Такое в городе уже было

Этой ночью его сон был крепким, самым крепким за последний год. Окна были открыты, жаркий воздух распирал квартиру, но на его лице было блаженное чувство – он видел сладкие сны и высыпался. Однако именно в эту ночь громко зазвенел телефон. Он что-то невнятно пробормотал и потянулся к телефону:
– Алло?
– Мой любимый друг, прости, что звоню так поздно...
Он оттянул от уха телефон, чтобы посмотреть на время. Экран загорелся и показал 3:13.
– Надеюсь, у тебя был повод мне позвонить, иначе мне придётся с тобой расправиться.
Подруга легонько хихикнула.
– Поверь, Антончик, это очень важно. Тут дело в том, что я и Сергей всю ночь не спали, нам нечем было заняться... – Он едва хмыкнул, потому что понимал, что ночью заняться им как раз было чем. Неужели она хочет заставить его ревновать? – В общем, если без лишних слов, то нам стало скучно. Мы решили улететь в Египет на две недели.
– Я понял. И вы решили, что без меня вам никак не обойтись. Да?
– Ты всё правильно понял, Антончик.
– Спасибо, Оля, я откажусь от полётов. Не переношу их. Да и здешнего солнца мне хватает.
Оля громко рассмеялась.
– Ты же прекрасно понял, зачем ты нам нужен? Посидишь с Бубликом?
Бублик – кличка их тёмного лабрадора. Ему было лет пять. Бойкий и игривый. Часто непоседливый. В нём ещё кипела жизнь.
Тяжело вздохнув, Антон Банявский ответил:
– Только мне ты можешь доверить своё четвероногое счастье, только мне...
– Только тебе. Я буду за него спокойна, ты же знаешь. Ну так что, посидишь? Соглашайся. Более выгодного предложения не встретить!
– Да уж. Прям веселье. Предложение хоть куда.
– Обещаю встретить тебя потрясающей едой, – весело болтала в трубку Оля.
– Когда вы уле...
– Сегодня же. Мы уже купили билеты. Вылет в 9 утра. Ты сможешь подъехать к семи?
Снова тяжело вздохнув, Банявский кивнул, как будто подруга могла его видеть, и ответил:
– Я буду. Начинай готовить роскошный стол.
– Ты лучший друг на свете, ты знал? – обрадовалась Оля.
– Почаще мне говори об этом, а то забываю. До встречи.
И он отключился. Антон завёл будильник на шесть. У него ещё было время для сна. Глаза его закрылись, телефон он положил рядом, но вернуться в тот сладкий сон уже не мог. Пришлось в полной тишине дожидаться звонка будильника.

Антон Банявский уже был средних лет. В этом году ему исполнялось 34 года. В нём нет уже той былой лихой энергии, что жила в нём раньше, поэтому он старался лишний раз себя ничем не утруждать. А сейчас у него как раз отпуск. Как же всё не вовремя. Ну подруга, нашла время для поездок! Помимо этого, в его жизни есть огромное чёрное пятно, которое сильно повлияло на него, а точнее, на его желание запираться и никуда не выходить: в 19 лет он убил человека. Конечно, не сознательно, а в дурацкой драке, которой он совсем не желал. Но отвечать, как он считал тогда, надо было. Вопрос чести. И честь его привела на пять лет к особым местам, вспоминать про которые ему не хотелось. Он жалел о прошлом, но уже не так сильно. Жалел, что сглупил, что позволил себя втянуть в чужую историю, где результатом стала подпорченная жизнь. Антон сторонился людей, не доверял им. К незнакомцам его отношение было чрезвычайно холодным, но Оля не была чужим человеком, и потому у него не было выбора. Он должен был помочь, раз она просит. Ведь и она не предала его. Семья отвернулась от него, а она единственная сохранила их дружбу, поддерживала и ждала, несмотря на сопротивления своего мужа. Тот относился к нему предвзято, с опаской относился к любого рода дружеским отношениям между мужчиной и женщиной.
Антон Банявский был высоким человеком. Настолько высоким, что казалось, будто он ходит на ходулях. Да и сама манера ходить напоминала человека, ходящего на них. Выглядело это немного несуразно. Возможно, это и стало когда-то причиной того, что его зацепили на улице. В Банявском присутствовало нечто карикатурное и смешное, а это всегда цепляло агрессивных дурачков.
И сейчас он шёл медленно и смешно. Сергей увидел Антона на расстоянии и не сдержал ухмылку. Оля её заметила и сразу же обратила внимание на то, куда он смотрит.
– Хватит. Каждый раз ты смеёшься, когда видишь его. Люди не выбирают, какими родиться.
– Прости, я не специально. Оно само. – Сергей теперь был абсолютно серьёзен. – Мы всё взяли? Точно? – спросил он, закрывая багажник.
– Надеюсь, что ничего не забыли. Если что-то и нужно будет, докупим на месте.
Сергей её поцеловал.
– Здравствуй, – вежливо поздоровался Антон, когда подошёл к ним.
– Ещё раз спасибо, что согласился присмотреть за Бубликом. Мы не могли его оставить одного.
– Никаких проблем. Отдыхать тоже надо.
– Еда в холодильнике, вот ключи. – Она протянула ему связку звенящих железяк. – Всё. На связи, да?
– На связи.
Оля протянула руки, как маленький ребёнок, тянущийся к отцу, и Антон спустился к ней со своей вершины, обнял её. Только сейчас Антон понял, что не поздоровался с Сергеем. Он протянул руку. Сергей вынужденно протянул свою. На его лице снова проскользнуло надменное чувство, обдававшее сибирском морозом.
– Нам пора, – сказал Сергей. – Как сказала Оля, еда в холодильнике. И да, попробуй пирожное, оно невероятно вкусное. – Сергей лукаво улыбнулся. Показались его маленькие беленькие зубки, совсем детские.
Банявский нахмурился и закивал.
Оля и Сергей сели в "Вольво" и выехали со двора. На прощание Оля помахала рукой и послала воздушный поцелуй. Банявский помахал ей громадной рукой  в ответ и скривился в неловкой улыбке. Он достал ключи и стал подниматься на третий этаж.

Когда он поднялся и встал у двери, за соседской дверью послышались громкие разговоры. Голоса были невнятные, молодые и чрезмерно весёлые.
Вдруг дверь отперлась, и из квартиры вышли люди, принадлежавшие к готам, так рассудил Банявский. Давно он не видал таких людей. Было трое парней и девушка. У одного волосы торчали, как вилы. У другого лежали патлами вниз, а у третьего в стороны. На шеях у них были разные побрякушки, а одеты были в классическое чёрное. Девушка была же симпатична, даже странно было видеть её среди этих персонажей. Возможно, она ещё вернётся к нормальной жизни. У всех глаза были разукрашены.
Банявский не мог оторвать от них глаз. Готы, в свою очередь, глазели на него, затем рассмеялись.
– Дядя, а ты кто? Ты наш новый сосед?
От такой наглости Банявский не знал, что сказать. Нахлынули былые чувства и воспоминания. Почему люди так грубо обращаются? Даже не приветствуют. Главное, думал он сейчас, не вступить в перепалку. Опять всё может плохо кончиться.
– Можно сказать, что и новый.
– Как это понять? – спросила девушка ласковым голосом. Банявский всё недоумевал, как это милое создание оказалось среди этой тьмы.
– Подруга попросила посидеть с собакой. Она с мужем улетела отдыхать.
– А-а-а, ну это круто, чего. Я бы тоже хотел отдохнуть, да меня все шарахаться будут.
Парни заржали в полную мощь. Девушка только едва улыбнулась.
– Если что, заходите к нам вечерком. Познакомимся, посидим, – предложила девушка.
– Я подумаю. Спасибо.
– А ты нас не боишься, дядь?
– Ещё раз назовёшь меня дядей...
– Ладно-ладно, не кипятись, спокойно. Неужели с готом в драку полезешь? Не стыдно?
Банявский поругал себя за то, что вновь влезает в чужой сценарий. Неужели одного урока в жизни ему не хватило?
Антон быстро вставил ключ в дверь, отпер её и вошёл.
– Нервный какой-то дядька, нет?
– Вы бы поучились с людьми вежливо говорить, – обратилась девушка к своим друзьям, – а то позорите меня.
– Прекращай. Мы очень вежливые. Мы же добрые.
Они заперли свою дверь и стали спускаться по лестнице, болтая уже о чём-то своём. Банявский стоял у двери, смотря в глазок и слушая новых знакомых, не замечая, как Бублик тёрся о его ноги, размашисто виляя хвостом.

– Ну что, друг, вот мы снова вместе, – мягко сказал Банявский, сев на корточки и почёсывая счастливого пса. – Оставили тебя одного, да? Какие негодяи. Хороший мальчик. Кстати, тебя кормили? Пошли посмотрим, что приготовила твоя хозяйка.
Они зашли в кухню. На столе стояла корзинка со свежими фруктами.
– Вот это встреча. Так радуются гостям?
Банявский открыл холодильник.
– Ну уже лучше.
Лежали фаршированные перцы с мясом, голубцы, брынза, котлеты, творог и несколько пачек молока, а в дальнем углу в пластмассовом одноразовом контейнере лежали пирожные. Два кусочка. Банявский ухватил котлету, сунул в рот, другую протянул Бублику, и тот, не жуя, проглотил её.
– Хочешь ещё? Как тебя вообще можно накормить? Ты когда-нибудь наедаешься?
Пёс радостно вилял хвостом.
– Держи ещё одну. – Банявский протянул котлету. – Хороший мальчик.
Потом он взял контейнер с пирожным, взял вилку и сел за стол.
Глядя в окно, он ел пирожное. Это был "Наполеон". Маленький, но страшно вкусный кусочек.
Не заметив, как съел его, он встал из-за стола. Второй кусочек решил оставить на потом. Затем направился в зал.
В спальню он не решался войти. Ему было неловко. Он знал, что ничего особенного и удивительного там не найдёт. Очевидно, что Оля всё, что могло их хоть как-то опорочить, спрятала, а рыскать, как вор, по шкафам и тайным уголкам он не станет. Ему хватит и общего зала.
Тут были полки с книгами. Некоторые он брал, листал, что-то прочитывал и возвращал на место. Были и шкафы с праздничной посудой, несколько украшений, фотографии и прочая мелочь. Чуть дальше он заметил и коробки с карточными играми. Одну он узнал, он умел в неё играть. "Ужас Аркхэма. Карточная игра". Это была базовая коробка.
– Хм, они только осваивают, – произнёс вслух Банявский, взяв её в руки. – Их ждёт много интересного впереди. Покрутив её, всматриваясь в изящный главный рисунок коробки, он вспоминал, как впервые сыграл в неё. Как было тяжело, как было трудно разобраться в тонкостях этой игры, но позже, когда он освоил всё до мелочей, игра раскрылась перед ним, и Антон был счастлив, что когда-то её купил. Это была лучшая игра в его жизни.
Он положил коробку на место. Неожиданно его охватила паническая мысль. Антон взглянул на свои пальцы. Он в ужасе впивался в них. Его тревожила одна мысль: он боится стричь ногти! Что за ерунда? Его затрясло, сердце учащённо забилось.
Стараясь отвлечься, он включил телевизор. Внешний шум, решил он, должен как-то сбавить обороты его паники, и это помогло. Он успокоился.
Стояла жуткая жара. Дышать было нечем. Стресс, возникший словно из ниоткуда, сморил его, и он плюхнулся на диван. Бублик запрыгнул к нему и лёг рядом.
Он выключил телевизор. Медленно поглаживая Бублика, Банявский постепенно засыпал и вскоре совсем потерялся во сне.

Банявский проснулся от громкого гавканья. Сначала он не понял, что слышит его наяву. Может быть, это сон?
Неожиданно кто-то точно из темноты зловеще прокричал:
– Это не сон, дружок, просыпайся и иди пугай людей!
Антон вскочил в темноте, освещённой лишь слабым светом луны за окном. В этом свете он увидел злобные глаза Бублика. Он лаял на него, точно на чужого.
– Бублик, что с тобой? – произнёс Антон и испугался. Его голос был зловеще жестоким и хриплым, словно выданным преисподней.
Пёс продолжал лаять на Банявского.
Антон встал на ноги, но ему показалось, что что-то не так. Ощущения были схожи с тем, как если бы ему вместо ног выдали с трудом гнущиеся палки и сказали: "Ну же, иди, что встал?". Он попытался рассмотреть себя, свои ноги, руки и вновь ужаснулся. Ногти его были ядовито-чёрными, кожа красной, а ноги покрыты шерстью. И он не ошибся в своих ощущениях. Вместо ступней у него были копыта.
Антон попытался подойти к Бублику, но тот отпрянул, не переставая лаять.
Интересно, подумалось ему, сколько же он так лает? Он же всех соседей разбудит. Кстати, какой час? Он взглянул на часы. Они показывали 1:07.
Антон, неуклюже стуча по паркету, двинулся к ванной. Бублик лаял, держась на расстоянии.
– Тише, мой хороший. Я не сделаю тебе плохо, – гортанным жутким голосом говорил Антон. – Не буди соседей.
Бублик не согласился с ним. Он продолжал настойчиво лаять.
Войдя в ванную, Банявский включил свет и поглядел в зеркало. Он испугался самого себя. Вместо кудрявых волос у него отныне вилось множество рогов, прилизанных к затылку. Что за урод? Глаза налились кровью, нос и губы распухли, как надутые прелести современных женщин. Он открыл рот, и показались кривые жёлтые зубы. Изо рта воняло, будто он перед сном жевал мёртвого енота. Кожа, как и на руках, была красной.
– Что со мной случилось?
Вдруг в дверь кто-то заколотил.
– Я же говорил, Бублик, ты напугаешь соседей.
Неуверенно Банявский пошёл к двери и стал ждать. Он сам не знал, чего ждёт.
– Дядь, а, дядь, ну ты как там? Помер, что ли? Почему собака у тебя лает-то?
Может, помощь нужна какая? Ты только скажи. Не вызывать же полицию. Так ведь?
Банявский не решался открыть дверь или заговорить.
Один из готов продолжал стучать.
Позже подошла девушка и сказала в запертую дверь:
– Вы нас слышите? Что у вас случилось? Почему собака лает? – Тишина. – Я переживаю, – обратилась она к своему другу-готу.
– Да ну его. Пойдём музыку врубим и забьём на него. Выпьем ещё, и собака потеряется для нас.
Нехотя девушка согласилась, но её сердце беспокоилось. Что-то тут не так, думала она.
Они ушли.
Банявский всё стоял у двери, глядя в глазок. Только сейчас он сообразил, что ему нужна помощь, но он и представить не мог, как ему могли помочь. Да и что именно он будет просить? Превратить его обратно в человека? Разве готы умеют так делать? Одно он решил точно – он пойдёт к ним и попробует провести с ними время. Да, им будет страшно, его даже могут убить, но всю ночь слушать лай собаки – невыносимо. Бублик его ни за что не признает. Но идти с голыми руками опасно. Надо взять что-то, что продемонстрировало бы добрые намерения. Банявский думал несколько минут над тем, что же взять с собой, и его осенило.
– Игра! – неродным голосом изрёк он.
Казалось, каждый раз, как он заговаривал, собака начинала лаять сильнее.
Банявский запрыгал на копытах в комнату, взял коробку настольной игры "Ужас Аркхэма" и вернулся обратно. Недолго размышляя над своей идеей, он открыл дверь и направился к соседям.
Он постучал мощной рукой в дверь. Взгляд его снова упал на ногти. Вот почему он боялся состригать ногти! Он уже превращался тогда.
– Кто там? Не вижу в глазок. – Антон прикрыл его ладонью.
– Откройте.
– Что? Не слышу.
Ничего не сказав, Банявский вновь забил в дверь. Наконец ему открыли.
Увидев бесовское существо, гот растерялся. Его глаза округлились то ли от испуга, то ли от удивления.
– Я поиграть к вам. Можно?
От зловещего голоса гот совсем потерялся. Он повернулся и медленно побрёл в комнату. Пора прекращать выпивать, подумалось ему, а ещё лучше убираться из готов. Не к добру это увлечение.
Гот вошёл в комнату и сел на место. Заметив его растерянность, друзья спросили:
– Ты чего?
Он ничего не ответил.
И тут в двери показался Банявский в своём дьявольском обличии. Девушка вскочила, зажалась в угол комнаты и закричала. Остальные два гота попытались атаковать Банявского, но тот двумя руками отбросил их. Больше попыток атаковать Антона не было.
– Боже ж ты мой, что ты такое?
– Ребята, вы чего в алкоголь намешали! Я же просил без таблетосов. А! Ну вы чего?!
Сидевший смирно, словно в прострации, сказал на это:
– Не волнуйся, ты пил лишь алкоголь. Ничего больше не было. – Из смартфона играла шумная музыка, и он сразу убавил звук.
– Друзья, – начал Банявский, – это я, новый сосед. Новый временный сосед. Ну вы помните?
– Ну и голосок у тебя. Аня, да хватит орать!
Она не переставала кричать. Тогда один из готов подполз к ней и ударил ладонью по её лицу. Та прекратила кричать.
– Я не причиню вам вреда. Мне так же страшно, как и вам. Я не знаю, что со мной. – Готы молча слушали Банявского. – Я всего лишь хочу сыграть с вами в игру. – И он поднял коробку. – А? Как вам?
– А почему нет? – спокойно отвечал потерявшийся гот. – Разве может быть хуже? На что мне душа? Я готов играть.
Аня хотела вновь закричать, но ударивший её гот предупредил:
– Не смей. Отхватишь!
Через полтора часа они уже свободно играли, но напряжение всё равно сохранялось. Играть с бесом в настольную игру посреди ночи – было ли такое в городе? Кому ещё такое могло встретиться или привидеться на здравую голову?
Когда несколько партий было сыграно, Банявский сказал:
– Я устал. Вы не против, если останусь у вас? Временно. Я не хочу злить Бублика.
– Разве у нас есть выбор? – боязливо спросила Анна.
– Вы можете меня выгнать.
– Прости, друг, но иконку от бабушки я не захватил. Не смогу тебя прогнать.
Банявский расхохотался адским смехом, но смешно было лишь ему. Остальные криво улыбнулись.
Банявский откинулся в кресле, вытянув вперёд копыта. Готы переглядывались, как бы общаясь между собой без слов. Их взгляды отчётливо говорили: "Пусть уснёт, ножи на кухне. Потом зарежем бесовского хлопца".
Когда же дошло до действий, Анна передумала:
– Давайте дотянем до утра. Посмотрим, что будет. Вдруг он превратится обратно? А?
– Ты хочешь так рисковать?
– Не глупи. Мне тоже страшно, это жуть какая-то, но будем честны – он бы давно нас убил, если бы хотел, но он даже эту дурацкую игру притащил. Он хотел подружиться.
– Отлично, теперь у нас крутые связи. Жаль, на небеса с такими связями не возьмут.
– А ты что, туда собирался?
Когда солнце взошло, все дрыхли в креслах и на диване. Анна проснулась первой. И как она была счастлива, когда увидела перед собой не чудовище из глубокой земли, а обычного человека. Она заплакала от радости и решила никого не будить. Есть ещё время поспать. Она прикрыла глаза и уснула.

– Простите меня за то, что напугал, – говорил в коридоре чужой квартиры Банявский в своём привычном обличии, держа под мышкой коробку с игрой. – Обещаю, больше такого не повторится.
– Да уж, не надо нам такого счастья, спасибо.
– Ты же тут только первый день... давай без новых фокусов. Хотя... ладно, если что, заходи снова. Привыкнем.
Анна, ничего не сказав, обняла Антона и поцеловала в щёку. Она всё ещё радовалась тому, что встретила новый день живой.
– Ну, я пойду. Удачи вам.
Банявский вошёл во временно свою квартиру. Его встретил Бублик, полный восторга. Его вертящийся хвост как бы восклицал: "Я тут такое вчера видел, такое видел, ты многое пропустил. Куда ты делся, а? Куда? Куда? А будет еда? Покормишь?"
Еда! Точно! Банявский подумал в этот же миг, что всё дело в еде. Он побежал к холодильнику. Открыв его, стал перебирать всё и вынюхивать. Дело дошло до пирожного. Он вычитал состав на контейнере: "Мука, масла, бла-бла-бла..." И тут сердце его ёкнуло. "Дьяволин". Чего? Какой ещё "Дьяволин"? Что это за добавка?
Он стал звонить Оле, чтобы узнать, где они покупали пирожное, но ему никто не отвечал.
– Ну чёрт. Очень вовремя. Наверное, под впечатлением от солнечных лучей, а у меня тут такое случилось! Ответь же!
Попытки были тщетными. Оля не отвечала.
Прошёл час, и Оля позвонила ему сама.
– Срочно скажи, где ты брала пирожное?
– Ты такой возбуждённый. С тобой всё хорошо?
– Да-да, так что с пирожным?
– Оно тебе понравилось? Серёжа говорил, что ты будешь в восторге от него!
Он представил в голове надменную улыбку этого низкого человечка, у которого в прошлом (внутренняя уверенность ему не лгала) много страшных тайн.
– Так где вы его покупали?
И Оля объяснила ему, как дойти до нужного магазина.
Банявский даже не попрощался. Он помчался в магазин.
Добежав до него, он вошёл и стал, как сумасшедший, искать кондитерский отдел.
Вот он!
Он побежал к нему.
– Что у вас за "Дьяволин" в составе? Что это такое? – говорил Банявский, пугая продавщицу своей полоумной выходкой. Глаза его были навыкате, и он всё кричал и размахивал перед собой контейнером с оставшимся в нём куском пирожного.
Из глубины кондитерской вышел низенький тощий молодой мужчина с гладко выбритым лицом.
– Вам чего?
Банявский всё повторял свои вопросы про "Дьяволин".
Не понимая его, мужчина из кондитерской попросил показать состав. Он читал: "Ванилин..."
– Чего? Не может быть! Дайте сюда.
Банявский выхватил контейнер и прочитал: "Ванилин".
Они переглянулись долгим взглядом.
– Что-то ещё?
– Но тут было иное... Я готов поклясться.
– Не надо клясться. Просто уходите, пока не вызвали полицию. Оглянитесь, всех людей распугали своим кличем. Ступайте домой и поспите.
– Но...
Банявский в недоумении смотрел попеременно на испуганную продавщицу, людей вокруг, увлечённых представлением, состав и мужчину из кондитерской.
– Вам же понравилось пирожное? Вкусное? – Мужчина как-то страстно и жадно улыбнулся.
– Да, было вкусно, – только и сказал подавленно Банявский.
– Приходите ещё.
Банявский разочарованно пошёл прочь. Несколько раз он оборачивался, хотел вернуться и что-то ещё сказать, но передумывал и шёл дальше к выходу.
Мужчина из кондитерской успокоил продавщицу, погладил её по плечу и вошёл обратно далеко вовнутрь, где его не могли видеть обычные люди из зала. Он достал из стола длинный толстый нож, похожий на тот, которым нарезают хлеб, подошёл к газовой печи и на полную мощь разжёг огонь. В окошках печи заиграли яростные языки пламени, и из них, как обезумевшие, появились страшные существа с отвратительными красными рожицами и кучерявыми рогами. Они бесились, прыгая и извиваясь от огня. Снова их обжаривали, и они были недовольны.
Надев перчатки, мужчина крепче ухватил нож, открыл дверь в газовую печь и вошёл.
– Ну что, мои дорогие, пора срезать с вас "Дьяволин". Пожалуйте сюда!


Банявский потерянно возвращался в квартиру. По пути ему крикнула маленькая девочка:
– Какой высокий и некрасивый дядя. – Она начала издевательски смеяться. – Ходит, как мой старый дедушка. У него тоже больные ноги.
Банявский остановился и встретился взглядом с маленьким насмешником.
– Ты до скольки играешь во дворе, девочка?
– Мама сказала, что могу бегать до захода солнца.
– А где ты живёшь?
– Вон в том подъезде. – Девочка указала пальцем на противоположный дом.
Банявский взглянул на пирожное, потом на хихикавшую девочку и сказал:
– Я сегодня тоже погулять выйду.
– Хромой дед, хромой дед... Тебе уже нельзя играть. Ты старый и уродливый! Хромой дед, хромой дед, – подразнила девочка напоследок, корча рожицы, и убежала.
– С сегодняшнего дня ты перестанешь задевать людей, маленькая уродинка, – произнёс Банявский едва слышно, глядя вслед убегающему ребёнку.