Выбор

«ВЫБОР"
по мотивам повести В.Быкова "Сотников"
Действующие лица: 
Сотников, партизан 
Рыбак, партизан 
Портнов, следователь полиции 
Настена 
Будила, полицай 
Действие происходит зимой 1942 года в Белоруссии и после войны.

СЦЕНА 1. 
Ночь..Заснеженное поле..Раздается хруст снега под ногами, глухой, надсадный кашель.В полосу тусклого света выходят двое партизан.
СОТНИКОВ: (перекладывает винтовку на плече). Далеко еще до хутора? 
РЫБАК: Совсем близко. Эти места мне знакомы, как свои пять пальцев. Осенью с ребятами здесь проходили. По этой же дороге добирались до хутора. Тогда нам повезло, вернулись не с пустыми руками. Может, и сейчас удача на нашей стороне… 
(Снова раздается кашель.)
СОТНИКОВ: Черт возьми! Как будто не отстанет. 
РЫБАК: А ты почему командиру не сказал, что болен? Остался бы в отряде. Смотри, сколько желающих отказались. 
СОТНИКОВ: Именно поэтому и не отказался – другие отказались. 
РЫБАК: (остановившись, смотрит на Сотникова). Ты странный, честное слово. (Оглядывается и снова начинает идти по снегу.) Хотя, от простуды на войне еще никто не погиб. Дойдем до жилья, согреемся, может, горячей похлебки поедим – как рукой снимет. Знаешь, вчера на болоте задремал – хлеб снился. Теплая буханка под курткой. Проснулся, а это от костра жарит. Обидно, черт возьми… 
СОТНИКОВ: Не удивительно. Мы уже неделю на пареной ржи. 
РЫБАК: Да, паренка на исходе. Гронский вчера остатки забрал. 
(Сотников начинает отставать.)
РЫБАК: Ты чего плетешься? Держись за мной. По моим следам – легче будет.
СОТНИКОВ: Знобит что-то.
РЫБАК: У меня на хуторе Любка живет. Огонь-баба… Отогреет…
СОТНИКОВ: (кашляет). Девки у тебя на уме.
(Рыбак останавливается, смотрит на Сотникова с тревогой.)
РЫБАК: Если совсем худо – топай назад. Я один управлюсь. Не возвращаться же с пустыми руками.
(Сотников кутает озябшие руки в широкие рукава шинели.)
СОТНИКОВ: Ничего. Идем.
РЫБАК: Это не спасет… (протягивает шарф). Обмотай шею. Теплее будет.
СОТНИКОВ: А ты?
РЫБАК: Обо мне не печалься. Мне не привыкать… Не околею… Ты в армии кем служил? Не небось, не рядовым?
СОТНИКОВ: (кашлянул). Комбатом.
РЫБАК: В пехоте? 
СОТНИКОВ: В артиллерии. 
РЫБАК: Ну, тогда понятно: мало ходил. А я вот в пехоте всю дорогу топчу. От старшины до рядового дослужился. Ты кадровый? 
СОТНИКОВ: Не совсем. До тридцать девятого в школе учительствовал. 
РЫБАК: Значит, институт закончил. А я пять классов всего. 
СОТНИКОВ: И что?
РЫБАК: Ну, значит, умный ты. А я вот, знаешь, больше по жизни, чем по книжкам. Всякое видал. А ты, значит, в школе детей учил? Чему там учил? Как родину любить?
СОТНИКОВ: (усмехнулся, но тут же сдержался). И как историю нашу знать.
РЫБАК: Историю… А я вот свою историю сам пишу, понимаешь? Вот сейчас, с тобой вместе. И не знаю, чем она кончится. А ты, небось, думал, что жизнь твоя будет спокойная, как в школе?
СОТНИКОВ: А ты, похоже, не раз в переделки попадал?
РЫБАК: (кивнул).Бывает, но я всегда на ногах. Умение выживать — вот что важно. Особенно сейчас, когда  каждый шаг может стать последним.(Посмотрел на Сотникова.) Нужно уметь находить выход. А ты как, в бою не трусишь?
СОТНИКОВ: (пожимает плечами). Страх — это нормально. Главное, чтобы он не парализовал. Я вот, когда первый раз в бой пошёл, думал, что сердце выскочит.
РЫБАК: (смеётся). Да, у всех так. Но потом привыкаешь. Сначала пуля свистит, а потом уже и не замечаешь.
СОТНИКОВ: (задумчиво.) А ты не думал, что всё это когда-нибудь закончится?
РЫБАК: (вздыхает). Думаю, но не знаю, когда. Мы здесь, чтобы защищать свою землю. А что будет потом — не знаю.
СОТНИКОВ: Да, жизнь, она такая штука…
РЫБАК: Как река. То спокойно течет, то вдруг пороги, водовороты. Главное – не утонуть, а  держаться  на плаву.
(Снег продолжает хрустеть под ногами.)  
СОТНИКОВ: Это как понимать?
РЫБАК: Война – это не только пули и снаряды. Это еще и борьба с самим собой, с тем, что внутри.Каждый из нас носит в себе свои страхи, сомнения, воспоминания. И иногда они тяжелее, чем любое оружие.
СОТНИКОВ: Согласен.  
РЫБАК: И несмотря на все трудности, мы продолжаем идти, шаг за шагом, веря, что однажды этот холод закончится.Не отставай, интеллигент. 
СОТНИКОВ: Не отстаю!
Затемнение. Шаги по снегу затихают вдали. Наступает тишина, нарушаемая лишь отдаленным лаем собак. Выстрелы. Немецкая речь.
СЦЕНА 2. 
Кабинет следователя. В углу – печь, рядом – скамья. За столом – следователь Портнов. Он неуклюже барабанит пальцами по пишущей машинке. 
ПОРТНОВ: Начальнику окружной полиции господину Геттелю. В ночь с 5 на 6 декабря 1942 года в районе Большака, в десяти километрах от районного центра, двумя вооруженными бандитами был ранен немецкий солдат. (достает шкалик, выпивает). Партизанская сволочь. (продолжает печатать). С помощью местной полиции был организован поиск. Бандиты были обнаружены в деревне Лесничее на чердаке одного из домов. Кроме бандитов была арестована хозяйка дома. Бандиты сдались добровольно. По данному делу ведется следствие. 
(В кабинет заглядывает полицай Будила.)
ПОЛИЦАЙ: Господин следователь, арестованных к вам? 
ПОРТНОВ: На допрос. 
ПОЛИЦАЙ: А ну, давай к следователю… 
(Полицай вталкивает в кабинет Рыбака и раненого в ногу Сотникова.)
ПОРТНОВ: Посади их на лавку, лицом к стене. 
ПОЛИЦАЙ: А ну, живо на лавку и мордой в стенку! 
(Рыбак помогает Сотникову сесть, садится сам. Портнов отрывает напечатанный лист, кладет его на стол. )
ПОЛИЦАЙ: А бабу куда, господин следователь? В подвал? 
ПОРТНОВ: Ее тоже сюда. На допрос. 
(Полицай уходит. За дверью слышится ругань.)
НАСТЕНА: Звери! Изверги! Куда вы меня тащите? У меня там дети малые остались в хате! 
ПОЛИЦАЙ: Раньше надо было думать! 
НАСТЕНА: Ах ты, погань! Истязатели! 
ПОЛИЦАЙ: А ну, глотку заткни, стерва, а то хуже будет! Повесим вниз головой, за язык твой поганый! 
(Полицай вталкивает в кабинет женщину.) 
НАСТЕНА: Чтоб вам до воскресенья не дожить! 
(Женщина испуганно оглядывает комнату). 
ПОРТНОВ: Фамилия?! 
НАСТЕНА: Что? 
ПОРТНОВ: Фамилия? 
НАСТЕНА: (на ее лице появляется подобие улыбки). А… Так это вы! Простите, вы же меня знаете! 
ПОРТНОВ: Я задал вопрос – ваша фамилия? 
НАСТЕНА: Так я Демичева… Настена… по отцу Ивановна… У меня детей трое… Васька, Мишка, Аленка. 
ПОРТНОВ: Я о детях пока не спрашиваю. Отвечайте… (берет ее за плечо, резко поворачивает к партизанам). Как оказались эти бандиты у вас, и как давно вы у них служите, в качестве агента? 
НАСТЕНА: (отворачивается от партизан). Я не знаю их. 
ПОРТНОВ: Врешь! Почему же они тогда оказались у тебя на чердаке?.. Явка? 
НАСТЕНА: Нет! Я не знаю их! (подбирает слова). Они зашли и вышли… Откуда мне знать, что они на чердак полезли?.. Что я, своим детям враг? Отпустите меня… 
ПОРТНОВ: Выкладывай все, как есть. 
НАСТЕНА: Я все, родненький, сказала… Я их не пускала… Я за дровами ходила… В избе холодно… В лес пошла.         ПОРТНОВ: К кому и зачем?
НАСТЕНА: Миленький, я ж вам все, как на духу, говорю… Я за дровами в лес ходила… Вернулась… они уже сидят… эти двое… Я их гнать хотела. У меня же дети… 
ПОРТНОВ: Врешь… врешь… О детях своих не думаешь… 
НАСТЕНА: (бросается в ноги следователю). Отпусти меня… я век за тебя молиться буду! 
ПОРТНОВ: (слегка гладит ее по голове). Бедная женщина, ты думаешь, мне не жаль твоих детей?.. Ошибаешься… Я тоже не враг твоим детям. Но ты и меня должна понять… Эти бандиты найдены у тебя на чердаке… с оружием… А ведь идет война… и ты знала, что за укрывательство и пособничество партизанам полагается расстрел. И что мне теперь делать? 
НАСТЕНА: Отпусти меня. 
ПОРТНОВ: Я не могу тебя отпустить, пока не расскажешь правду. 
НАСТЕНА: Что было – я все рассказала… Отпусти глупую бабу к детишкам… Они сейчас проснутся… 
ПОРТНОВ: Проснутся! 
НАСТЕНА: А меня рядом нет. 
ПОРТНОВ: Вот и будь разумной, говори все, что знаешь, и я тебя выпущу к ним. 
НАСТЕНА: Простите глупую бабу. 
ПОРТНОВ:  Только признанием сможешь спасти и себя, и детей. 
НАСТЕНА: Я все рассказала, ей Богу! 
ПОРТНОВ: (резко поднимает ее). Нет, ты не глупая вовсе… Но ничего, посидишь и подумаешь… Может, что и вспомнишь. От этого зависит, вернешься ты к своим зверёнышам или сдохнешь здесь, как собака под шомполами полицаев. 
(Портнов кладет дело в папку и выходит из кабинета. Настена медленно поднимается с пола и смотрит на партизан.).      НАСТЕНА: Ироды… Зачем вы ко мне пришли? Других изб не было, что ли? 
Затемнение.Действие переносится в избу Настены. 
СЦЕНА 3. 
(Изба. Сотников сидит на скамье. Рыбак стоит рядом, с немецким автоматом в руке.) .
РЫБАК: Здрасьте… хозяюшка!
(Настена вздрагивает от неожиданности и с ужасом смотрит на незваных гостей.)
НАСТЕНА: (в голосе страх и недоверие). Сидите, значит?
РЫБАК: Да вот, тебя дожидаемся.
(Настена тяжело вздыхает, снимает с головы платок и расстегивает старенький тулупчик, словно пытаясь защититься.)
НАСТЕНА: Это какая же у вас ко мне надобность? Хлеба, сала, может, яиц на яичницу захотелось?
РЫБАК: Зачем ты так…
(Настена заглядывает за занавеску, где спят ее дети.)
НАСТЕНА: Спасибо хоть, детей не разбудили… Они у меня голодные… Как котята, клубком свернулись и спят на печи… Шли бы вы подобру-поздорову.
РЫБАК: А ты не гони… Мы ведь не немцы…
НАСТЕНА: А кто же вы? Может, красные армейцы? Так они на фронте воюют, а вы по закоулкам шастаете. Да еще подавай вам на стол. А у меня дети. Кто их кормить будет? Ты? А может… (кивает на Сотникова) … этот?
РЫБАК: А мужик у тебя где?
НАСТЕНА: Мужик у меня на фронте, как все мужики… Шли бы вы, пока полицаи не нагрянули…
СОТНИКОВ: Она права, Рыбак… Надо уходить.
РЫБАК: Не встревай пока. Хозяюшка, мы к вам по-хорошему, а вы…
НАСТЕНА: По-хорошему вы, я гляжу, не понимаете. Я могу и по-плохому. (берет веник и начинает демонстративно подметать избу.) Защитнички…
РЫБАК: (осторожно) .Ты не ругайся… Тут, видишь ли, хозяйка, товарищ… мой… того…
(Настена с подозрением смотрит на Сотникова. Тот пытается встать, но тут же стонет от боли.)
РЫБАК: Плохо ему.
СОТНИКОВ: Черт, присохла, наверное.
НАСТЕНА: А ты не дергайся. Тебя же не гонят.
(Рыбак помогает Сотникову пристроить ногу на скамье.)
РЫБАК: Подложить что-нибудь надо…
НАСТЕНА: Сейчас… посмотрю.
(Хозяйка достает старую телогрейку и протягивает Рыбаку.)
НАСТЕНА: На, так мягче будет. У него жар, видно.
РЫБАК: Не страшно.
НАСТЕНА: Вам все не страшно. И стреляют вас – не страшно. И что мать где-то убивается – ничего.
РЫБАК: Нам бы теплой водички – рану обмыть. Ранило его.
НАСТЕНА: Да уж вижу. Не собака укусила. Вон всю ночь под Старасельем бахали.
(Хозяйка достает чугунок с водой и ставит его возле лавки. Рыбак кладет автомат рядом со скамейкой.)
НАСТЕНА: Говорят, одного полицая подстрелили.
РЫБАК: А кто говорит?
НАСТЕНА: Бабы…
РЫБАК: Ну, если бабы, то верно – они все знают.
(Рыбак осторожно стаскивает с ноги Сотникова сапог.)
РЫБАК: Хозяюшка, может, и перевязать чем найдется?
(Настена дает Рыбаку чистый полотняный обрывок.)
НАСТЕНА: Держите… вот нашла.
СОТНИКОВ: Спасибо.
НАСТЕНА: Мне ваше спасибо ни к чему… Шли бы от греха подальше.
(Рыбак начинает бинтовать ногу Сотникова. Настена стоит у окна, ее взгляд прикован к улице, словно она ищет спасения или предчувствует беду. Рыбак споласкивает руки в чугунке с водой и протягивает его Настене.)
РЫБАК: Ну, вот, операция и закончена. А вот что дальше – вот загвоздка.
НАСТЕНА: А я разве знаю, что у вас дальше?
РЫБАК: Идти он не может – факт.
НАСТЕНА: Сюда же пришли.
РЫБАК: К своим.
НАСТЕНА: А мне от вас какая радость? Не слыхали, что в Сосновке было? Пришли партизаны, нагрузились продуктами и в лес… А потом пришли полицаи и все… Нет Сосновки… Спалили… Уходите… Я прошу вас, Бога молю.
СОТНИКОВ: (заходясь в мучительном кашле). Уходим, Рыбак… У неё дети…
РЫБАК: Жалостливый какой… А как я с тобой пойду, подумал?
(Рыбак шагает к окну, его взгляд напряжен.)
РЫБАК: Немцы!
(Рыбак резко берет со стола оружие.)
НАСТЕНА: Не стреляйте! Дети у меня… Не берите грех на душу!
(Рыбак метнулся обратно к окну, его движения быстры и решительны.)
РЫБАК: Трое идут! Прямо сюда!
(Сотников, силясь подняться, издает сдавленный крик и падает обратно на скамью, его лицо искажено болью и отчаянием.)
РЫБАК: Навязался на мою голову…
(В избе наступила гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Сотникова и стуком сердца Настены.)
НАСТЕНА: (шепчет, в голосе – паника). На чердак… Лезьте на чердак!
СОТНИКОВ: Помоги мне встать…
(Рыбак, с неохотой, но с решимостью, подхватил Сотникова под руку, рывком поднимая его на ноги.)
РЫБАК: А ты смотри, хозяйка, рот откроешь – мне терять нечего.
(Сотников снова закашлял, его тело сотрясалось от приступа.)
РЫБАК: Заткни глотку! Не кашляй!
(Сотников, с мольбой в глазах, посмотрел на Настену, его взгляд был полон раскаяния и страха).
СОТНИКОВ: Простите нас… Мы не знали… что у вас дети…
(Настена, словно очнувшись от оцепенения, исчезла в сенях, ее силуэт растворился в полумраке. Рыбак, поддерживая Сотникова, медленно двинулся к выходу.)
Затемнение.
Действие вновь переносится в кабинет следователя.
СЦЕНА 4.
Кабинет следователя. Сотников, измученный, стоит у двери. Следователь Портнов, не поднимая глаз, открывает папку, достает бумаги.
СОТНИКОВ: Ну вот, тут всё и кончится! Господи, только бы выдержать…
ПОРТНОВ: Вы что-то сказали, молодой человек?
(Сотников, напряжённый, как натянутая струна, взглянул на следователя. Портнов, не торопясь, пододвинул к нему стул.)
ПОРТНОВ: Можете сесть.
(Сотников опустился на стул, стараясь не потревожить раненую ногу.)
ПОРТНОВ: Познакомимся. Портнов. Следователь полиции. А как ваша фамилия?
СОТНИКОВ: Моя фамилия вам ничего не скажет.
ПОРТНОВ: А всё-таки?
СОТНИКОВ: Ну… допустим, Иванов.
ПОРТНОВ: Не возражаю. Пусть будет Иванов. Из какого отряда?
СОТНИКОВ: Вы думаете, я вам скажу правду?
ПОРТНОВ: (уверенно).Скажешь. Какое имели задание? Куда шли? Как давно эта женщина у вас в пособниках?
СОТНИКОВ: Никакой она не пособник. Мы случайно зашли к ней в избу, забрались на чердак. Её и дома-то не было.
ПОРТНОВ: (с улыбкой). Конечно, случайно.
СОТНИКОВ: (твердо). Да, случайно!
ПОРТНОВ: (с ухмылкой).Вы же умный человек. Надо было придумать что-нибудь похитрее.
СОТНИКОВ: Вы можете поступить с нами, как вам угодно, только женщину не трогайте. Она ни при чём. Просто её хата оказалась крайней, а я не мог идти дальше.
ПОРТНОВ: Где ранили?
СОТНИКОВ: В лесу. Два дня назад.
(Портнов берет со стола лист и показывает Сотникову.)
ПОРТНОВ: Не в лесу, а на большаке этой ночью. Видите? Мы знаем достаточно, чтобы вас расстрелять. А доказать невиновность матери невозможно. Вы найдены в её доме с оружием. А ведь идёт война… Вы совершили ошибку.
СОТНИКОВ: Я признаю это.
ПОРТНОВ: Уже хорошо. Тогда исправляйте. Говорите, где отряд, ваши связные, явки. Этим, может, вы и спасёте женщину с детьми.
СОТНИКОВ: (подбирая слова). Я в отряде недавно.
ПОРТНОВ: Допускаю. Но вы ведь куда-то шли? (Внимательно смотрит на Сотникова.) Куда?
СОТНИКОВ: А если я всё объясню, вы отпустите женщину? Вы можете это обещать?
ПОРТНОВ: Я не обязан вам ничего обещать. Я ставлю вопросы, а вы должны на них отвечать.
СОТНИКОВ: Ни за что погубите женщину. А у неё трое детей.
ПОРТНОВ: Губим не мы. Губите вы! Вы её в банду втянули. Почему тогда не подумали о детях? (За дверью раздался тяжёлый топот, послышались голоса, ругань.) Итак, куда вы шли?
СОТНИКОВ: Мы заблудились…
ПОРТНОВ: Опять врёте. Но я человек терпеливый и даю вам несколько минут подумать.
СОТНИКОВ: Не утруждайтесь.
ПОРТНОВ: Ты жить хочешь?
СОТНИКОВ: Может, помилуете?
ПОРТНОВ: Бандитов мы не милуем, а расстреливаем или вешаем. Но сначала я дам поработать нашим… (Посмотрел на дверь.) Они ведь тоже на службе, у них своя работа, и они её делают с огоньком. Повытянут из твоего молодого тела все жилы, переломают поочередно все косточки… И на этом закончится следствие и твоя молодая жизнь. А чтобы там, в лесу, не шибко беспокоились, объявим тебя… предателем.
СОТНИКОВ: Я не предам…
ПОРТНОВ: Не выдашь ты – другой выдаст. А спишем всё на тебя…
СОТНИКОВ: Сволочь ты, Портнов.
ПОРТНОВ: Хотите откровенно? Я не обиделся. Я насмотрелся на таких героических людей… на допросах. И почти все говорят одно и то же, пока не начнёшь их пытать… А там уже всё это исчезает. Страх всё вытесняет, и человек становится самим собой – простым ничтожеством.
СОТНИКОВ: А кем ты был до войны?
ПОРТНОВ: Это не важно. Главное, кто ты сейчас.
СОТНИКОВ: Женщина ни при чём, запомни. Мы без неё залезли на чердак.
(Портнов, не отрываясь, смотрел на Сотникова. Пауза. Затем Портнов резко открыл дверь.)
ПОРТНОВ: Будила, можете его забирать. Он мне уже не нужен.
(На пороге возник полицай. Сотников медленно поднялся и, в последний раз, взглянул на следователя.)
ПОЛИЦАЙ: Идём ко мне в гости, я тебе маникюр делать буду.
(Полицай грубо схватил Сотникова и вытолкнул за дверь.)
ПОЛИЦАЙ: Я из тебя дурь выбью, комиссарская сволочь!
СОТНИКОВ: Плевать я хотел на тебя!
ПОЛИЦАЙ: Скоро поплюёшь! Кровью похаркаешь!
(Портнов положил на стол чистый лист бумаги и карандаш.)
ПОРТНОВ: Скажешь.
(Затемнение. Раздался лязг железа… Смех полицаев. Истошный крик.Резкий свет.В кабинете стоит Рыбак.)
РЫБАК: А где же Сотников? Сначала же, наверное, должны были привести его с допроса, а потом уже взять меня.
СЦЕНА 5.
Неожиданно за спиной Рыбака возникает Портнов.Он хватает партизана за шиворот.
ПОРТНОВ: Фамилия!
РЫБАК: (встревоженно, почти выдыхая).Чья?
ПОРТНОВ: Твоя!!
РЫБАК: Рыбак!
ПОРТНОВ: Год рождения?
РЫБАК: Тысяча девятьсот шестнадцатый.
ПОРТНОВ: Где родился?
РЫБАК: Под Гомелем.
ПОРТНОВ: Жить хочешь? 
РЫБАК: Хочу! 
(Портнов рывком опускает Рыбака на стул.)
ПОРТНОВ: Ты парень с головой, не то, что некоторые…
РЫБАК: Что?
ПОРТНОВ: Куда шли?
РЫБАК: (медленно, подбирая слова). Шли за продуктами в Сосновку, а она сожжена… поэтому зашли в деревню…
ПОРТНОВ: А кто командир банды?
РЫБАК: Командир отряда? Ну, этот… Дубовой.
ПОРТНОВ: (изображая удивление). Дубовой?.. А где отряд?
РЫБАК: В лесу… 
ПОРТНОВ: В каком?
РЫБАК: В Борковском.
ПОРТНОВ: Сколько человек в отряде?
РЫБАК: Человек тридцать…
ПОРТНОВ: Врешь, сучонок! У нас есть сведения, что больше.
РЫБАК: Было больше. Но бои… потери…
ПОРТНОВ: (торжествующе). Что, пощипали вас наши ребята? То-то же!.. А теперь ты мне скажи, кто из вас стрелял ночью? Ты или он?
РЫБАК: Не я…
ПОРТНОВ: Значит, тот? Как его фамилия?
РЫБАК: Кого?
ПОРТНОВ: Напарника…
РЫБАК: Не знаю…
ПОРТНОВ: Встать, сволочь партизанская! 
(Рыбак, словно по команде, вскакивает и вытягивается по стойке "смирно".)
ПОРТНОВ: Так ты, значит, родом из Могилева?
РЫБАК: (дрожащим голосом). Из-под Гомеля…
(Портнов с отработанной ловкостью толкает Рыбака со стула. Тот, кубарем, летит на пол. Сапог Портнова с хрустом обрушивается на пальцы руки Рыбака. Крик боли разрывает тишину. Рыбак, судорожно дергаясь, пытается свободной рукой вырваться из-под стального пресса, но безуспешно.)
ПОРТНОВ: Фамилия…
РЫБАК: (сквозь стон). Чья?
ПОРТНОВ: Твоя!
РЫБАК: Я уже сказал..Рыбак.
ПОРТНОВ: Где остальная банда, отвечай?!
РЫБАК: В Борковском лесу…
(Портнов с отвращением убирает сапог с руки Рыбака.)
РЫБАК: (сквозь зубы).Сука.
ПОРТНОВ: А какие у вас связи с этой бабой?
РЫБАК: Никаких, ей-богу!Просто зашли погреться и поесть. А тут ваши ребята нагрянули…
ПОРТНОВ: А ребята и нагрянули! Молодцы! Так говоришь, никаких?..
РЫБАК: Нет никаких!!
ПОРТНОВ: Не виновата? А вас принимала? На чердаке прятала? Думаешь, не знала, кого прятала? Отлично знала! Покрывала, значит. А по законам военного времени что за это полагается?
(Портнов медленно достает наган. Рыбак от Стаха закрывает глаза.)
ПОРТНОВ: Жить, значит, хочешь?
(Рыбак судорожно кивает головой.)
ПОРТНОВ: Возможно, мы сохраним тебе жизнь… Что, не веришь? Мы можем… Мы все можем… Только с условием…
(Рыбак, приоткрыв глаза, смотрит на Портнова.)
ПОРТНОВ: (прячет наган в карман). Ты нам расскажешь все. Вступишь в полицию… Хочешь послужить Великой Германии?
РЫБАК: Я? 
ПОРТНОВ: Мы тебе дадим оружие… и ты будешь убивать…
РЫБАК: Кого?
ПОРТНОВ: Врагов наших. Можешь сразу не отвечать. Подумай. Но помни: или пан, или пропал. (Открывает дверь, бросает взгляд в коридор) Будила, как там наш герой?
ПОЛИЦАЙ: Молчит. Этого забирать?
(Пауза.)
ПОРТНОВ: В подвал его!
Затемнение.
СЦЕНА 6.
(Подвал.Рыбак  смотрит на лежащего Сотникова.)
РЫБАК: Как они тебя…
СОТНИКОВ: Воды…
РЫБАК: Я сейчас…
(Рыбак подходит к двери, приоткрывает ее.)
РЫБАК: Хлопец, тут это… Воды надо.
ПОЛИЦАЙ: Я тебе не хлопец, а господин полицай.
РЫБАК: Господин… полицай… Извините, человек помирает.
ПОЛИЦАЙ: Туда и дорога бандиту.
(Дверь с грохотом захлопывается. Рыбак снова опускается к Сотникову.)
РЫБАК: Сволочи!
СОТНИКОВ: (слабым голосом). Кто здесь?
РЫБАК: Это я, Рыбак! Как ты?
СОТНИКОВ: Терпимо. А тебя били?
РЫБАК: Да не, не очень.
СОТНИКОВ: Я им ничего не сказал… А ты?
РЫБАК: Послушай, пока есть время, нам надо с тобой договориться…
СОТНИКОВ: О чем?
РЫБАК: ( шепотом). Послушай. Если спросят, надо отвечать одно. Шли за продуктами на хутор. Хутор сожжен. Поэтому оказались в деревне…
СОТНИКОВ: Я им ничего не скажу…
РЫБАК: Надо кое-что и сказать. Мы из отряда Дубового. Отряд сейчас в Борковском лесу… Пусть проверят…
СОТНИКОВ: Но отряд… действительно в лесу…
РЫБАК: Ну и что? Им все равно до него не добраться. Если мы их не проведем, не схитрим, то нас расстреляют или повесят…
СОТНИКОВ: Смерти боишься?
РЫБАК: А ты, я смотрю, на тот свет собрался? А я жить хочу, чтобы бить этих гадов… Понимаешь, душить вот этими руками. Послушай! Я тоже не лыком шитый. Нам надо их повадить, как щуку на удочке. Иначе перетянешь, порвешь – и все пропало.
СОТНИКОВ: Ничего не выйдет.
РЫБАК: Мне следователь предложил идти к ним… в полицию.
СОТНИКОВ: (с удивлением и тревогой). Вот как! Ну и что ж – побежишь?
РЫБАК: Не побегу, не бойсь. Я с ними еще поторгуюсь.
СОТНИКОВ: Смотри, проторгуешься.
РЫБАК: Так что же, пропадать?
СОТНИКОВ: Они ведь тебя в полицию зовут не в карты играть. Рыбак, я тебя прошу, как солдат солдата, не лезь в это дерьмо.
РЫБАК: Солдат я, а ты труп. Помереть легче всего…
СОТНИКОВ: Смотря как умирать!
РЫБАК: Я не хочу просто так умирать, ни за что. Какой в этом смысл?
СОТНИКОВ: Смысл есть… поступить по совести.
РЫБАК: По совести говоришь… А кто меня сюда, здорового мужика, и эту бабу укатал? Кто? Молчишь? Совестливый нашелся. А кто немца подстрелил, там, на большаке? Я предупреждал, чтобы не стрелять. И что вышло? Тебя ранили, я ведь тебя не бросил. Вспомни, на чердаке у бабы, чего ты глотку свою не заткнул от кашля? А когда они нас обнаружили, ты ведь стрелять хотел. Я у тебя оружие выбил. Думаешь, струсил? Я за бабу и детей испугался… Вот моя совесть думает. Совестливый. Умереть хочешь, чтобы скрыть все свои грешки, а отвечать кто будет? (Начинает трясти Сотникова. Тот от боли стонет.) Молчишь? (Отпускает Сотникова. Пауза.) А твоя совесть, она ведь тоже не простая.Она ведь и тебя сюда привела. Ты ведь тоже не просто так оказался. Ты ведь тоже верил во что-то. А теперь что? Лежишь и про совесть мне толкуешь. А я что, не человек? Мне тоже жить хочется. Мне тоже страшно. (Посмотрел на Сотникова, который закрыл глаза.) Но я не такой. Я сделаю свой выбор.Только не вини меня потом.
(За дверью раздается ругань. Голос Настены: "Душегубы! Звери!!" Открывается дверь, и полицай грубо вталкивает в подвал женщину.)
НАСТЕНА: Куда толкаешь, негодяй! Тут же мужчины, а божечка мой!
ПОЛИЦАЙ: До утра посидишь.
НАСТЕНА: А утром что?
ПОЛИЦАЙ: А утром – грос аллес капут! Понял?
НАСТЕНА: Чтоб вам на осине висеть, зверьё поганое…
РЫБАК: Ты потише бы… Чего на рожон лезешь?
НАСТЕНА: Я бы их всех… Ладно, фашисты, чужие люди, чего от них ждать. Но наши-то, которые с ними? Жили рядом, в глаза глядели, а теперь убить норовят. Это разве люди? Звери!
СОТНИКОВ: Пить…
НАСТЕНА: Вот, звери, как парня изувечили…
СОТНИКОВ: Пить…
(Настена крадется к двери, прислушивается. Стук костяшками пальцев по дереву.)
НАСТЕНА: Воды дайте, изверги!
(На пороге возникает полицай, в руках эмалированный котелок.)
ПОЛИЦАЙ: Держи. И чтоб этот бандюга к завтрему был, как огурчик.
(Настена подхватывает котелок, спешит к Сотникову.)
НАСТЕНА: Приподними его…
(Сотников жадно припадает к воде, пьет взахлеб.)
НАСТЕНА: Выживет ли?
РЫБАК: А ты не каркай…
НАСТЕНА: А тебе, гляжу, повезло больше.
РЫБАК: Моё – всё впереди. А тебе, может, и обойдется.
НАСТЕНА: Обойдется, говоришь? Вон, немец, которого ночью подстрелили, сдох. Чтоб им всем передохнуть!
РЫБАК: Так вот почему меня следователь так упорно спрашивал, кто стрелял.
НАСТЕНА: Да какой он следователь? Наш, местный… Учителем в школе работал. С ребятами спектакли ставил, дети его любили… Ласковый такой был, "добрый день" всем раздавал, с мужчинами за руку здоровался. Культурный… Я ему однажды помогла, заболел он сильно… Так я в город пешком ходила, чтобы лекарство достать… Если бы я тогда знала… что вот так обернется – гадиной станет. Ирод проклятый! Что удумал… чтобы я выведала про вас. Про отряд, ну и еще кое-что. И зачем вы ко мне пришли?
(Рыбак  юркнул в темный угол подвала.)
РЫБАК: Верно говорят, от судьбы не уйдешь, как клещ вцепится и не отпустит. Неужели всё кончено? Не может быть… Я всегда находил лазейки, выкручивался. А теперь?Думай!! Здесь ни смелость, ни хитрость не помогут, нужно что-то… другое. Что?! Связан по рукам и ногам. Шевели мозгами, Рыбак! Неужели следователь врал, когда что-то обещал, даже уговаривал, будто в душу лез? А я, дурак! Зря на допросе упирался. Завтра может быть поздно. Нет, на смерть не согласен, ни за что! А с Сотниковым не сговоришься. Упертый.Не хочет даже пальцем пошевелить, чтобы товарища спасти. Да кому не известно, что в этой проклятой игре под названием жизнь выигрывает тот, кто хитрее? Иначе никак!(Сотников закашливается). А что, если он не дотянет до утра? Может, и к лучшему..Меньше свидетелей. А мне что? Я же не виноват, что он такой… такой… правильный. Как будто ему самому не страшно. Как будто он не хочет жить.Но игра для него  окончена.  А для меня… она только начинается. Я  должен действовать. Я  должен сказать им то, что они хотят услышать.Я должен предать? Это слово, такое отвратительное, такое грязное, но это единственная надежда.Предать, чтобы жить. (Смотрит на Сотникова.) Прости меня за то, что я хочу жить. За то, что я не готов умереть вместе с тобой. За то, что я выбираю себя.И пусть это будет мой крест. Моя вина. Моя смерть, только в рассрочку. Я буду жить с этим, с этой грязью, с этим предательством. Я буду дышать, есть, спать, зная, что я – трус. Но я буду жить. Я буду искать оправдания, находить их, убеждать себя, что иначе нельзя было. Что это была единственная возможность. Что я спас себя, чтобы потом… чтобы что? Чтобы отомстить? Чтобы искупить? Я не знаю. Я просто хочу жить.
(Бледный луч выхватил из темноты лицо Настены, измученное и заплаканное.)
НАСТЕНА: Прости меня, Демьян… не уберегла я деточек… Забрали… И тут житья не дают. Деточки мои родненькие! Как они там без меня? Ой, дитятки…
(Свет упал на изможденное лицо Сотникова.)
СОТНИКОВ: Неужели я больше не увижу рассвет? Эта ночь – последняя в моей жизни? Пуля, быстрая и безболезненная, оборвет всё. Пожалуй, это не худший вариант – обычная солдатская участь на войне. А я, глупец, боялся погибнуть в бою. Теперь такая смерть, с оружием в руках, кажется мне недостижимой роскошью. Впрочем, за эти несколько партизанских месяцев я успел сделать что-то, выполняя свой долг перед Родиной и товарищами. Пусть не так, как мечтал, а как сложились обстоятельства: несколько врагов нашли свою погибель от моей руки. И вот, кажется, настал мой конец. Но я не имею права уйти раньше, чем спасу эту женщину. У неё ведь дети. Я должен взять всё на себя. Пожертвовать собой ради спасения других. И тогда моя смерть от рук этих мразей станет нелепой случайностью.Как и любая смерть в борьбе, она должна что-то утверждать, что-то отрицать и, по возможности, завершить то, что не успела осуществить жизнь. Иначе зачем тогда вся эта жизнь? Слишком тяжело дается она человеку, чтобы так легкомысленно относиться к её завершению.Нужно собрать последние силы, чтобы встретить её с достоинством. И это достоинство – не в том, чтобы не дрогнуть перед лицом смерти, а в том, чтобы сделать её осмысленной. Чтобы даже в этой бессмысленной жестокости, в этом унижении, проявилась воля к жизни, к справедливости.Я несу в себе нечто, чего им никогда не понять и не отнять: память о тех, кто сражался и погиб, надежду на будущее, которое они пытаются уничтожить. И эта женщина, её дети – это тоже часть того будущего, ради которого стоит бороться до последнего вздоха. Я должен дать им шанс. Шанс на жизнь, на свободу.И если моя смерть станет той ценой, которую я заплачу за этот шанс, то пусть так и будет.И если моя жизнь оборвется, то она оборвется не в пустоте, а в борьбе за то, что действительно имеет значение. За то, ради чего стоит жить и умирать. За человечность.
СЦЕНА 7.
На пороге подвала возникает полицай с винтовкой в руках.
ПОЛИЦАЙ: Выходи. Ликвидация.
(Сотников с усилием поднимается на ноги.)
СОТНИКОВ: (кричит глуховатым голосом). Позовите следователя!
(Рыбак и Настена удивленно переглядываются.)
ПОЛИЦАЙ: Отследовался уже.
РЫБАК: Отведите нас к следователю.
ПОЛИЦАЙ: Отведем, а как же!
СОТНИКОВ: Позовите Портнова.
(Появляется Портнов.)
ПОРТНОВ: Я слушаю.
СОТНИКОВ: Я хочу сделать одно сообщение.
ПОРТНОВ: Я внимательно слушаю.
СОТНИКОВ: Я партизан. Это я ранил немецкого солдата. (Кивает в сторону Рыбака). Тот здесь оказался случайно. Женщина тоже ни при чем. Берите одного меня.
ПОРТНОВ: (с усмешкой). И что?
СОТНИКОВ: (заикается от неожиданности). Как что? Я убил немца!
ПОРТНОВ: Убедительно, но следствие по вашему делу уже закончилось. Вы, как бандиты, будете все расстреляны.Увести! 
(Рыбак делает несколько шагов к следователю, вытягивается "руки по швам".)
РЫБАК: Господин следователь, я согласен… согласен идти в полицию. Я тут, ей-богу, ни при чем. Вот он подтвердил…
ПОРТНОВ: Вы согласны вступить в полицию?
РЫБАК: (со всей искренностью). Согласен.
СОТНИКОВ: Сволочь!
(Настена бросается в ноги следователю.)
НАСТЕНА: Тогда пустите и меня! Пустите! У меня малые, ах, божечка, как же они! У меня малые дети!
ПОРТНОВ: Вижу, не любишь детей своих и не дорожишь ими.
(Портнов отталкивает ее ногой.)
ПОРТНОВ: Этих – увести.
(Полицай хватает Сотникова за шинель.)
СОТНИКОВ: Я сам.
(Сотников, шатаясь, бредет к выходу. Его подхватывает Настена.)
СОТНИКОВ: Простите меня…
(Настена кивает в ответ.)
ПОЛИЦАЙ: Пошевеливайтесь!
(Сотников и Настена исчезают в дверном проеме. Портнов, проводив их взглядом, достает фляжку, жадно прикладывается к ней и толкает Рыбака к двери.)
ПОРТНОВ: Отрабатывайте!
РЫБАК: Что?
ПОРТНОВ: Доверие нужно заслужить. Там ваши… наши враги.
(Рыбак делает шаг к двери.Затемнение. В свете прожектора – Сотников. Рядом, в другом луче света – Настена. Неподалеку – Рыбак и Портнов. Следователь достает оружие, взводит курок и протягивает его Рыбаку.)
ПОРТНОВ: Смелее!
(Рыбак оглядывается. За его спиной – полицай Будила с автоматом. Рыбак поднимает наган и направляет его на Сотникова, затем зажмуривается.Темнота. Два выстрела сливаются в один оглушительный звук. Свет, направленный на Настену и Сотникова гаснет. Остается Свет на Портнова. Он прячет свой наган, из которого только что произвел выстрелы, подходит к Рыбаку и отбирает у него оружие.)
ПОРТНОВ: А ты чего глаза закрыл? Испугался? А вообще-то ты молодец. Два выстрела – два трупа.
(Портнов хлопает Рыбака по плечу. Рыбак открывает глаза. Недалеко, на земле, лежат Сотников и Настена.)
ПОРТНОВ: Служи, солдат великой Германии!
РЫБАК: (неуверенно). Хорошо.
ПОРТНОВ: Яволь надо говорить.
РЫБАК: (тихо). Яволь!
ПОРТНОВ: Не слышу!
РЫБАК: (громко). Яволь!
ПОРТНОВ: Привыкай!
(Портнов уходит. Будила подходит к Рыбаку, держа в руках сапоги.)
ПОЛИЦАЙ: Хороши сапожки! (хлопает его по плечу). Полушубочек твой тоже хотел прибрать. Не вышло. А ты чего стоишь? Пойдем, я тебе водки налью… Заслужил.
(Полицай ковыляет в допросную. Рыбак провожает его недобрым взглядом. Смотрит на убитых Сотникова и Настену. Снимает полушубок и накрывает тело Сотникова. Опускается на колени.)
РЫБАК: И за что же ты так меня хлещешь, судьба, судьбинушка? За что? 
(Затемнение.Раздается стук пишущей машинки.)
МУЖСКОЙ ГОЛОС: В протоколе следственного дела было указано имя предателя. Им оказался Сотников Михаил Владимирович. В связи с этими обстоятельствами мать Сотникова умерла от сердечного приступа, а отец его до самой смерти обивал пороги инстанций, доказывая непричастность сына к измене Родине, но безуспешно…(Рыбак медленно встает с колен и бредет в допросную.) Только спустя много лет в органы безопасности пришел человек, который рассказал, что произошло на самом деле в декабре 1942 года.
СЦЕНА 8.
(Послевоенное время. Кабинет следователя. За столом сидит следователь в очках, заполняет протокол. (Желательно, чтобы зрители видели только спину следователя.) Следователь продолжает печатать.)
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Так вы, значит, родом из Могилева?
РЫБАК: Из-под Гомеля…
(Следователь поворачивается к Рыбаку и снимает очки. Перед ним следователь, как две капли воды похожий на Портнова. Пауза.)
СЛЕДОВАТЕЛЬ: Давайте всё по порядку. Я внимательно вас слушаю.
(Темнота. Шаги по хрустящему снегу, глуховатый, простудный кашель.  В лучах света появляются двое партизан, медленно бредущие по заснеженной дороге…)