Действие сценическое. Актёр или перформер?

Самое главное, что здесь необходимо отметить: для актёра сущностным является действие сценическое, для перформера сущностным является действенность.
“Действие проверяется количеством действенности, скрытой в нём”. С.Д. Кржижановский.
У действенности нет цели, но ею можно наделять перформера с намерением.
Если действенность – суть перформера и он выворачивает её наружу, то мы имеем дело с любопытным явлением, на которое обращал внимание К.С. Станиславский. «Стать другим, оставаясь самим собой, – эта формула выражает диалектику творческого перевоплощения по Станиславскому. Если актёр становится другим – это представление, наигрыш. Если остаётся самим собой – это самопоказывание. Нужно совместить оба требования. Как это сделать, - вот что мучило Станиславского в конце жизни». Б.Е. Захава, “Мастерство актёра и режиссёра”.
“…Если остаётся самим собой – это самопоказывание…”                Выражение самопоказывания само по себе – ни что иное, как пустой знак – синдром перформативности. Однако же, если его наделяют намерением, то из этого следует: “Действование – субъектность, выражающаяся в намерении агента провокативно проявиться как ценностное самоопределение в проблемном поле”. Ю.В. Кретов. Действие или Действование.
Постдраматический театр и пост реальный драматизм. Ю.М. Барбой: “Зрители видят не театральную игру, подражающую ролевым отношениям жизни, а натурального человека жизни; здесь цепь или пучок акций, которые для перформанса то же, что трюки для цирка; словом, здесь действование, а не театрально-художественный образ действия. Леман напрасно определением «художественные практики» соединяет театр с хэппенингом и перформансом: «смешанные» формы налицо, и никто не знает, возникнет или нет что-то третье, возможен ли вообще органический синтез коня и трепетной лани, но пока — чем авторы перформинга последовательней, тем очевидней их создания выглядят как возвращение театра к одному из своих истоков, театрализованному зрелищу.
Зато эта встреча не с игрой, а с натуральной акцией воздействует как никакой театр. С настоящей смертью гладиатора искусству тягаться бессмысленно, и старое театральное присловье правильно гласит: “если по сцене проходит кошка, Сальвини может отдыхать”...
Я не хотел бы здесь впадать в риторику, но со старым театральным присловьем надо давно расстаться. И если на сцене случайно упадёт графин и покатится, он точно так же заберёт внимание зрителя, как и случайно вышедшая из-за кулис уборщица. Ответ прост: актер с яркой органикой в способе своего существования, через действие сценическое, обесценит перформативность кошки, равно как и перформативность графина, включив их в зону своего внимания, поскольку он всё равно вернулся бы к театрализованному зрелищу, а не к перформативности кошки. Последнее время появилось ещё одно присловье: нельзя переиграть кошку и Народную артистку России Нину Усатову. Вот это мне очень нравится. Кошка – органика, А Нина Усатова – органичность. Поэтому надо говорить об искусстве, а не уходить от него.
Д.О. Демехина, «Соотношение понятий «перформанс» и «ритуал» в performance studies Ричарда Шехнера»: «Исследования перформанса (performance studies) представляются продуктивным и крайне интересным направлением на сегодняшний день. Выведение понятия перформативности в поле анализа взаимодействия социальной и художественной реальностей за рамки аналитической традиции произвело переворот в развитии теории действия. Субъект определяется через действия, которые он совершает, а значит, ключевой категорией философско-антропологического анализа является именно действие. Действие обнаруживает конструктивный характер и начинает толковаться как исполнение, представление (performance)».
Если перформативность производит переворот в теории действия, то из этого проистекает следующее: «Любите действие в себе... но себя – в действовании!» Ю.В. Кретов, “Действие или Действование”.
Количество перформеров зашкаливает. ВСЕ – В ПЕРФОРМЕРЫ! Это уже лозунг. Чуть ли не все театры стали перформативными. Все любят себя. А ведь “возлюби ближнего своего как самого себя”. Про ближнего-то и забыли.
«Театр имитирует действие, тогда как в перформансе оно — настоящее. Чтобы действовать в сценическом пространстве— или просто действовать, важно действие сначала исследовать». Ирина Сироткина, “Перформанс-арт: социальная теория в действии”, “ТЕАТР”, № 29, 2017 г.
Договорились до того что, театр имитирует действие, в то время как в перформансе оно настоящее. Замечу только, что это настоящее никогда не станет художественным. А вот “имитирующее” может стать.Постоянно сталкиваясь с перформансом и с перфоративным способом существования , я обратил внимание на интересное явление.Как только перформер начинает проявлять признаки образа действия так тут же это становится действием сценическим. Вот и получается, то что мучило К.С.          Станиславского , сегодня опять актуально.
“Выведение понятия перформативности в поле анализа взаимодействия социальной и художественной реальностей…”
И тем не менее, это выглядит  анти художественным явлением в театре и сегодня мы пожинаем плоды трудов “любящих себя в искусстве режиссёров”.
Перформанс, как действование, вывернутое наружу, является пустым знаком. Наблюдатель этот знак может заполнить своим впечатлением,а потом транслировать эту пустоту как что-то необычное.
Я видел в БДТ перформансы бельгийского перформера Яна Фабра, и мне абсолютно не интересна его скандальная известность. Более того, то, что я увидел,оставило во мне не совсем приятный осадок.
Для меня важно, что это подходило под пустой знак, а то, как это исполнялось, было совершенно неважно. Всё это цепляло внимание, но никак не завораживало меня, как театр. Интереса наблюдать за этим не возникало абсолютно никакого.
Формальный театр – это маркетинговый ход и прикрытие пустоты того самого знака, который вмещает не “что должно быть”, а что есть не лучшее в перформере, даже если оно и хорошо.

Благодарю актрису театра и кино Марину Ларину за помощь в сборе и подготовке материала статьи и журналиста Светлану Канаеву за подготовку материала к публикации.