К вопросу о котах

— Ты не кот! — Череп с щербатыми прозубьями ухмыльнулся ему прямо в глаза. Голос — скрипучий, старушачий.
В руке… в костяной руке, как и положено, — коса.
Только не наша, литовка, а западная — с гнутой рукоятью и широким, тяжёлым лезвием. Это он почему-то запомнил особенно.
Почему у смерти именно иностранная коса?

— Не кот, — согласился Андрей. — Что, пора, да, бабуль?

Скелет, довольный, что его назвали бабулей, будто даже чихнул смешком — сухо, с хрустом.
— А Рыжик твой... Рыжик — кот! — сказал он теми же интонациями, какими обычно говорят: Вася? Васёк-то? Он человек!

— Что… Рыжик?! — вскинулся Андрей.
— Две своих жизни из оставшихся пяти за тебя отдал. Пусть живёт, говорит…

И тут перед Андреем всё завертелось. Свет сжался в точку, словно кто-то выключил его взгляд изнутри.
Когда снова стало слышно — звучали женские голоса, полушёпотом.

Голову повернуть не было сил.

— Да говорю же тебе: это его кот! Мы как на монитор посмотрели — сразу его в реанимацию. Откачивали, пульса нет… зрачки не реагируют.
И тут кот в реанимацию заходит. Здоровый такой, рыжий. Доктор — в крик: кто пустил?!
А кот этот — раз, и в ноги ему прыгает.

— Смуршеву? Доктору, в смысле?
— Да нет, пациенту. Посидел и упал. Замертво. А у пациента — пульс!
— Ой, Верка, вечно ты истории сочиняешь!
— Да говорю же тебе! Смуршев сам кота реанимировать взялся. Сказал, бывает, что коты людей из того света возвращают. Откачал и на соседнюю койку положил.
— Этого?! — Говорившая, видимо, показала куда-то рукой.
— Этого!

Андрей с трудом повернул голову.
На соседней койке, на белом одеяле с больничным клеймом, лежал тряпкой толстый рыжий кот.
К выбритым пятнам были приделаны какие-то присоски с проводами.
Кот с трудом приподнял голову, сипло мяукнул.

— Привет, Рыжик, — с трудом выговорил Андрей...

Кот слабо улыбнулся в ответ.
Ну вы же знаете, как кошки улыбаются?