Дети Гл. 35 Котенок

Гл. 35
 
Котенок

  Люська смотрела  в заднее окно троллейбуса. Братья,  крепко взявшись за руки так и  стояли  на остановке,  будто верили, что троллейбус может вернуться. Сердце безжалостно колотило в грудь.  Зачем? Зачем опять убежала от детей . Зачем дед с палочкой и бабулькой.  Раньше как-то церковных и не замечала. И эта кудыкина гора. Надо было как-то не так. По другому.
  Но с другой стороны не могла успокоиться после Ритиного рассказа . Хотела выбежать из троллейбуса и бежать к детям, но уже и горела желанием скорее раскинуть карты,  чтоб узнать живы ли Лаврик,  Микола, Руслана,  дед Михей с бабой Ульяной. Чувствовала, что может, и непременно должна это сделать. Почему, раньше ей не пришла эта мысль в голову?
  Остановка, скрип троллейбусных дверей, куранты, подъезд, лестница. Скорее. 
  С ходу не переодеваясь разложила карты. Задумалась.  В голову лезла всякая галиматья. . Имена сплелись в голове в сплошное месиво из фашистов, лагеря, бандеровцев, собственного садика с детьми и воспитательницами, Рита свернувшаяся калачиком, мирно сопящая  Руська на раскладушке, братья на остановке и в довершение ко всему громадный лохматый поп в черной рясе, сапогах, с большущим серебряным крестом на груди.   Этого  мне только не хватало. Накаркал же.
  Страшно захотелось есть. Надо успокоиться,  подумала,  и что-то срочно сожрать! Ничего умнее яичницы с луком не придумала, а по хорошему,  до сих пор и не умела, разве поджарить картошки или сварить макароны. Но макароны дома даже не держала , от них,  говорят толстеют. Картошки не оказалось, да и откуда - в магазинах ее не найти, только на базаре, но дорого.
  Умылась, оттерла тушь, румяна  и помаду. Пожарила яичницу. Успокоилась. Переоделась. Сердце больше не ломилось в грудь. Скинула со стола скатерть. Села за карты. Сначала пасьянс, - подумала.  Пасьянс никак не сходился. Карты  не послушные. Вспомнила -  Майка говорила, что гадальными картами  - не играть, будут врать. Собрала карты в колоду, зажала между ладоней. Поняла - не хватает мистики. Зажгла три огарка парафиновых свечек , целых не нашла, погасила свет, поставила между свечей блюдце с водой. В воде отражалась только одна. Получилось четыре язычка пламени, один из которых вверх ногами. Не понравилось. Тогда укрепила все три свечи в блюдце.  Три языка пламени скоро соединились в один, и закрутившись спиралью,  ярче осветили комнату.  Вспомнила про Майкину записку. И не смотря на то,  что ее с тех пор больше не повторила ни разу , вспомнила все слово в слово.  Карты послушно легли. Глядя на замысловатый танец пламени, задумалась. Но никакой ясности. Карты сами по себе, она сама по себе. Мысли путались наезжали одна на другую и уводили к детям, маме, на работу и в далекий Грозный. Зажгла свет и  накрасилась. Посмотрела в зеркало. Вот так-то лучше!  . Остро  почувствовала, что она теперь  не Люська, но Кристина.
Вернулась к картам. Чего-то не хватает. Непонятный страх, толи неловкость. Вернулась в Гроозный. В детстве бывало страшно. Когда мама болела. Иногда страшно на улице в темноте.  Однажды на улице, почти возле дома к ней пристали чужие местные мальчишки, но с другой улицы, сразу трое и старше ее. Джамал предупреждал одной за ворота не ходить, никогда не говорил почему. Мальчишки приставали, трогали везде руками. Внезапно вспомнила,  как однажды возле школы увидела -   две большие бродячие собаки приставали к котенку, загнали его в угол между забором и сараем. Он сначала пробовал сбежать, но отступать ему было некуда. Тогда он мгновенно  сжался  в пружину  и грозно шипя, широко растопырив когтистые лапы,   выстрелил точно в морду   одной из собак. Обе собаки от неожиданности от него отлетели назад. Но он не отступил и с диким воем продолжал преследовать одну из собак, пока та на исчезла за поворотом.  Она тогда первый раз в жизни почувствовала себя тем самым маленьким котенком, грозно шипя и растопырив свои «когтистые лапы» бросилась в атаку на самого близкого и наглого пацана. Страх исчез. Появилась сила. Успела исцарапать пацану лицо и он даже ни как не смог от нее защититься. Остальные двое позорно бежали. Остановилась только тогда, как услышала откровенный смех Джамала, который вышел за ворота услышав звуки баталии. С тех пор ничего не боялась. Но тут вспомнила. Было действительно страшно, когда с Капитаном остановились ночью посреди степи. Почему? Вспомнила темные улицы Грозного? Это понятно.
  Не понятно зачем испугалась эту секретарскую гниду Старовола. Ну да. Наверно потому, что была сама не права. И теперь сбегаю из Севастополя именно от страха. А страх,  потому как не права. Майка, откуда она всё так хорошо знает и может разложить. Лицо Адама. Где ты мой маленький котёнок, маленький адам, который ничего не боится, потому что прав!. И как теперь Адаму вернуть своё лицо, когда утратил Образ. Господи, если ты действительно есть, зачем нас сотворил такими слабыми? Но получатся мы сами отказываемся от твоей силы. Жестокое твоё испытание –свобода воли.
  Неожиданно свечи зашипели, вспыхнули, как взорвались, разлетелись горячими брызгами по столу и огонь погас. Комната погрузилась в темноту. Люська закрыла глаза и перед глазами пролетела последняя секунда жизни огня – парафин спрыгнул за край тонкого защитного карьера,  вместо него на огонь набросилась вода, дальше взрыв, темнота и звонкая тишина. Но нет, с площади, через форточку,  – звук проезжающих машин. Но звук машин там – на улице, в комнату он не заходит. В комнате своя тишина, отдельная от уличной. Странная тишина. В этой тишине послышался странный, чужой  шорох, а потом непонятно, не мужской и не женсий, но очень ясный и чистый голос позвал:
  -Кристин-а-а-а!
  Перепуганная Люська вскочила с табуретки и одним, совершенно   неожиданным для себя прыжком,  оказалась у выключателя. Однако свет не включила, затаилась, как спряталась.  Нащупала выключатель. Одновременно щелкнув выключателем,  и сама каким-то чужим голосом резко спросила:
  -Кто ты?!
Комната ответила своей таинственной тишиной.
Обошла комнату кругом, заглянула на кухню и в ванну, подошла к входной двери. Дверь была закрыта. А где ключ? Обычно она его оставляла в замке, чтоб не потерять. Медленно открыла дверь в коридор. Ключ оказался в замке снаружи. Вслух сказала: -Ну и дура ты Розочка.
  Закрылась изнутри, опять обошла комнату, кухню, ванну, заглянула в гардероб. Никого. Но всё же оглядываясь по сторонам подошла к столу. Поверхность стола и карты покрыты мельчайшими парафиновыми брызгами. На блюдце руины догоревших свечей, три скрюченных недогоревших до конца фитилька, всё  напоминает старинный разрушенный замок. Пролившийся тонкой тропинкой на воду парафин принял очертания дома.
  -Ну хоть не череп  - подумала Льська. 
  Однако надо завтра  же с утра бежать к Майке. Карты молчат.  Мне самой этот кроссворд не разгадать.