de omnibus dubitandum 38. 55

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1683-1685)

   Глава 38.55. АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, КАК ТЫ СЮДА ПОПАЛ…

№ 1

1682 г., не ранее мая 16.
 
Донесение из Москвы датского резидента Генриха Бутенанта об аресте его стрельцами и последующем освобождении
 
    Правдивое сообщение несчастного Resconter о том, как всевышний господь спас меня от очевидной опасности для жизни, случившейся в прошедший вторник 16 мая 1682 года.

    После того как в ночь с понедельника на вторник усиленно искали в собственном доме доктора Данилу фон Гадена [Гаден Даниил фон — придворный доктор из крещеных евреев. Попал на рускую службу, будучи взятым в плен во время руско-польской войны 1654-1667 гг. (подробнее см.: Галанов М.М. «Дело врачей» в XVII веке // Родина. 1995. № 9. С. 56). Убит стрельцами], должны были испугаться также и его соседи. Итак, с рассветом пришел ко мне на двор окольничий Кирилл Осипович Хлопов [Хлопов Кирилл Осипович — думный дворянин с 1676 г., окольничий с 1682 г. Убит стрельцами] с более чем 100 стрельцами и сказал: «Есть сведения, что доктор Данила и его сын [Гаден Михаил Данилович — царский стольник, убит стрельцами] скрываются у тебя. Ты его должен выдать или, если он будет у тебя найден, ты и вся твоя родня будете лишены жизни и все твои средства будут конфискованы».

    Я поклялся, что ничего не знаю, и сначала они длительное время не искали, но потом он отдал приказ тщательно обыскать мой дом, что я вынужден был позволить, так как мой протест в связи с тем, что я состою на королевской службе и что таким образом оскорбили не только меня, но и короля, не подействовал.

    Они прошли и обыскали все (я должен был открывать им лари и сундуки), и облазили все углы моего дома. В самый разгар обыска пришло сообщение, что был пойман переодевшийся в чужое платье докторов сын, после чего окольничий его уже не искал, но он должен был старательно искать доктора, и это продолжалось долго, поиски задержались и, так как они ничего не нашли, то ушли с моего двора.

    Приблизительно через час после этого опять пришли ко мне на двор капитан примерно с 50 стрельцами, получившие приказ взять меня в замок для очной ставки с сыном доктора Данилы, так как тот сознался, что его отец хотел у меня спрятаться, крепко меня схватили и хотели вести раздетого без чулок в одной рубашке.

    Я, смиренно их попросил, чтобы они разрешили мне одеться и ехать в город на лошади. Моя жена также упала перед ними на колени, прося слезно у них об этом, и, наконец, они разрешили. Но я должен был одеваться на дворе, так как они не позволили мне отходить ни на шаг.

    Когда мне подвели коня для поездки, они не позволяли мне выехать, говоря: «Ты можешь идти пешком!» Наконец, после длительных уговоров я получил разрешение и попрощался со слезами со своей женой.

    Как только я выехал из дома на улицу, добрейший господь послал мне хорошую мысль, я держал себя тихо и говорил капитану и стрельцам: «Господа! Я перед богом ни в чем не виноват, имею добрые намерения и не сомневаюсь, что скоро буду в замке. Так если меня скоро освободят и вы захотите снова сопровождать меня домой, я угощу вас пивом в ближайшем трактире».

    Они охраняли так, что не допустили никакого случая, шли спереди и сзади и говорили, что я посланник, назначенный двором, и если нам попадались партии стрельцов, они громко кричали: «Дайте дорогу! Едет посланник, чтобы говорить с его царским величеством!», и другие тотчас освобождали путь.

    Когда я подъехал к находившейся у замка большой площади, называемой базаром, справа по моему ходу стрельцами был убит полковник А. Докторов [Стрелецкий полковник Алексей Степанович Дохтуров. Убит стрельцами]; также лежали по обе стороны от меня много убитых, но меня взволновало и испугало то, что некоторые стрельцы перед замком, увидевшие меня въезжающим, закричали: «Это доктор Данила! Отдайте его, предателя и колдуна!»

    Мои стрельцы сделали достаточно, чтобы доказать обратное: «Это не доктор. Это чрезвычайный посланник, который должен говорить с царем!»

    Когда я подъехал к воротам, они были открыты, и я тотчас въехал. Через некоторое время встретились мне несколько стрельцов, которые тащили мертвого сына доктора Данилы, всего раздетого, и тут мой капитан, который не отходил ни на шаг, сказал мне: «Это сын доктора Данилы, с которым ты должен был держать очную ставку».

    Я, промолчал и при этом въехал на большую площадь, которая была полна вооруженных стрельцов. И как только они увидели меня, забили барабаны и загудел набатный колокол, что было знаком предстоящего убийства.

    Всемогущий бог дал мне мужества, а мои стрельцы кричали непрерывно: «Он посланник и должен говорить с его царским величеством!» Мне было освобождено место, и я подъехал к каменной лестнице, слез с лошади, вступил на нижнюю ступеньку лестницы, наверху которой стояли молодая царица [Апраксина Марфа Матвеевна (1664-1715), вторая жена царя Федора Алексеевича], царевна Софья Алексеевна [Софья Алексеевна (1653-1704), дочь царя Алексея Михайловича от первого брака с М.И. Милославской](на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) с несколькими господами, и хотел идти дальше, но мои стрельцы не могли очистить мне проход, так как там было столько народу, что надо было идти по их головам.

    Боярин князь Иван Андреевич Хованский [Хованский Иван Андреевич — князь, боярин и воевода, глава Стрелецкого приказа после майского восстания 1682 г. 17 сентября 1682 г. был схвачен по приказу царевны Софьи Алексеевны (на самом деле Евдокии Алексеевны, старшей дочери Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) и, обвиненный во многих преступлениях, казнен по приговору Боярской думы] вышел наружу и спросил стрельцов, согласны ли они с тем, чтобы старшая царица Наталья Кирилловна [Нарышкина Наталья Кирилловна (1651-1694), вторая жена царя Алексея Михайловича, мать настоящего Петра Алексеевича и Ивана VII Алексеевича] не оставалась больше при дворе; они закричали все, что согласны.

    Как только Хованский повернулся, он узнал меня в лицо, удивился и спросил: «Андрей Иванович (так по-русски звучит мое имя), как ты сюда попал?» Я показал на своих стрельцов и сказал: «Они меня сюда привели!» Потом я поднялся на две ступеньки ближе к царице и царевне, с которыми о чем-то разговаривал Хованский, что я не мог расслышать полностью, но не поднимался выше, так как царевна сделала мне знак рукой. Я должен был подойти, и князь Иван Андреевич сказал моим стрельцам: «Отведите этого человека домой, охраняйте его, не спуская глаз!», при этом произнес много хвалебных слов в мой адрес.

    Как только мы скрылись из поля зрения этих персон, охранявшие меня стрельцы сказали: «Андрей Иванович! Мы защитим твою голову. Ты совершенно свободен и невиновен!»

    Как только я сошел с лестницы, другие ожидавшие стрельцы сказали мне, что я должен быть с нее сброшен, как и остальные, но, увидев, что мои стрельцы меня охраняют, подошли вплотную и спросили: «Почему я был наверху и остался жив, ведь я, по мнению некоторых, — доктор Данила».

    Мои стрельцы закричали, что это посланник и он разговаривал с царевной. Не могли найти мою лошадь; наконец, я на нее сел и поехал домой через другие ворота. Все стрельцы сопровождали меня, но некоторые помчались вперед, чтобы сообщить моей жене, что я невиновен и могу быть свободен, так как я должен был ехать тихо и медленно, чтобы не наделать беспокойства.

    Когда я вернулся домой, то ощутил себя вырвавшимся из смерти. Стрельцам, число которых выросло до двух сотен, я тотчас дал так много пива и коньяка, сколько они хотели выпить; трое из них пришли в мою комнату и сказали: «Дай нам денег».

    Я ответил: «Да, порядка 20 рублей». На это они ехидно засмеялись и потребовали от меня 1000 рублей, чем меня очень напугали. Они далее сказали: «Андрей Иванович! Сделай нам одолжение, иначе в твоем доме не останется ни одной живой души, а так как мы одни имеем силу и все нас боятся, нам за это ничего не будет».

    Я сказал на это: «Ваши начальники приказали вам отвести меня до дома невредимым, и если хотите меня убить, убивайте, но у меня нет возможности дать так много денег», и они сбросили половину.

    Наконец, я, договорился с этими тремя, что каждый из них получит полтинник, и они вышли. Другие стрельцы хотели понять разговор и сказали: «Мы хотим получить каждому по рублю», а эти ответили: «Мы договорились с хозяином дома на полтину и не возьмем своего слова обратно, а вы должны успокоиться».

    Стало тихо. Я сказал, что деньги пересчитают, каждый получит полтину отдельно. Они все пошли на двор (287 человек), сели в круг и два человека раздали им деньги. Когда они все получили, выпили еще раз, благодарили меня и ушли. Как только они покинули мой двор, упал я на колени и благодарил бога за милостивое спасение и защиту, ибо было ясно, что если бы они меня раздетого повели пешком, я бы не вырвался из их рук живым, и если бы только один стрелец тронул бы меня пальцем, я был бы мертв.

    В тот же день в полдень пришла другая партия стрельцов искать доктора, но произошло то же, что в первый раз. В ночь на среду опять пришла в мой дом для обыска партия стрельцов, принесшая нам много мгновений страха и испуга, который не мог кончиться раньше, чем нашли бы доктора, так как стрельцы были на него очень злы.

    Когда днем пришло сообщение, что доктор найден, мы с соседями были все очень рады (хотя сознавали его невиновность), так как уйти от смерти он не мог, а мы избавились от нашего страха.

    В тот же день просил я господина боярина князя Василия Васильевича Голицына [Голицын Василий Васильевич — князь, боярин и воевода, глава Посольского приказа (1682-1689), (фантазиями немецких горе-историков и их верных последователей современных продажных историков – Л.С.) фаворит царевны Софьи Алексеевны. После ее отстранения от власти (до 1689 г. Софьи Алексеевны и ее сына Петра в России не было – Л.С.) в 1689 году сослан] (который вместо Лариона Ивановича [Иванов Ларион Иванович — думный дьяк, глава Посольского приказа до 1682 г. Убит стрельцами] принял Посольский приказ), чтобы он разрешил мне выделить несколько стрельцов для охраны на четверг и пять стрельцов в качестве писарей в мой дом на все дни. Я об этом уже хлопотал у Лариона Ивановича, но так как он хотел получить от меня взятку, а я не хотел ему много давать, ничего у нас не получилось.

Источник: Warhaftiger bericht, der ungluckseligen Resconter, darin Mich der Allerhochste Gott, au a genscheinlicher Lebens Gefahr errettet hat, furgefallen an verwichenen dienstag den 16 Mai anno 1682. Перевод с немецкого // Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. СПб. 1858. Т. 1. Прилож. VI. С. 342-346.