Забава для благородных

Ржали кони, полуденное солнце припекало измученный люд. Еле-еле волочился смерд, с ленцой разминались высокие лорды. Кто надменно прохаживался по утоптанной тропе лагеря, кто непринужденно хлебал эль, тиская вездесущих маркитанток. Были и такие, кто все еще дрых в своих шатрах. Дай бог не последняя битва, - повоевать успеется, а вот хороший сон никому еще не помешал. Несколько зеленых юнцов нервно шутили в сторонке. Для них это явно будет первый бой.
Идиллия.
Здесь собрался весь свет рыцарства. Сэр Бронтир Хриплый, сэр Немонд Красавчик, сэр Эдвард Боров, сэр Чарльз Уинфред, сэр Локсли Железный костыль, сэр Эндрю Палач и даже флегматичный сэр Роберин Ринийский припер свою дрожайшую длань.
Рожок сыграл сбор. Засуетились слуги, разномастные оруженосцы покидали лежаки, чертыхался священник, ворчали шлюхи. Лагерь наполнился звоном железа и гамом господ. Тут и там облачались рыцари в тяжелые доспехи. Кто победнее напяливал топхельм, взаливал кольчугу на плечи и приторачивал ржавый дедовский меч. Потомственный же лорд мог позволить себе крепкие латы гномьей работы, щеголеватый хундсгугель или обстоятельный клопвизар. Подгонялись ремешки, тут же на месте исправлялись мелкие недочеты, если таковые имелись. Никто особенно не торопился, да и зачем собственно? У вражины такая же суета, такой же бедлам, чай не первый раз сойдутся непримиримые противники в нешуточной схватке. Почему? На этот вопрос вряд ли мог кто-то ответить в наши дни, да и зачем голову ломать? Деды бились, отцы бились, а чем мы хуже собственно? Да ничем! Славное рыцарство не умрет, пока чиста кровь голубая, пока не умер благородный дух.
Ну вот, похоже все на месте. С холма была отлично видна блестящая масса всадников. Бесчисленные пестрые гербы пересекали долину. Были здесь и золотистая форель на бледно-зеленом поле, и коронованный олень, гордо вскинувший голову, и несметное количество ликов Матери, и благородный лев на багряном поле, и даже бледная роза, испещренная шипами. А уж количество косых жезлов пересекающих гербы никто даже и не пытался запомнить.
Вдалеке, на другом конце долины виднелась плотная железная масса – будто близнецы сошлись в этой невзрачной, безвестной местности.
Эндрю Палач, помахивая Безутешной вдовой, жутковатого вида секирой, бурчал себе под нос какой-то дерзкий памфлет нескромного содержания, услышанный от знакомого менестреля. Едкий стишок в самой что ни на есть открытой форме высмеивал соперников Молодого королевства. Его юный оруженосец, красный как рак, едва не падавший при очередной пошлости в обморок, проклинал злосчастную судьбу – парню явно не такой представлялась легендарная фигура лорда Эндрю.
Недалеко можно было найти и Немонда Красавчика; он явно был озабочен тем, насколько куртуазен его новый норовистый жеребец. Чарльз Уинфред, прирожденный рубака напротив отдыхал перед боем, прикрыв глаза от яркого солнца тяжелым забралом. Эдвард Боров тяжело пыхтел – с каждым разом забраться на лошадь ему становилось все сложней, но представьте, каково же было скакуну? Сэр Бронтир Хриплый отдавал последние команды своим смердам – надлежало проверить сбрую и быть готовыми принимать новые трофеи. Из всех, наверное, только Роберин Ренийский отрешенно взирал на свою худощавую тень.
Заиграл рожок, засвистела сигнальная свирель – трубили атаку. Вздымая тучи пыли тяжело подымалась с места в карьер кованая рать. От топота копыт содрогалась земля. Кованые копыта оставляли глубокие следы в податливом грунте. Земля эта была обильно орошена кровью бойцов и правых и виноватых – всяк находил здесь последний приют. Постепенно расстояние между войсками уменьшалось – разгоряченные животные уже не смогли бы остановиться. И уже видны были гербы на котах врагов, мелькали знакомые лица.
Громогласный утробный клич, исторгаемый сотнями глоток, на миг заглушил даже топот. Ярость, сила, ненависть и упоение минутой, тупая радость – все смешалось в это кличе, старом как мир.
Мгновенье спустя небеса уже ждали гостей. Хаос битвы накрыл поле брани, стерев различия, обнажая характеры, раскрывая истинные лица людей, нет лордов, рыцарей. Звон стали, клекот воронья, стоны умирающих и брань живых слились в одну мелодию смерти и крови. Какофония и борьбы разрывала само мироздание. Рубились подле друг друга сотни рыцарей. Воинов, чьим делом испокон веков была война, - забава для благородных...