***

V

- Господи! Я у тебя никогда и ничего не просила! Всегда справлялась сама, но сегодня я взываю к милосердию твоему! Прошу твоей помощи! Я хочу увидеть его! Разве это так много?  Помоги мне!
Теперь с третьего этажа меня везут опять на шестой. Почему на шестой, спросить не у кого. Люди, события, ощущения отныне не связаны между собой…  Вечером приходили беседовали со мной и что-то кололи - одни, утром приходили и тоже что-то вливали в меня совсем другие, а везут меня теперь какие-то совсем незнакомые - третьи.
Я в этом действии уже не участвую. От слова совсем.  Про шестой я узнала из их разговора в лифте… Чувствуя необратимость ситуации, смиряюсь.  Последовательно проходим целый каскад лифтов и переходов...
Снова длинный темный коридор… Вспомнила, почему то, как проходила когда-то несколько переходных шлюзов…  чтобы попасть в зал строгой вакуумной гигиены там, в Ташкенте…
Это было давно. В одну из первых моих командировок. Отрабатывали «изделие» под землей…  Это было в другой моей жизни.  А, может быть и не было этого никогда.
Сегодня я уже давно существую где-то вне своего, привычного мира, и только одна мысль еще живет во мне.
 
- Я хочу видеть его! Очень может быть, что это мое последнее желание…  последнее вроде бы должны исполнять… правда, я не знаю, кто это делает.

Эта мысль пришла со мною оттуда, из прошлого…Она была со мною всегда с тех самых пор, как он объявил мне о расставании… Даже там, на плоту, когда мы все насквозь мокрые и замерзшие, больше десяти часов не могли выйти в Енисей, я, почему-то, всегда видела только его спину. Сначала мне казалось, что это случайность. Но, когда эта спина стала оказываться перед моими глазами постоянно, я стала думать, что так он выражает свое отношение ко мне. 

Было обидно, но я глотала обиду… Слез не видел никто. Днем, во время сплава мы попали в тропический, невероятной силы дождь, Одежда, да и все наши вещи были насквозь мокрые, а в Енисей мы выйти никак не могли.  Ангара кружила нас уже десятый час…
Вода в Ангаре ледяная и в самый солнечный день. А про ночь и говорить нечего… Ночью температура воздуха опустилась настолько, что от нас шел пар…

Долгие годы, вспоминая свое путешествие на плоту по Ангаре, я видела эту жесткую, безмолвную спину… Я не могла понять, что она означает для меня. Человек, которому принадлежала спина, - я хорошо знала его, - н был умен, справедлив, благороден и нежен… Он просто не мог повернуться ко мне спиной. Тем более, если я была в таком беспомощном состоянии. При этом, его близкий друг, с которым в институте они были неразлучны, пытался мне хоть как-то помочь, старался меня, хоть чем-то, прикрыть, согреть. Но согреться там и тогда можно было только человеческим теплом, сидя спина к спине, или плечом к плечу.

Теперь, почти полвека спустя, когда владелец той мокрой спины неожиданно снова появился в моем жизненном пространстве, он доходчиво объяснил мне в мессенджере, что спина тогда предназначалась не мне, а этому его другу.

И вовсе н потому, что этот человек часто оказывался рядом со мной, и действительно всегда был готов подать мне руку, отогреть, защитить…

Просто тогда, перед поездкой, в институте еще, они серьезно поссорились, и перестали разговаривать. Поэтому, находясь уже там, в Сибири, они совсем не общались. Не разговаривали. Не видели друг друга в упор.

Я этого, конечно, тогда не знала, но на всю жизнь запомнила эту мокрую, холодную спину, владелец которой недавно опять появился в моей жизни…

А этого второго участника безмолвной сцены на плоту, сегодня уже нет в живых. Он умер три года назад. При больших звездах и званиях.
Человек добрейший. Красавец и умница…Его имя помнят еще во многих уголках земного шара. Он и внешне до самого своего конца остался таким же улыбчивым и доброжелательным, каким он был тогда, почти полвека назад, там, на плоту… Огненный Овен…

Мне холодно, потому что холодно в коридоре, по которому меня сейчас катят. Я прикрыта простыней, свисающей с каталки с двух сторон, на мне тонкая батистовая ночная сорочка. Я готова. Судя по тому, что происходит внутри меня, я готова не только физически. Я уже почти перешагнула в какой-то другой, параллельный мир. Я уже могу не только задавать свои вопросы. Мне уже отвечают на них!
 
-  Господи! Я хочу увидеть его! Разве я так много прошу?

-  Женщина, уймись! Зачем он тебе теперь? Надо было думать тогда, когда я вас носом к носу свел!  Сегодня у тебя, да и у него, совсем другие проблемы. У него нет времени на тебя! Да и у тебя дел не мало.  Не отвлекайся!

- Вообще-то у меня на сегодня были совсем другие планы. До операции оставалось еще несколько дней, и мы договорились по телефону с владельцем той мокрой, бездушной спины, что он навестит меня перед операцией.

Но вчера, во время утреннего обхода Главный сказал, что завтра уже из Москвы приезжает некий специалист со своим оборудованием и откладывать операцию больше нельзя.  Начинаем готовиться…


Три дня назад сюда, во Фрязинскую больницу меня доставила «скорая». Вернее, это был реанимобиль, и, прежде чем привезти меня сюда, врачи «скорой» три часа занимались мною прямо у меня дома на кухне. Ставили долгую какую-то капельницу, что-то кололи, а началось все это неожиданно.

Утром я проснулась от сильного жжения в груди. Было такое ощущение, будто туда выплеснули целый ковшик только что вскипевшей воды. Такие приступы бывали у меня и раньше. Они не похожи по ощущениям ни на что другое. Просто сильно жжет в области сердца, за грудиной. Причина неизвестна. В такие моменты хочется встать, через боль размять мышцы, или, наоборот, полежать спокойно, поджидая, когда огонь погаснет и боль притихнет …

 - Господи! Я хочу видеть его! Я столько лет думала об этой встрече! Я знала, я чувствовала, что мы встретимся еще хотя бы раз в этой жизни. Не забирай меня сегодня! Я знаю, у меня мало шансов...

- Женщина, очнись! Соберись с силами! С мыслями! Тебе предстоит сложная операция… Тебе предлагали сделать это еще несколько лет назад, еще тогда, в госпитале, помнишь, заведующая кардиологией сидела около тебя целый день, уговаривала… Они тогда уже и квоту на тебя выбили, а что ты сказала тогда? Помнишь?

- Да! У меня были неоконченные дела на Земле. На меня были завязаны люди. Я не могла рисковать. Выживаемость у пациентов с таким диагнозом не очень… Ты же знаешь, что я мало чего боюсь в этой жизни, но к тем, кому по жизни везет, я тоже не отношусь. Просто смотрю трезво на вещи… Я же не виновата, что операцию перенесли. И сегодня меня не устраивает отрицательный результат. Обещай мне, если ты запланировал нашу встречу с Тобой на сегодня, ты перенесешь ее. И сначала я увижусь с ним…

-  Глупая женщина!  Очнулась! Вспомнила! А где ты была все эти годы? О чем думала? Или ты думаешь, что эта ваша первая встреча тогда была случайной? Думаешь он сам перевелся в твой город? В твой институт? Очнись! Такие пары сами по себе не складываются! Это наша работа…Силы Высшие постарались. Нам тогда пришлось и второго искать, чтобы у тебя выбор был, и, чтобы перевод твоего человека не привлек особого внимания. А ты помнишь, второго-то? Друга твоего друга.

И мы специально собрали тогда вас всех троих, огненных, Стрелец и Овен – блондин и брюнет, и ты – глупый, молодой Лев, теперь вот, до старости, витающий в облаках.

А помнишь ли ты, женщина, как здорово и красиво у вас все начиналось? Мы же наблюдали за вами.  Ждали, как будут развиваться события. Вы же были не обычной парой. А что сделали тогда вы? Разбежались? Все наши труды коту под хвост? 

- Господи! Прости нас! Ты же знаешь, я тогда ничего не могла… Я не понимала, что происходит.
 
- Проехали! Разбежались-то недалеко. В институте все равно каждый день сталкивались. Я и решил тогда довести свой замысел до конца. Вспомни! Я вас тогда и второй раз свел! Можно сказать, вопреки правилам, вопреки законам, - я вас посадил одну банку, отправил на все лето в один стройотряд, я вас на один плот посадил! Экстремальный сплав вам устроил! Пороги на пути уложил! Дружите, любите, спасайте друг друга, никто не мешал вам! А что вы сделали? Два месяца не общались? Гордые очень?  И теперь ты хочешь видеть его? Проснулась? А ты знаешь, что он тебя всю свою жизнь в сердце носил?
 
- Знаю, Господи! Прости меня! Я благодарю тебя за этого человека! Я бесконечно благодарна тебе, за то, что он был в моей жизни. Путь даже так, минимально. Главное, и самое важное, что он просто был. Я благодарю тебя, Господи, за то, что ты сберег его, что был рядом с ним все эти годы, когда я не могла быть рядом…Спасибо тебе за женщин, которых Ты посылал ему. Надеюсь, они были счастливы… Правда, так и не нашел свое счастье он..

- Принимаю твою припоздавшую благодарность за мои старания, но сегодня у тебя, женщина, совсем другие задачи. Тебе надо выжить! Надо о себе думать, а ты Бог знает чем, голову занимаешь!

- Господи, прошу тебя! Если речь сегодня идет о моей жизни, если Ты уже все решил, пусть это будет моим последним желанием. Ты же не можешь не исполнить его, я столько лет думала об этом… Мне б, только увидеть!

- Знаю я вас! Сначала просто увидеть, потом только прикоснуться, потом - обнять… Раньше надо было обнимать! Сегодня обнимать уже нечего! Ты и сама-то не девочка, а он еще старше, заканчиваем этот пустой разговор, приехали!

Вот интересно, с кем может беседовать человек, когда его на каталке везут в операционную?  Притом, он обнажен, едва прикрыт короткой тонкой простынкой, а вокруг живут свою обычную жизнь сосем не знакомые ему люди…

Диалог неожиданно прерывается. Прибыли!

Меня вместе с простыней, на которой лежу, легко перетаскивают на металлический стол, имеющий форму креста… В комнате холодно, еще холоднее, чем в коридоре, и я чувствую это сразу…

Всего через несколько минут руки мои уже привязаны кожаными ремешками к поперечной перекладине металлического стола-креста, на котором я лежу. Кто-то так же фиксирует мои ног

Теперь меня окружают фигуры в белом. Лиц у них нет. Маски. И в комнате, действительно, холодно. Там, за пределами этого пространства я бы наверняка утеплилась – надела бы куртку, или даже пальто….

Странная мысль словно высветилась в медленно уходящем сознании: уж не здесь ли проходят предполетную подготовку наши Ангелы-Хранители, когда их работа заканчивается и они покидают охраняемый объект? 

Все, что происходит вокруг меня в это время – мне чуждо. Это уже не тот мир, что существовал вокруг все эти годы. Это какой-то промежуточный шлюз на пути в никуда. Интересно, это уже финиш, или еще есть надежда выйти отсюда?

Дальше все по плану – распятие. С той лишь разницей, что крест подо мной не теплый, деревянный, а ледяной, металлический. Скорее всего нержавейка. И фиксируют меня не гвозди, а прочные, кожаные ремни.  Причем, каждой в отдельности рукой и ногами занимаются совсем разные фигуры в белом, без лиц…

При этом они умудряются беседовать со мной, задавая какие-то глупые, не требующие ответа вопросы. Я знаю, что это обычная, накатанная процедура, скоро начнется главное

Но пока Ангелы занимаются моими венами. С этим у меня проблемы давно. В советском моем прошлом сдавать кровь в день донора было делом нормальным, естественным, обычным, о последствиях никто никогда нам не говорил. И я об этом не думала.

Потом в местах, где вены травмировались регулярно, стали образовываться узлы, руки начали неметь. О том, что можно оформить какие-то бумаги, какие-то льготы, в связи с этим моим добровольным «подвигом», мне никто никогда не говорил.  Меня долго мотивировала мысль, что я кого-то спасаю.

Донорство мое закончилось без каких-либо положительных последствий для меня. И те, кто собирал нашу кровь, и те, для кого она предназначалась, стали обходиться без меня, не сказав мне даже просто «спасибо». 

Мне же остались эти узлы. И проблемы, которые возникают всякий раз, когда надо что-то долить, или, наоборот, что-то извлечь из моих вен...

Туман в голове снова начинает сгущаться… Я хочу закончить начатый диалог

- Господи! Я хочу увидеть его!

- Женщина, прекрати! Здесь решается вопрос о твоей жизни! Все другие вопросы будем решать потом, по мере их поступления! Зачем он тебе сейчас?

-  Хочу видеть! Хочу слышать!

 - Не боишься? Время меняет людей. Тебе разве нравится то, что ты видишь сейчас в зеркале?
 - Нет.

Ангел, работающий с моей правой рукой, не поверив моему рассказу о донорстве, делает очередную попытку найти вену ниже локтя… Потом к медсестре подходит анестезиолог, берет у нее шприц, пытается сам найти что-то похожее на вены. Чем заканчиваются такие усилия я знаю заранее.  Исколов мою руку сверху донизу, обычно, где-то в районе кисти ставят катетер…  а рука потом еще долго остается синей.

Итак, мое время «Ч» приближается. В памяти всплывает фигура распятого Христа.  Ему было больнее. Мои, развернутые по сторонам, руки фиксируют не гвозди, а прочные кожаные ремни. Но Ему было теплее, крест у Него был деревянный.

Как фиксируют мои ноги, я не вижу, - зато чувствую. Надежно. Кажется, шансы мои выйти из этой передряги живой, сейчас ничтожны. Остается только ждать.

И все-таки жаль, что я так и не увидела его. Нельзя, чтобы последнее желание человека не было исполнено.  Ангелы, закончив свою работу куда-то уходят. Я остаюсь одна, но уже где-то в другой реальности. Мысли начинают материализовываться. Они продолжают еще звучать, но теперь где-то вне меня.  Опять всплывает в мозгу близкая аналогия: тяжелый стеклянный шарик, который катится по кафелю, упав с высоты, подпрыгивая и постукивая…

Я больше не ощущаю холода. Но не потому, что где-то рядом включили калорифер, просто тело мое потеряло чувствительность. Теперь я и мое тело - две совершенно не связанные, устойчивые, не пересекающиеся нигде, параллельные системы. 
При этом, мысль, высказанная мною недавно, еще живет. Где-то глубоко внутри одной из систем. Да, это уже совсем другой мир, искать что-то похожее на наш, земной мир, труд напрасный. Вне этого замкнутого периметра пусто.  Я, почему-то, это знаю, смиряюсь, мысленно зову своего недавнего собеседника. Он же мне так и не дал никаких гарантий!

Я понимаю это, но вынуждена принять. Единственное, что еще звучит и болит где-то внутри меня, мысль, которая продолжает звучать, только теперь уже без моего участия.:
- Я хочу видеть его!
Мое же ощущение при этом, сродни тому, как если бы в пустыне, после длительного перехода в песках, жаждущему путнику дали бы в руки флягу с водой, но строго-настрого запретили пить, сказав, что в спасительной воде растворен яд.
Если не выпьешь, может быть, еще выживешь, дойдешь туда, куда шел. Но, если сделаешь хоть глоток, никуда не дойдешь точно.
 - Хочешь пить? Ну, и что? «Хоти» дальше. В этот момент все двери закрыты. Обратной дороги нет!
. Главное в этом сериале начнется, когда придут совсем другие люди, - врачи. Я не увижу их, но мне нужно будет идти с ними.
Вернусь ли? Этого не скажет сейчас никто. 

Нет, я не боюсь.  Я только жалею, что больше так никогда и не увидела его.  А он сам хотел бы, чтобы я знала о нем все…   Прислал несколько фотографий. Они еще висят у меня дома в рамочках.

Я всю свою жизнь хотела услышать этот рассказ, очень хотела знать, как сложилась его жизнь. Был ли он счастлив?  Теперь я этого не узнаю никогда. этого уже не случится.  И никогда не увижу, каким он стал…

Наверное, небольшой шанс у меня все-таки, был, но, когда стало совсем темно, я долго металась одна а в замкнутом, темном пространстве. Я искала выход, но его не было… Это длилось довольно долго, но все четыре стены, ограничивающие пространство были совершенно гладкие, дверей на них не было… Сколько это длилось по времени, я точно сказать не могу.

Но, когда я уже без сил опустилась на холодный, глянцевый пол, сверху, к моим ногам упал тонкий, серебряный луч, который стал тут же расти, заполняя постепенно все пространство вокруг меня.  Так и получилось, что не я вышла на свет, а свет пришел ко мне и осветил, и поглотил все вокруг. Так от земной жизни моей в памяти осталась только одна фраза, и одно желание, которое так никогда и не исполнилось…