В долг

Михаил Терентьевич Егоров стоял посреди улицы и, щурясь, смотрел по сторонам. В родном городе его не было уже семь лет: с тех пор как внезапно скончался отец, и нужда вынудила покинуть родные места. Было ему тогда двадцать два года от роду. Отца прихватило прямо за работой в мастерской. Ушел в одну минуту. Вот он есть - держит в руках тяжелый амбарный замок, который принес на починку хмурый мужик, смотрит на сына и улыбается, а в следующую минуту он уже лежит, схватившись своей мозолистой ладонью за грудь.

Тогда-то Миша, посоветовавшись с матерью, и решил отправиться к своему дяде по материнской линии в столицу. Тот уже давно работал заведующим на одном из складов суконной фабрики. Решил наняться кем угодно: грузчиком, писарем, все равно чем заниматься. Прошло семь лет и вот он опять в родном городишке, смотрит вокруг и не замечает ни одного изменения. Разве что забор кузнеца Георгия еще более покосился и не слышно лая соседского пса Тяпы.
Осмотревшись, Миша кивнул своим мыслям и постучал в дверь дома, где жил с семьей брат отца – Дмитрий Михайлович.
Открыл дверь его младший сын и не узнав гостя, позвал отца. Дядя поздоровался, долго смотрел на племянника, скривив рот и покачивая головой из стороны в сторону. Вид у Миши и впрямь был не особо презентабельный: поношенные грязные сапоги, старые брюки, холщевая рубашка с жилетом и картуз, которые он снял и мял в руках.
- Здравствуй, дядя! Могу пройти? Разговор есть.
- Ну, проходи, коли пришел. Рассказывай как там, в столице нашей,- проговорил Дмитрий Николаевич и, не обнявшись, проводил племянника в столовую.
Угощать племянника дядя не стал, просто попросил жену чаю налить.
- Ну, рассказывай, чего к нам из самой столицы пожаловал.
Миша рассказал, как живется в Санкт-Петербурге. Работают много, платят мало. Живут прямо рядом со складами, вчетвером и в маленькой комнатушке. Мать, которая переехала к нему уже давно, работает там же, на складах, уборщицей.
- Так вот дядя, зачем я пришел,- подытожил свой рассказ Миша, - на складе обнаружили пропажу аж на полторы тысячи рублей. Охранник Никитка пропал в тот же день и с тех пор его не видали. Но пропажа случилась в нашу смену, поэтому приказчик решил, что рабочие должны за это ответить. С каждого по 50 рублей требуют. Отдавайте, мол, как хотите. Мы бы отдали, так откуда взять-то. Не мог бы ты мне одолжить всего 15 рублей. Я верну за полгода.
Дмитрий Николаевич, молча слушавший рассказ племянника, нахмурился, покусал губы, отпил чаю и сказал:
- Вот не было тебя семь лет. Пришел, понимаешь, и не спрашиваешь - как поживаете, легко ли, трудно ли. Здоровы ли, болеете ли. Что, мол, и как. А просишь деньги. Но откуда мне знать, может ты сам и своровал, а теперь, для отводу глаз, деньги с порядочных людей собираешь?! А может, соберешь да и пропадешь, или пропьешь. А может, и не было никакой пропажи.
- Дядя, да как вы можете так говорить! Я же на глазах ваших вырос. Мы с отцом помогали вам дом ставить. Я кувшины и чаши ваши возил на рынок. Да разве пропала хотя бы одна штука? Мы всегда честно работали: и я и отец.
- Так-то оно так. Но вот откуда мне знать, что за это время случилось. Может изменился ты, али втянули тебя в плохое. Потом узнают, что помогал я тебе, проблем не оберешься.
- Да говорю же вам, дядь Дим, верну через полгода. В память об отце!
- Да нет у меня денег! Вон пять ртов кормить, да и перезимовать надо. А были бы, и то подумал бы сто раз, перед тем как дать. Уехал, понимаешь, в столицу работать, а мы тут ему еще помогать должны. Дураком ты был, дураком и остался, как и твой отец.
- Не поможете, выходит? – вздохнул Миша.
- Говорят же тебе, нет ни рубля, - рассердился Дмитрий Николаевич.
Средний сын Николаевича закрыл за Мишей дверь. Миша оглянулся и двинулся к дому сестры свой матери, тети Даши.
Тетя встретила племянника так же, как и дядя, с недоверием, хоть и угощала блинами.
Разговор с тетей длился недолго. Последовал тот же рассказ о жизни в Москве и просьба дать в долг небольшую сумму.
- Помнишь, тетя, мама смотрела за твоей дочкой, когда вы с мужем ездили сына из тюрьмы выкупать?
- Так это когда было? Я что ли мало за вами в детстве смотрела? Да и сама она, чего, спрашивается, за тобой поехала? В столицу видите ли. Красивой жизни захотелось на старости лет, - с издевкой сказала тетя Даша.
- Да какой красивой жизни, тетя. Работаем без продыху, а живем впроголодь.
- Ну и нечего было уезжать! Вот нанялся бы к моему Федьке работником, небось, голодным бы не помер. Но ты не захотел, гордыня не позволила. Вот теперь сам и выпутывайся. У нас лишних денег нет.
- Так отец же вам давал в долг, когда вы у соседа землю выкупить хотели.
- Ну, так-то твой отец мужу моему давал, а теперь ты у меня просишь. Не могу я ничего тебе дать, тем более что муж в отъезде.

К вечеру Миша обошел всех родственников и знакомых в городе.
Выйдя из дома последнего адресата - друга детства своего, Михаил Терентич повернул за угол и подошел в сторону брички, давно его ожидавшей. Было уже темно. Сев в бричку, он сразу выкинул картуз, осмотрелся, нет ли кого вокруг, снял с себя верхнюю одежду и начал переодеваться. Надел чистую рубашку, новомодный смокинг, штиблеты, достал из дорожной сумки сигару, прикурил и откинулся на спинку сидения.
- Все, Тихон, в гостиницу.
- Ну как, Михаил Терентич?
- Как я и предполагал, Тихон. Пускай теперь только сунутся ко мне просить деньги, когда прознают где живу и кем стал, - сказал Миша с ухмылкой.
- Неужто никто не дал?
- Сашка дал, друг детства, три рубля, - ответил Миша с саркастической улыбкой, - вот сукин сын…
Москва, Октябрь 2014