Основной инстинкт

 
  Сильвер был очень деликатен, насколько вообще может быть деликатен дворовый кот, выросший в компании подобных же бомжей. Ничего общего с известным пиратом в нем не было. Густая богатая шерсть его была монотонно-серого, мышиного цвета, с серебряным отливом, за что он и получил свое имя. Ни единого пятнышка. Даже нос был серый. Морду он имел широкую, хвост короткий и с дефектом - завивался этот хвост колечком, уютно укладываясь на спину. Попытки распрямить ему хвост ни к чему не приводили, и он снова упрямо сворачивался. То ли из-за этого недостатка, то ли из-за его деликатности  другие коты не уважали его.
 Когда моя невестка Аня увидала его впервые, она воскликнула: "бандитский кот!" И ошиблась. Чтобы показать, насколько она неправа, я взял кота на руки и поднес к невестке. Кот не делал никаких попыток вырваться и дружелюбно смотрел на Аню. Не бандит, облако в мохнатых штанах. Но Аня, любившая котов лишь издали, не изменила своего мнения.
Когда я утром выносил котам еду, коты, собиравшиеся у дверей в ожидании кормежки, наперегонки бежали к месту раздачи, успевая по дороге сцепиться друг с другом, или хотя 6ы обменяться с соперником парой оплеух. Получив порцию еды, они торопились быстро проглотить ее, чтобы сунуть морду к соседу. Сильвер никогда в общей гонке не участвовал и ни с кем не ругался. Он спокойно ждал в сторонке в одиночестве, когда я, накормив остальных котов, подойду к нему и положу перед ним его порцию. Ел он спокойно, не торопясь, тщательно осмотрев и обнюхав угощение. Макаронными изделиями пренебрегал, выбирая кусочки курицы и рыбы. Перед едой еще успевал посмотреть по сторонам. Часто бывало, что другие коты, наспех проглотив свою порцию, подбегали к Сильверу и выхватывали у него из под носа кусочки еды. Он никогда не дрался, а увидев грабеж, с достоинством отходил, при этом на морде его ничего не отражалось. Приходилось затаскивать его в парадное, и, прячась от других котов, кормить там. Коты же подбегали к стеклянным дверям и, становясь на задние лапы, пытались взглядом отыскать Сильвера.
 Когда я познакомился с ним, он был легкий, видимо, голодал в силу своего деликатного характера. Понемногу я откормил его. Он потолстел, потяжелел, стал красивым добротным котом.
 Однажды утром, когда, по обыкновению, я вышел к котам с едой, Сильвера в общей компании не было. Это меня не обеспокоило, он имел привычку опаздывать к раздаче, медленно вылезая из кустарников. Накормив всех присутствующих, я все-таки обошел дом, думая, что Сильвер спит где-то в кустах и не слышал приглашения. Я обнаружил его в густой траве, припавшим к земле с хищным видом. Прихватив еще лапами, в зубах он держал птичку, красивую цветистую птичку покрупнее воробья. Хищные глаза Сильвера светились несвойственной ему алчностью.
Птичка конвульсивно вздрагивала, и ясно было, что ее не спасти. Полукругом на почтительном расстоянии  от Сильвера разместилось несколько котов, и видно было, что на этот раз они не решатся отнять у него добычу, а на их непроницаемых мордах мне удалось прочитать что-то вроде уважения. Разочарованный в Сильвере, я ушел, и, поняв, что ежедневное угощение ему сейчас не нужно, разделил его порцию между другими котами. Когда потом я вернулся, от птички оставались лишь растерзанные крылья. Разбойник в истоме блаженно спал, греясь на солнышке, и даже не поднял головы.
 Когда на следующий день я вышел во двор к котам, Сильвер был на месте и, завидя меня, приветливо подошел. Я понял, что к нему вернулась его деликатность, но был настолько на него зол, что лишь сказал ему "мерзавец" и без обычных ласк положил ему его долю.
Однако, что-то изменилось. Ни один из котов не бросился к нему с намерением отнять еду.

 Кошачья память короткая. Уже через пару дней все вернулось на круги своя. Коты в отношении к Сильверу обрели прежнюю наглость и перестали относиться к нему с уважением. Но в памяти у меня останется тот открывшийся мне момент истины, заключающейся в том, что в каждом коте сидят не подозреваемые скрытые способности, позволяющие самому обаятельному домашнему котику поймать мышь или птичку, или даже притащить к вашему порогу разодранного зайчонка.
2003.