Где правда?

Как найти себя, определить лишь свой индивидуальный самодостаточный и сугубо самостоятельный выбор жизненных целей, ориентиров и дорог? Как не ошибиться в выборе верности себе, собственным устремлениям и ценностям? Как не испачкаться чужими ожиданиями, не вовлечься в игры воображения, не стать жертвой навязанных убеждений, нравственных и моральных принципов и устоявшихся законов, не редко чуждых внутреннему ощущению? Близка ли правда в сплошной стене нагромождений из человеческих умозаключений отдельных исключительных мудрецов всех времен, почитаемых и принимаемых как некие незыблемые носители постулатов отправных истин и недостижимых в личном понимании ценностей?
 Та стена мудрости из множества кирпичиков, почерневших как от времени, так и от грязных рук современников, пытавшихся прикоснуться к чужому, лапающих неосознаваемое, неведомое, смотрящих на то, что никогда не удастся рассмотреть, вглядеться взорами ее творцов сквозь пелену жизненного опыта, всегда субъективного, а потому - ложного. Кирпичики выкладывались в угоду чьих-то убеждений, согласно интерпретации тех же избранных, неся в себе тяжесть человеческих пороков и надежд, грез и фантазий, поэтических образов и скверных слов, смердящих, замаскированных под благие намерения умозаключений, выводов, поступков, терзаний и поисков не всегда светлых душ и дум их носителей, их создателей.
Стена - лишь навязанный опыт, она тенью гигантской горой висит над горизонтом каждого, давит своим величием, своей мощью и крепостью. С самого рождения топчет она умы и чувства человеческого создания, не позволяя родиться тому, что изначально избавлено от лучей открытого солнца чистой истины, живущей везде, но только вне границ стен, этой темницы, этой невыносимой обузы, не позволяющей разогнуть рабскую спину под кнутом навязанного здравого смысла и под страхом неминуемого обязательного наказания за любое непослушание, вызванное пытливостью ума и обнаженным намеком на собственное мнение, свободное от первооснов видения смыслов всех величин некогда сочиненных некими светилами, их творцами, чей авторитет зиждется лишь на памяти поколений и держится в умах благодаря всеобщей тайной договоренности, заговору, заколдованному молчанию, безусловному принятию и незыблемой вере в их вневременную непогрешимую суть и вне человеческую правду, всеобъемлющую в бесконечности циклов людских жизней.
Верна ли та истина или эта? Разве мы должны верить безусловно, не подвергая сомнению то, что не принято обсуждать и то, что является якобы неоспоримым и достаточным как признак убеждения в силу своей кажущейся очевидности и старинности происхождения? Считая нечто несокрушимым, мы не видим то, что может быть сокрыто за ее бескрайними широтами и сопрятано в ее бездонных глубинах. Чистый взгляд не может быть омрачен тенями и заборами, выстроенными некими архитекторами, чей талант, гениальность и ум - далеко не по объективному факту признаются всем человечеством.
Нельзя принимать нечто само собой разумеющимся, если цель твоя - познать прежде неощущаемое и рассмотреть необнаружимое. Границы мира, выстроенные человеческими предрассудками и окаменевшими в своей неизменности догмами, сковывают разум в его поиске начал, чьих форм и очертаний истинный облик никогда не был описан беспристрастным взглядом, свободным от мути личного анализа. Руками, ждущими лишь тепла или холода, можно ли нащупать, укутанную острыми шипами, прекрасную розу? Может ли сочетаться в нашем понимании боль от раны с совершенством красоты и нежностью недостижимых лепестков? Бредя ногами по тропам жизни, можем ли мы ощутить всецело свежесть облаков, купаясь в них как в водах и отталкиваясь невесомыми крыльями? Музыка звезд доступна ли нам, ловящим лишь их ледяной свет, пропущенный сквозь шумную атмосферу земных страстей и миражей умов, создающих не существующее, ослепшими перед сияющим.
Отказ от первооснов истин всех масштабов и всех величин, пересмотр фундаментальных понятий и догм, отрыв от необходимости сравнения личного поиска с находками прошлых исследователей, уход от человеческой логики и общепринятого стереотипа мышления, отключение физических ощущений и логических предубеждений, пробуждение внутренней интуитивной свободы, знающей все в первозданном виде, не нуждающейся в поводырях и проводниках в мир истин нечеловеческого порядка - только это позволит приоткрыть завесу искусственных нагромождений над перво-истиной и перво-знанием некой сути, на которую нельзя смотреть глазами и которую не измерить нашими линейками, которая, наконец, существует сама в себе как некое зеркало, в котором каждый наблюдающий видит лишь собственный интерес и личное отражение, а потому нельзя всмотреться в нечеловеческое людскими глазами, нельзя осознать умом то, что выходит за его границы, невозможно наконец уловить луч, не знающий физического покоя и не ведающий нашего времени.