Звездочка моя ясная

~~~*~~~*~~~*~~~*~~~*~~~

Сверкающий неоном снег бесшумно кружил над рассеивающими тьму фонарями привокзального перрона,  беззвучно и плавно оседая на ожидающих поезд: толкущихся пассажиров,  возбужденных встречающих, снующих носильщиков, заметая платформу, скамейки,  крышу вокзала, и  продуктовые палатки снежными хлопьями, одевая их в снеговые шапочки.  Голос из динамика оповестил о прибытии поезда. Издав протяжный гудок, поезд плавно подкатил к перрону. Ирина, в белой пушистой шубке с капюшоном и белых рукавичках, с разрумянившимися от ожидания лицом, бежала, ища нужный вагон.

Сердце замирало от предвкушения встречи. Год. Целый год прошел, как они не виделись. Год общения в сети, телефонных звонков, год томительной разлуки, бесконечного ожидания и упрямой надежды...

Дверь вагона распахнулась, на пороге показалась фигура высокого военного, помогающего спуститься женщине с ребенком. Их глаза встретились. Она замерла, не дыша. Он улыбнулся и приветственно помахал ей. Она подбежала, уткнулась ему в плечо, подняла голову, радостно глядя на него: - Ну наконец-то, я уже вся извелась в ожидании.

Он прижал ее к себе, вдыхая запах ее духов и морозной свежести.

– Я так скучала, – прошептала она, сильнее обвивая его руками. –  Думала, не дождусь.

– Я тоже скучал, – сказал он тихо, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Очень. И нежно поцеловал ее в губы.

Вот, отпросился в отпуск, со скрипом дали. Билеты взял на первый попавшийся поезд. Целых две недели свободы. Он поймал такси. - К цветочному магазину, - кивнул он таксисту. А потом по адресу.

Витрина цветочного призывно светилась в ночи, он выбежал из такси, шагнул в магазин, замер, разглядывая пышные букеты. Красные розы, словно капли застывшей крови, легкие и воздушные хризантемные шары, букет сиреневых лилий, круглые головки розовых и фиолетовых гортензий, элегантные каллы. У него разбежались глаза. Продавщица, с усталым взглядом, ждала пока он разглядывал цветы. «Что-нибудь подсказать?» – предложила она. - Как вы думаете, что подарить женщине, которая ждала тебя вечность?

- Женщине, которая ждет, надо дарить красные, бордовые или рубиновые розы - признак огненной страсти и пылающей любви!
- Это не будет выглядеть банальным?- с сомнением произнес он.
- Розы никогда не бывают банальными. Розы - беспроигрышный вариант.
Все его метания, сомнения, мучительный выбор рассыпались, как карточный домик. Рубиновые розы. Он никогда бы не подумал. Считал их кричащими. Но в ее словах была какая-то непоколебимая уверенность, знание.

Взгляд метнулся к углу, где алые бутоны, словно сгустки пламени, в высоком вазоне томились ожиданием.
- Да, - сказал он, глядя в глаза продавщице. - Пожалуй, я возьму их все.

Он вернулся в такси, вручил Ирине букет. Она смущенно приняла букет и опустила голову в розы.. в головокружительный волшебный аромат. И благодарно прижалась к нему.   
 
За окном замелькали знакомые улицы, магазинчики, школа, где они вместе учились.  Вот и ее дом. Он почувствовал, как сердце забилось от предвкушения.
Такси остановилось. Он расплатился, открыл дверцу. Она вышла следом. Он обнял ее прямо на улице, прижимая и не отпуская: - Все не нагляжусь на тебя, звездочка моя ясная!- И я, все еще не верю, что мы наконец вместе, так и чередуются года от одной твоей улыбки до другой, - и она жарко ответила на его поцелуй.

* * *

Он смотрел на нее поверх хрустального бокала с красным вином. Ночь опустилась на город  бархатным покрывалом, отражаясь загадочным блеском в ее больших, темных глазах.

Пламя свечей приглушенно рассеивало свет над празднично накрытым столом и женщину рядом. В ее облике было что-то от грузинской княжны, стать, плавность движений, благородство черт. Смуглая кожа, темные пряди, глаза-вишенки, поджарое тело. Такое тело бывает у тех, кто долгое время правильно и умеренно питается, или занимается танцами, йогой, подтянутое и упругое. Он скользнул взглядом по ее шее, перевел глаза на хрупкую линию ключиц, тонкие пальцы, держащие бокал. Невольно сглотнул.

На ней было платье, из какой-то тонкой блестящей ткани, облегающее фигуру, которое подчеркивало очертания тела. Он знал, что она чувствует его взгляд, чувствует его присутствие каждым нервом, каждой клеточкой кожи.

В ее глазах – огонь, страсть. Он увидел в них отражение собственного желания. Без слов, без лишних движений их тела соприкоснулись, обжигая друг друга.

Он опустил голову, коснулся губами ее губ. Сначала – легкое прикосновение, потом – все сильнее, глубже, неистовее. Поцелуй, который обещал наслаждение и отдавался болью.

Он подхватил ее на руки, понес к кровати. Она прижалась к нему, чувственно целуя, вдыхая терпкий запах его дорогого одеколона. Они упали на мягкие подушки, утопая в шелках и бархате. И в этот момент мир перестал существовать. Были только они двое. И страсть, которая пожирала их обоих без остатка.

Ее пальцы зарылись в его волосы, когда он опустился ниже, обжигая поцелуями линию плеч. Она стонала, теряя связь с реальностью, растворяясь в обжигающем водовороте ощущений. Стук его сердца барабанил в ушах, вторя ее собственному.

Он знал ее тело лучше, чем она сама. Каждое прикосновение оставляло след, каждое движение отзывалось дрожью. Она обвила его ногами, притягивая ближе, жадно ловя каждый вдох.

Время остановилось. Были только они, и неудержимая лавина страсти, которая сметала все на своем пути: стоны, прерывистое дыхание и дикое биение сердец. Мир взорвался фейерверком красок, рассыпаясь на миллионы осколков.

А потом они лежали, обессиленные, в объятиях друг друга, чувствуя тепло друг друга и ощущая тонкий аромат их страсти. Мир вновь обрел свои очертания.

* * *

Он приезжал в город детства каждый год. Якобы к родителям. На самом деле и к ним тоже – забегал дня на три, словно на обязательный ритуал. А потом его словно магнитом тянуло на окраину, в спальную панельку, где жила Ирина. Все закрутилось стремительно, как опавшие листья в осеннем вихре. Черкнул пару строк в социальной сети от нечего делать, ностальгия заела. В свой приезд встретились, посидели в кафе, вспомнили школьные годы. И поняли, что молчание между ними не неловкое, а комфортное. И что их тянет друг к другу неимоверно...

Он вдруг спросил: "А помнишь, девчонки в школе гадали на ромашках? Любит, не любит…" Ирина улыбнулась, вспоминая дурацкие девичьи забавы. "Помню. И что?" Он достал из кармана сложенный листок бумаги. "Тут одна ромашка завалялась. Не обессудь". Развернув бумагу, Олег протянул ей сухой цветок. Она взяла его в руки, рассматривая пожелтевшие лепестки. - Тут все лепестки "любит"! - Рассмеялся он! И оба поняли, что им хорошо и легко друг с другом, как в детстве. И школьная влюбленность никуда не делась.

У него в Москве – жена, дети. Трое, целая команда: два сорванца-сына и дочка-принцесса с бантиками и куклами. И служба, стабильная, как государственная граница. У нее в Самаре – никого из родных. Только память о муже, да подруги, с которыми можно посетовать на жизнь за чашкой чая. Вдова.

Он возвращался в Москву, к привычной жизни. Но взгляд Ирины, полный тихой надежды, преследовал его. Город детства стал не местом для обязательного визита, а порталом в другую реальность. И каждый раз, прощаясь, он ловил себя на мысли: а что, если… Что, если рискнуть всем и остаться? Остаться там, где его ждут не обязанности, а сердце.

* * *

Он очень нравился ей, как может нравиться мужчина женщине. А может, любила, еще со школы, хотя она тогда  не очень понимала, что значит любовь. Высокий, подтянутый, красивый военный, на которого заглядывались многие женщины. И ей льстило, что он дослужился до полковника, на хорошем положении в Генеральном штабе. Впереди только генеральство. Разве после такого можно смотреть на остальных мужчин? Мечта! Одно только смущало: семья! Разве сможет он ее оставить?

Она смотрела на него улыбаясь. Форма сидела идеально, подчеркивая широкие плечи и крепкую спину. Прохожие кидали восхищенные взгляды, а она гордо шла рядом, чувствуя себя королевой. Он рассказывал о сложностях службы, о Москве, она старалась внимательно слушать. Ей нравилось просто быть рядом, ощущать его силу и уверенность.

Однажды вечером, после ужина в ресторане, он отвез ее домой. Они стояли у подъезда. «Я не знаю, что мне делать,» – тихо сказала она, опуская глаза. - "У тебя семья, мне не на что надеяться! И потом, я не хочу никому причинять боль!"  Он взял ее лицо в ладони. «Я тоже, но я уже не могу расстаться с тобой» – прошептал он, и поцеловал ее. Поцелуй был долгим и страстным, в нем было столько невысказанных слов и надежд.

Когда он отстранился, она посмотрела на него с тревогой. «Что будет дальше?» Он вздохнул. «Я обещаю тебе, я все решу,» – пообещал он, и сел в ожидающее такси.. Она осталась стоять у подъезда, глядя вслед, и в ее сердце боролись сомнения и надежда. Она не знала, что ждет ее впереди, но знала одно: он был ее мечтой, она не сможет от него отказаться.

* * *

С тех прошло 15 лет, пятнадцать лет ожиданий, переписок, бесконечных телефонных разговоров. Она уже ничего не спрашивала и ни на что не надеялась, просто счастлива была его видеть, обнимать и чувствовать его прикосновения. Поняла, что другой мужчина никогда не займет его место, он ее кусочек Рая из другой жизни, где любовь и счастье. И для нее остаются только тайные встречи и украденные моменты счастья.

Он уже вышел в отставку. Приезжал все так же, раз в год. Уже не такой подтянутый, как-то осел в плечах, в уголках глаз залегли морщинки, серебро тронуло виски. Давно стал генералом. А она все так же работала в редакции местной газеты и подрабатывала переводами, беря работу на дом, благо в совершенстве знала три языка. Для  нее ничего не изменилось, бесконечное ожидание - стало нормой жизни.

Они проводили вечера в ее крохотной квартире, пили чай из старинного сервиза, говорили ни о чем. И в этой тишине, в прикосновениях их рук, читалось все, что было сказано и не сказано за долгие годы. Она давно простила, приняла эту странную, поломанную жизнь, как неизбежность. В её глазах он видел лишь тихий свет надежды, что хоть раз в год они смогут прикоснуться друг к другу, пока оба не сгинут в бездне времени. Возможно, это и было их счастье.

* * *

Все кончилось внезапно. Она тяжело заболела. Лежала, захлебываясь кашлем с температурой под 40, и ей так захотелось услышать утешающие и ободряющие слова близкого человека. услышать его родной голос. Дрожащими пальцами набрала знакомый номер. Гудки тянулись бесконечно долго... В его голосе чувствовалась натянутость, а не тревога. "Мне плохо… Очень плохо…" прошептала она, пытаясь унять дрожь. Он что-то пробормотал о врачах, рекомендовал сбивать температуру. Может, не мог разговаривать, жена или дети были рядом. Она представила его с в уютном кресле, окруженного семьей. А она – одна, в холодной квартире, борющейся за каждый вдох. Он как-то скомкано отвечал, быстро свернув разговор. Может, действительно, звонок был не ко времени. Она вдруг поняла, что отдала всю себя человеку, у которого своя насыщенная жизнь, и она совершенно лишняя на этом празднике чужой жизни.

Он больше так и не позвонил... ни через день, ни через неделю... никогда. Она тоже больше не пыталась быть частью его жизни. Заблокировала номер, удалила переписки. А чего собственно она ждала? Всего-то каплю ответного тепла... всего-то немножко внимания ... раз в год. За что заплатила очень большую цену, одиночеством...