Птичек жалко

"Тварь я дрожащая или право имею" © Ф.М.Достоевский

Этот рассказ вовсе не  про убийство.

Как я уже написал ранее, наши с Леркой приключения только начинались. Не всегда папа с мамой нас прощали, доходило и до наказаний. Для меня самым страшным был день приведения. Это когда родители с тобой вообще не разговаривают, словно тебя и нет. Для Лерки было ужасней стоять в углу, особенно, если за спиной происходило нечто интересное и кипела жизнь, или хотя бы чайник.

После того случая с монетой прошло несколько дней. Лето набирало обороты, а мы получали жизненный опыт.

Мама принесла огромную картонную коробку конфет "Птичье молоко". Нас сразу предупредили, что это на праздник двора для родителей и малышей. Я и Лерка одобрительно кивнули, забыв про эту коробку до тех пор, пока мама не ушла к соседке тёте Наде, курящей как паровоз. Лерка считала, что она это делает от одиночества, потому что мама ведь с папой не курят. Просто у них есть двойняшки.

Мы снова остались дома одни. Конечно же, наше внимание привлекла огромная коробка с конфетами. Интересно всё-таки, что птицы умеют делать молоко в виде конфет. Если бы коровы так молоко давали, то может быть и Лерка его пила. Сестра предложила вскрыть коробку и попробовать по одной, аккуратно добавив своё "ведьниктонезаметит".

Зря я её тогда послушал. Никогда хорошим не заканчивались "никтонезаметные" вещи. На них всегда обращали внимание. В общем, мы съели по одной конфете. Мне попалась с белой начинкой, а Лере – с жёлтой. Естественно, мне захотелось теперь тоже попробовать с другим содержимым, как и сестре, но нам достались шоколадные – мои любимые. А ведь с жёлтой-то я не попробовал!

Мы не успели заметить, как за какие-то полчаса слопали половину коробки самых вкусных конфет на свете: жёлтых, белых, шоколадных. Ни я, ни Лера совсем не вспомнили про наказ мамы. Вот прям вылетело из головы. Это, видимо, эффект птичьего молока – забывать мамины наказы. Увлеклись так, что птицы на заводе по производству конфет, наверное, срочно стали готовить ещё несколько партий.

Мама вернулась, но мы этого не услышали. Умеет она тихо врываться в чьи-то жизни. В наши она вошла с яростным взглядом и полной авоськой банок с молоком – вовсе не птичьим.
– Да что ж вы за дети-то такие! – вскрикнула она. – Не могли просто взять и не трогать коробку?
– Мы хотели попробовать по одной, мам, – виновато ответила Лера.
– А с какого дня одна конфета стала равна, – она попыталась посчитать сколько мы съели. – ... примерно полсотни?
Мы промолчали.
– Так, ты, Лера – в угол до прихода папы, – вынесла вердикт мама. До возращения отца было ещё миллион тысяч часов. – Ну, а ты, Лёва... С тобой я больше не разговариваю. Ты до конца дня теперь приведение.

"Вот, блин", – подумал я, кинув хмурый взгляд на Лерку. Она тоже зыркнула на меня, а потом встала в угол, рисуя пальцем какие-то узоры. Я ей показал язык, но она это не увидела.

С того самого дня я не брал ничего без разрешения долгое время. Но вот Лера... хотя, это уже совсем другая история.

Птичек было жалко. Ведь им теперь снова не спать. Завтра уже праздник двора.