержался:
           – Какое изобилие на столе у простых москвичей. Муж у нас – главный повар кремлёвской столовки?
           Одноклашка выключила вытяжку, отключила газ и свет в духовке и, раскрасневшаяся, ответила: – Я тебе говорила – помощник повара. Сполосни под краном руки, садись за стол, бери салфетки и приступим. Да, чуть не забыла: открой баночки, – она достала из холодильника две баночки колы.
           Иван мысленно отругал себя за то, что не прихватил шампанское, вскрыл баночки, разлил колу по фужерам. Взял свой фужер правой рукой, поднял его и произнёс:
           – С днём рождения, хозяйка! Многие лета! – и, держа фужер левой рукой, вынул из кармана рубашки колечко и протянул его одноклашке. Она взяла кольцо, приподняла свой бокал:
           – Спасибо за поздравление и за кольцо: я давно мечтала о таком, чтобы носить и не бояться, что хулиганы отнимут, – и положила колечко в карман халата.
           С хрустальным звоном соединили бокалы и, стоя, выпили колы. Напиток показался Ивану очень приятным: с особым дубильным вкусом, не слишком сладким, сильно газированным – не в пример отечественной газировке. Они сели и приступили к дегустации закусок – разных колбас, сыров, каких–то рыбных деликатесов и прочих продуктовых дефицитов.
           – Вот икорки попробуй, студент, да с маслицем. Стипендию что ли у тебя отняли и теперь экономишь? Выглядишь, как тошнотик, – одноклашка хитро взглянула на Ивана. – На ветчину налегай, худосочный. 
           Тот перестал есть, нахмурился: – Что ты меня гнобишь весь вечер, в гости пригласила и изгаляешься.
           – Ладно, ладно… Не издеваюсь, а раззадориваю тебя и себя. Давай ещё колы выпьем и я приступлю, наконец, к разъяснениям.
           Иван разлил остатки колы. Одноклашка доброжелательно произнесла:
            – Ванюшь, давай выпьем за наше здоровье: пусть оно остаётся таким же добрым, как и наши отношения.
           Они снова выпили. Юноше польстило такое обращение к себе и он опять приступил с удовольствием пробовать и вкушать всё, что было в тарелках и в баночках. Некоторые закуски, сначала смотрел, нюхал, спрашивал: «Что это?» и получив ответ, отправлял в рот.
           – Сейчас оценишь моё фирменное блюдо – свиная шейка, говяжья  печень в кляре, – одноклашка одела рукавицы и достала из духовки запашистый противень: – Накладывай себе в тарелку и побольше: калории тебе понадобятся.
           Чудо в кляре было превосходно. Иван положил себе ещё кусочек, потом ещё два.
           – Прелесть, с необычным вкусом! Благодарствуйте, mon amie! – Искренне поблагодарил студент. – Муж передал свой опыт?
           – Нет, он дома ничего не готовит: говорит, нет таких талантов. У него сложная работа. Мой избранник сопровождает наши делегации в развивающие страны. А эти страны разные. Рассказал, что в Ливии на входе в аэропорт их предупредили не пялиться по сторонам, когда они будут проходить через строй военных, а смотреть только вперёд или под ноги. Если кто–то посмотрит в сторону, то его могут схватить и под белы ручки увести навсегда в неизвестном направлении. Нашим надо быть постоянно на чеку, особенно, в Африке: там у них каждый день перевороты. А сейчас, месье, будем пить кофе, – объявила хозяйка.
           Она включила кофе–машину и кухня заполнилась запахом душистого, свежесваренного кофе. Налила в чашки и они оба приступили к реальному наслаждению пития настоящего кофе.
           Иван теперь чётко представлял где и кем по–настоящему работал её муж и даже мог назвать управление КГБ, занимающееся обеспечением безопасности советских граждан за границей.
            И вдруг зазвонил телефон. Одноклашка прислушалась. Женский голос из спальни медленно продиктовал семь цифр московского номера.
           – Это АОН – телефон с автоматическим определителем номера. Наши делают и вставляют в корпус корейского «Panasonic». Подружка вернулась домой и мы договорились, что она просто прозвонит, АОН прокукарекает и я пойму, что она дома, – объяснила хозяйка. – Очень удобная и практичная штука – определяет все городские номера, кроме уличных автоматов и специальных служб, – со значением проговорила она.
          – А вот ещё полезная штучка, – продолжила бахвалиться одноклашка и показала на стоящий на полке прибор, похожий на духовку с переключателями и прозрачной крышкой, – называется – микроволновка. С помощью микроволн можно быстро разогревать замороженные продукты и даже что–нибудь приготовить.
           – Микроволн? Сколько у вас техники иностранной. Откуда всё это? – с неподдельным изумлением спросил Иван.
           – Из «Берёзки». За свою работу муж получает чеки Внешторга и мы отовариваем их в магазинах «Берёзка». Если ты обратил, наверное, внимание, то у нас в квартире ничего лишнего нет – это потому, что мы сейчас копим чеки на иностранную машину, но получается слишком медленно. В командировки не выгодно ездить. Гораздо выгоднее постоянно работать за границей, но на постоянно не посылают туда, так как у нас семья неполная – нет детей: муж пока не хочет, а я хочу, пора. У меня, кажется, уже третий день идёт овуляция и результат у нас с тобой должен быть стопроцентным. Понял, студент, для чего сегодня такое длинное предисловие?
           Конечно, он понял, причём сразу, потому что на стол не был выставлен алкоголь. Про подобные случаи паренёк знал и даже участвовал однажды в одном спонтанном эксперименте со взрослой мадам.
           – Вань, я приберу со стола, а ты проходи в ванную, там всё приготовлено. Прими душ, переоблачайся в халат и приходи на кухню: мы ещё вместе выпьем кофе. Я очень люблю такой кофе – он мне поднимает моё низкое давление и придаёт бодрости. Для сведения и твоего спокойствия – моего разлюбезного ещё неделю не будет в Союзе.
            – Всё было вкусно, хозяюшка! Merci beaucoup et tous sera bien, madame! – Иван встал из–за стола, попытался чмокнуть в щёку одноклашку, но она слегка отстранилась. Юноша с достоинством графа прошествовал в ванную комнату.
            – Никакая это не любовь, – как он поначалу представлял себе, – а интерес – элементарный и корыстный, – заключил он. И по всему выходило – грядущая ночь предстояла быть обыкновенно–рутинной, без изысков, которые могут позволить себе мужчина и женщина в ночных спальнях…
           Утром они, не глядя друг на друга, попили кофе. Иван пожевал кое–чего от вчерашнего роскошного ужина и стал собираться восвояси.
           – Вань, ты приходи вечером в то же время, пожалуйста, чтобы результат был точно гарантированным. Я буду нежной и покладистой, обещаю: тебе понравится. Вчера я была не очень настроена: всё же мы – люди чужие и нужно время, чтобы привыкнуть, – объяснилась одноклашка.
           – Я понимаю, я приду, – и чмокнул её в щёчку. Она не воспротивилась.
           – Подожди минуту, – достала из шкафа большую куртку, набросила себе на плечи, посмотрела в дверной глазок, – я пойду на площадку, вызову лифт и, как только он придёт на этаж, ты сразу выходи.
           И вышла из квартиры. Иван дождался лифта и выглянул на площадку – двери лифта были открыты. Куртка на плечах одноклашки закрывала его и её от возможных любопытных глаз соседей. Он зашёл в лифт. Молча, они закрыли двери с обеих сторон и студент нажал кнопку первого этажа.
           Всю дорогу в институт он вспоминал подробности не романтической ночи:
           – Ужели одноклашка – женщина фригидная? Никакого темперамента! Или он её не завёл? Ночь проспали, как надоевшие друг другу супруги, которые исполняют свои супружеские обязательства без всякого энтузиазма, как бы по принуждению…
           – Верно, по принуждению: привык к тому, что его женщины выбирают, но не терпишь, когда они верховодят тобой, значит, тоже виноват, а надо бы поэнергичней шевелиться в постели, – подал голос внутренний критик.
           А ведь он помнил её другой – весёлой, манящей и отзывчивой на его поцелуи…
           – Ладно, успокойся: сделал дело и гуляй смело – предстоит вторая серия приключения. Посмотрим: она обещала исправится, ну, а я как пионер – всегда готов и за мной не заржавеет, – молоденький «донжуан» перестал копаться в своих разочарованиях.
           И переключился на обдумывание мыслей, что пришли ему в голову в гостях. В этой квартире он увидел заграничную бытовую технику, которая, вероятно, поможет в реализации его перспективных задумок. Он торопился в институтскую библиотеку, чтобы в технических журналах или рекламных проспектах иностранных фирм узнать диапазоны радиоволн, в которых работали микроволновки, телевизоры, их пульты и прочая бытовая техника.
           Через три часа Иван уже знал, какое ещё направление в исследованиях
влияния электромагнитных волн на организм человека можно обсудить с заместителем заведующего кафедрой.
           А вечером  в районе девяти часов он ехал на лифте на четвёртый этаж.
Началась встреча, как и вчера, за некоторым исключением. Как только одноклашка закрыла входную дверь, Иван крепко прижал её к себе и сильно поцеловал в губы. Она подчинилась его воле, положила свою руку ему на плечо и страстно поддержала поцелуй. Ночь предстояла быть бурной. Так и произошло: они в полной мере испытали сладостные минуты – и физически, о которых мечтали в годы дальней юности, и моральные – разговаривая, вспоминая, признаваясь.., отвлекаясь, на моменты похода на кухню, чтобы выпить колы или кофе и съесть тут же приготовленные бутерброды. Уснули далеко за полночь.
           Их разбудил телефонный звонок и равнодушный женский голос, который произнёс: «Номер не определён». Звонок повторился, но другим тоном.
           Одноклашка ойкнула и, прикрываясь простынёй, взяла трубку:
           – Да. Приветик. Конечно. Жду, – и положила трубку на аппарат. – У нас с тобой десять минут: делегация вернулась, муж звонил из метро. Я поменяю простыни, а ты одевайся и жди меня у двери.
           Через три минуты Иван у входной двери уже застёгивал пуговицы пальто. Одноклашка в халате быстро вышла из спальни, открыла дверь коридорного шкафа, достала большой красивый пластиковый пакет с ручками.
           – Вань, держи – это тебе новогодний подарок от меня. Бери скорей: он тяжёлый очень.
           – Merci, – Иван подхватил пакет.
           Одноклашка набросила на плечи куртку.
           – Выходим как вчера. Мне не звони: я тебе сама позвоню. Спасибо тебе и счастливого Нового года! – и чмокнула юношу в щёку. Посмотрела в глазок.
           – Всё, выхожу.
           – С наступающим! И удачи! – успел проговорить Иван.
           Перед тем, как выйти со двора на улицу, студенту встретился мужчина –
моложавый, насколько можно было определить в полусумраке, упитанный с дипломатом в руке и дорожной сумкой с ремнём на плече. Мужчина не обратил никакого внимания на идущего навстречу прохожего. А прохожий улыбнулся.
           В метро студент заглянул в пакет. Сразу обнаружил треугольную бутылку виски, нащупал на бутылке фирменный знак:
           – Ого! Настоящий шотландский! – и продолжил осмотр пакета, где было полно продуктов. Вертикально стояли колбасы, баночки колы, пива, коробка конфет, круглые и прямоугольные коробочки, ещё банки, что–то завёрнутое в полиэтилен и бумагу…
           – Щедрая всё же у меня землячка, – Иван мысленно ещё раз поблагодарил одноклашку за подарки и с радостью подумал:
           – Будет чем встретить праздник с ребятами в нашей комнате.
           В общежитии вместе с ватагой студентов прошёл мимо вахтёрши, показав студенческий билет – досмотра не было. Его соседи по комнате, как только увидели Ивана, входящего в комнату, сразу заорали:
           – Казанова вернулся! Ты нам ничего не сказал – мы тебя обыскались.
           – Не шумите. Вот нам гостинцы на встречу Нового года – спрячьте пока.
           Подошёл к своей кровати, лёг и провалился в сон. Проснулся оттого, что его трясли за плечо:
           – Гурич! Гурич, просыпайся!
           – Что случилось? – Иван сел на кровати.
           – Две блондинки тебя ждут внизу, – доложил сосед по комнате.
           – Блондинки? Я и не вспомню, кто это, – честно признался Иван и протёр лицо полотенцем, взбодрив себя.
           – Хорош, жук! – соседи захихикали.
           – Действительно, кто они? – лихорадочно вспоминал Иван, спускаясь по лестнице, – одну помню, а другая кто?
           В фойе первого этажа стояли две девушки и смотрели, как спускается к ним юноша.
           – Сколько лет, сколько зим, – Иван узнал одну блондинку: они жили в той самой квартире, где он снимал комнату.
           – Приветик, – заулыбалась та. – Бабуля мне дала твои координаты. А ты совсем не изменился, секретный физик.
           – Неправда: я постарел на два года, с тех пор, как мы распрощались. Не чаял уж и увидеться. Ты, говорят, замуж вышла.
           – Я – да, а вот моя подружка холостая. Знакомьтесь, – знакомая девушка чуть отступила.
           – Надежда, – потупив глаза, представилась вторая блондинка и покраснела.
           – Очень приятно, – сказал Иван и в свою очередь назвался, – Иван Гурьевич, можно – просто Гурич, как меня называют одногрупники.
           – Ваня, мы пришли, чтобы тебя пригласить на празднование Нового года во Дворец профсоюзов. У Нади два билета и один она хочет тебе презентовать, – замужняя блондинка подтолкнула незамужнюю.
           – Вот, пожалуйста, – Надя пристально взглянула на Ивана и протянула билет.
           – Спасибо! Премного благодарны! – Ивана необыкновенно порадовало такое приглашение. И Надя ему понравилась, особенно, её скромность.
           Ему рассказали, как добраться до Дворца. Договорились с Надей – где и во сколько они встретятся и Иван, ещё раз поблагодарив девушек, мило с ними распрощался.
           В комнате ребята показали ему кольцо и он его узнал – это было колечко со стёклышком, которое он подарил одноклашке.
           – Нашли на дне пакета, что ты принёс, – объяснили ему.
           – Странно, откуда оно там взялось? – Иван взял кольцо, повертел и сказал вслух, – надо вернуть.
           Гурич понял, что одноклашка ему больше никогда не позвонит.

                Конец первой части.