На пленэре

- А вы сюда случайно, или по зову Высшего Разума? - улыбаясь, спросил юноша.
- Скорее, второго. Я эту сцену встречи на крепостной башне, скажем,
увидела во сне. Здесь так хорошо и спокойно!
- Никогда не пробовали рисовать?
- О, нет! Я ещё та рисовальщица. С детства умудрялась все карандаши
и фломастеры переломать. Бабушка всегда охала и причитала, - «Как тебе
так варварски удаётся казнить невинных цветных солдатиков!»
Я – неисправимая чтица, можно сказать, зануда от литературы!
Перечитала в том же невинном возрасте и отрочестве сначала,
все сказки народов мира, добралась до «Тысяча и одной ночи»,
а оттуда, напрямик – к «Илиаде» и «Одиссее» Гомера, с заходом
в скандинавский эпос – к «Старшей и Младшей эдде». Вот, такая
география волшебства!
- У меня идея, - доктор Делос! – воскликнул юноша. Он встрепенулся,
вскочил с места, перенёс увесистый камень, на котором сидел, ближе
к краю бойницы, осмотрелся и, довольный своей расстановкой, радостно
потёр свои ладони, - Так будет лучше!
Калипсо внимательно наблюдала за восторженными и порывистыми действиями
Юджа, и ещё раз отметила эту пугающую физиогномическую схожесть с бароном Фридрихом фон Харденбергом. – Ведь он, вероятно, также был импульсивен и торжественен со своей возлюбленной девочкой Софией фон Кюн – размышляла Калипсо. - Что ж, сероглазый король, играй свою роль до конца!
- Доктор Делос, - ворвался в мир непуганых мыслей женщины художник –
любитель. – Присядьте вон на тот камень как вам будет удобно, я хотел бы нарисовать вас, оставив на бумаге только пасторальный фон.
Если не затруднит.
- Это будет карикатура, позволь узнать?
- Это будет музыка, доктор Делос! – деловито и твёрдо произнёс Юдж.
Я сначала рисую карандашом, а дома этот рисунок перевожу в акварель.
Расскажите что-нибудь ещё о себе, о вашем пристрастии к автомобилям,
например. Мне всегда было трудно понять таких людей, как мой отец.
Так поклоняться и самозабвенно отдаваться механизмам, обожать запах
бензина и машинного масла, прислушиваться к железному сердцу мотора
и измерять силу и мощь двигателя лошадиными силами. Техно-человек
вытесняет из своей духовной оболочки живого человека. Техно-люди везде
и повсюду, как вездесущие вирусы пандемии, оформляют весь мир под свою механистическую философию, придумывают новые концепты и тенденции по
удушению природы, Космоса, индивидуального, психического пространства

человека. Я не понимаю, не могу понять этого, доктор Делос.
Отсюда во мне это нежелание владеть механизмами и управлять ими.
Велосипед я ещё могу терпеть, он ещё подчиняется моей силе мышц и
не требует питания. И я, действительно, очень сожалею, что не могу летать,
как птица, как чайка по имени Джонатан Ливингстон у Ричарда Баха.
Может, вы мне поможете разобраться, что делать таким как я,
слабо понимающим смысл навязывания этой механистичности.
Калипсо, неожиданно ставшая моделью художника - любителя с интересом
слушала его этические проповеди, и, на самом деле, терялась в догадках,
что же можно ответить на это, что посоветовать этому неоромантику,
застрявшему между столетиями двухсотлетней давности. Можно ли таким людям,
как Юдж, объяснить, что всё, что происходит в мире людей, вещей, идей –
явления, предопределённые свыше. Всё живёт, существует, умирает и исчезает
по своим неписанным законам. А социум, в который помещён человек рукой Провидения, Высшим Разумом, Богом, может только экспериментировать,
что хорошо, что рационально для выживания, что нет. И когда-нибудь,
познав себя, человек своим озарённым умом дойдёт до воплощения идеальных отношений с душой природы и душой Космоса, о чём поведал некогда нам
божественный Платон.
- Надо просто жить тем, что ты любишь, Юдж, - улыбнулась Калипсо.
Тогда всё хаотичное и наносное выветрится из твоей души. Ведь, важно
лично твоё отношение к чему либо, а не факт присутствия того или
иного явления.
Глупо злиться на солнце, когда тебе очень жарко и хочется пить.
Ошибочно подвергать обструкции автомобили, пароходы, самолёты,
когда у людей в этом есть своя психологическая и жизненная необходимость.
И если в твоём антиавтомобильном спиче был камень и в мой огород, то,
спешу известить тебя – у меня эко-автомобиль!
- Забудьте! Не скрою, мне нравится быть пассажиром, когда за рулём
уверенный водитель. Я чувствую уверенных людей, они – лёгкие, как вы,
например. С вами так легко беседовать о разном, что я даже не чувствую
разницы ни в возрасте, ни в статусе. Вы как-нибудь прокатите меня на своём…
-Nissan Leaf Acenta, - пояснила Калипсо.
- Да. Я мало разбираюсь в марках машин, но, должно быть, у вас красивый автомобиль.
- Самый красивый автомобиль всех времён и народов, по моему мнению,
стоит в гараже твоего отца! – отпив глоток горячего кофе, произнесла модель,
не меняя своей позы.
- Вы о кабриолете Horch?
- О, да! Увидеть такой шедевр – это сразу же влюбиться в него!
Твой отец – гений!
- Я знаю.
Он настолько увлечён свои делом, что часто забывает, какой день недели
на календаре, и, мне кажется, он даже забыл моё имя. Мы все втроём
живём какой-то обособленной друг от друга жизнью, встречаемся иногда
за ужином, спрашиваем «как дела?», «как работа?», расходимся по спальням
с дежурной фразой «я люблю тебя?». Может, это у всех так, самодостаточных
и творческих личностях, не знаю. Вы знаете, что-нибудь о любви, -
доктор Делос?
- А я сейчас как раз готовлю материал для своей новой лекции о любви
литературных гениев и их героев. Эти вещи, творцы и персонажи их
произведений, иногда так причудливо смешивается, что трудно разобрать –
читаешь ли автобиографический роман, или, всё же, художественное сочинение,
где вымысел говорит сам за себя. Я знаю, это книжная интерпретация
чувства любви, более возвышенная, романтизированная, или до пафоса драматизирована и трагична. В обыденной жизни людей всё гораздо
скромнее и скучнее, потому как люди в своём приоритете выбирают в
большинстве своём мир вещей. Потребительство стало культом и религией
во всём мире. Поэтому, исчезает энергия любви и сострадания, энергия
созидания и красоты чувств и отношений. Что же касается моего личного опыта…
Здесь Калипсо сделала паузу.