de omnibus dubitandum 38. 57

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ (1683-1685)

      Глава 38.57. ИНФОРМАЦИЯ, СООБЩЕННАЯ РОЗЕНБУШЕМ…

№ 2

1682 г., мая 19.

    Донесение из Москвы датского резидента Генриха Бутенанта о восстании стрельцов

    Правдивое донесение о скорбной и ужасной трагедии, произошедшей здесь в городе Москве в понедельник, вторник и среду, 15, 16 и 17 мая нынешнего года.
Эта кровавая трагедия произошла в большой мере из-за недовольства стрельцов, так как они очень часто должны были выполнять для знати тяжелую работу (причем не освобождались от нее в выходные и праздничные дни), в частности должны были работать на своих полковников, принуждаемые к этому с неимоверной жестокостью; в особенности жаловались стрельцы полковника С. Грибоедова [Грибоедов Семен — командир одного из стрелецких полков, дислоцированных в Москве. Снят с занимаемой должности. Однако в результате восстания не был убит или сослан], которые на прошедшей святой неделе были вынуждены добывать за городом камень, известь и другие материалы для строительства его нового дома и привозить на его двор, вследствие чего стрельцы, возмущенные этим положением, а также и сокращением своего жалованья (из которого полковник всегда что-нибудь отнимал), передали 25 апреля его царскому величеству Федору Алексеевичу жалобу (при этом он еще был жив, но уже очень слаб), для чего они избрали из своей компании нужное лицо, чтобы подать эту жалобу в Стрелецкий приказ, которая была вручена думному дьяку П.П. Языкову [Вопрос спорный, был ли это П.П. Языков. Видимо, опираясь на свидетельство Розенбуша, С.К. Богоявленский считал Павла Петровича помощником князя Ю.А. Долгорукова в руководстве Стрелецким приказом (см.: «Хованщина» // Исторические записки. М. 1941. Т. 10. С. 191).

    Однако, опираясь на данные иезуита С. Медведева («Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, и что в них содеясе во гражданстве» // ЧOИДР. 1894. № 4. С. 40-42), С.М. Соловьев и В.И. Буганов считали, что это был боярин И.М. Языков (История России с древнейших времен. М. 1991. Т. 13. С. 256; Московские восстания конца XVII века. М. 1969. С. 90)], управлявшему приказом вместе с Ю.А. Долгоруковым [Долгоруков Юрий Алексеевич — князь, боярин и воевода, глава Стрелецкого приказа. Убит во время стрелецкого восстания]. Передавая жалобу, он сказал князю, что с ней приходил пьяный стрелец и при вручении ее произносил много нецензурных слов о Долгорукове и других, а тот ответил думному, что пьяного стрельца утром необходимо привести к съезжей избе и высечь кнутом для примера другим.

    На другой день стрелец, отдавший жалобу в приказ, пришел и спросил думного, что последует в ответ на все их просьбы, а тот ответил ему, что по его царского величества указу его накажут за этот бунт и высекут кнутом перед съезжей избой для примера другим, и дал распоряжение осуществить это дьяку стрелецкого приказа.

    И стрелец, взятый под охрану двумя судебными служителями и палачом, как только сорвали с него платье и дьяк зачитал приговор, закричал своим товарищам, другим стрельцам: «Братья, я с вами всеми одобрял эту жалобу и требовал ее подачи, почему же вы допускаете, что я буду так оскорблен?!»

    В ответ на это некоторые из пришедших стрельцов бросились на палача и двух служителей, избили жестоко их ногами и выручили таким образом своего собрата.

    Дьяк (который из страха не слезал с лошади), при виде этого ретировался так быстро, как мог, и сообщил думному о случившемся.

    Потом наступил вечер, но стрельцы восприняли эту экзекуцию как бессилие властей, собрались следующей ночью и на другой день поутру вместе; пришли также некоторые стрельцы других полковников и сообщили, кто из полковников обращался со своими стрельцами таким же образом, и оказалось, что из 20 полковников, командовавших более чем 22 000 стрельцов, к 9 имелись большие претензии.

    Стрельцы собрались вновь и хотели учинить над ними расправу или взять с этих полковников половину денег, но в четверг 27 апреля умер его царское величество Федор Алексеевич [Федор Алексеевич (1661-1682) — русский царь с 1676 г., сын Алексея Михайловича от первого брака с М.И. Милославской] около 4 часов пополудни, вследствие чего все стрельцы должны были придти в замок для того, чтобы принести присягу новому избранному царю Петру Алексеевичу [Петр Алексеевич (1665-1725) — русский царь с 1682 г., сын Алексея Михайловича от второго брака с Н.К. Нарышкиной], так как старший (на самом деле младший – Л.С.) принц Иван Алексеевич [Иван VII Алексеевич (1672-1696) — русский царь с 1682 г., сын Алексея Михайловича от первого брака с М.И. Милославской (на самом деле сын от Натальи Кирилловны Нарышкиной, родной брат настоящего Петра Алексеевича, 29.6.1665 г.р.] был (фантазиями немецких горе-историков и их верных последователей современных продажных историков, в основном еврейской национальности – Л.С.) слеп и косноязычен, что стрельцы с радостью сделали и ушли домой.

    В пятницу 28 апреля тело отошедшего отныне к богу царя Федора Алексеевича было предано земле, и стрельцы держались все время тихо, а в субботу 29 апреля пришли они в великом множестве в замок с требованием к новому царю, чтобы указанным полковникам предъявили счет, так как они желали бы получить отнятые у них деньги, а также заработок, положенный за работу на полковников, о чем составили аккуратный перечень, и поскольку их самих выгнали, они хотели приговорить на своем совете полковников к смерти, и путем грабежа их домов и собственности удовлетворить свои претензии. Они, угрожали также, что никто при этом не останется в живых, особенно предатели (под которыми подразумевали некоторых из знатных господ), чью жизнь «оценили» и назвали некоторых по именам, большинство из которых были в правительстве, поощряя издевательства полковников.

    Все это вызвало при дворе очень большую тревогу, и под влиянием испуга было приказано посадить 9 обвиненных стрельцами полковников в тюрьму (гауптвахту Рейтарского приказа), в которой они находились 2 дня.

    Стрельцы тяжело смирились с тем, что необходимо сдать этих полковников, они хотели получить право самим уладить спор, но им было отказано в этом и, напротив, сказано, что царское величество даст им хорошие законы, но они, несмотря на это, были недовольны, в особенности враждебностью и насилием полковников (которые были у стрельцов не в почете), а также некоторых священников и митрополитов (которые сделали стрельцам очень много зла).

    Наконец, они удовлетворились обещанием, что полковники будут отставлены.

    Стрельцы громко заявили о том, что полковники должны сдать свои полномочия и на их место будут посажены другие, с чем власти согласились, но при этом стрельцы домогались (так как часто имели от своих полковников тяжелые невзгоды), что они за задержку денег также должны быть биты кнутом и, наконец, согласились на батоги.

    В следующий понедельник и вторник 1 и 2 мая это было исполнено. На площади перед Рейтарским приказом полковники должны были снять свои рубашки и легли на брюхо, и об их спины было сломано две-три пары палок; другие полковники, менее виноватые, были также немного побиты; после того как стрельцы были удовлетворены, никто не мог вымолвить ни слова, а они поблагодарили его царское величество за хороший закон.

    После этого принесли полковники деньги по 2000 рублей, некоторые менее, те, кто первыми заплатили, были освобождены, но те, кто остался в должниках, избивались палками ежедневно в течение восьми дней (а именно: все дни по два часа), до тех пор, пока не заплатили, после чего полковники были освобождены, лишены своих полномочий и отправились из Москвы в свои владения.

    Вероятно из-за того, что стрельцы увидели послабления по отношению к себе, стали они еще более злыми, а затем было получено известие, что выборы нового царя прошли неправильно; они не верили, что старший царевич Иван Алексеевич (на самом деле Петр Алексеевич, 29.6.1665 г.р. - Л.С.) слеп и имеет другие недостатки, делающие его неспособным к правлению, и считали, что он сам должен отказаться от короны; в частности, стрельцы думали, что все это — результат интриг партии предателей Нарышкиных, отца и братьев старшей царицы [Имеется в виду вдова Алексея Михайловича Н.К. Нарышкина], жены Алексея Михайловича и матери ныне правившего царя Петра Алексеевича (которому прошедшего 1 мая исполнилось 10 лет) [Розенбуш ошибается: Петр (на самом деле клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн)] (фантазиями лукавых романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, заслуженных, дипломированных, продажных горе-историков, в основном еврейской национальности - Л.С.) получивший в дальнейшем титул Петра I, родился 30 мая (по старому стилю) 1672 г.]. При этом открыто сообщается, что они хотели от своего имени призвать к правлению боярина А.С. Матвеева (который около шести лет назад был отправлен в ссылку, и только на днях ожидался обратно) [Матвеев Артамон Сергеевич (1625-1682) — сын дьяка. С 1669 г. глава Малороссийского приказа, а с 1671 г. — Посольского. В 1674 г. пожалован в бояре. Убит стрельцами], однако все оставалось тихо и по-старому, и только боярин И.М. Языков [Языков Иван Максимович — боярин из дворян с 1680 г., фаворит царя Федора Алексеевича. Убит стрельцами] (величайший фаворит умершего царя Федора Алексеевича, а также начальник артиллерии) был отстранен от своих обязанностей, вместе с ним А. и М. Лихачевы [Лихачевы: Алексей Тимофеевич — постельничий с 1680 г. и Михаил Тимофеевич — стряпчий с ключом с 1676 г., фавориты царя Федора Алексеевича], наряду с Языковым бывшие два великих фаворита, первый камергер, а другой казначей; им было запрещено появляться на царских церемониях, однако было позволено входить к последней царице.

    Господин, возглавивший артиллерию — старший сын Нарышкиных по имени Иван Кириллович, около 23 лет [Нарышкин Иван Кириллович (1658-1682) — боярин, (фантазиями немецких горе-историков и их верных последователей современных продажных историков – Л.С.) брат Н.К. Нарышкиной. Убит стрельцами] — одновременно стал также боярином, многие из которых возмущались тем, что этот юный господин за такое короткое время достиг такого высокого положения.

    Другой брат, по имени Афанасий Кириллович, около 20 лет [Нарышкин Афанасий Кириллович (1662-1682) — стольник (фантазиями немецких горе-историков и их верных последователей современных продажных историков – Л.С.) брат Н.К. Нарышкиной. Убит стрельцами], был назначен форшнейдером его царского величества.

    Стрельцы, как и другие люди, были недовольны тем, что Нарышкины достигли таких высот в столь короткое время, но пришли в еще большее неудовольствие, когда узнали, что в Москву прибыл А.С. Матвеев. В город он въехать сразу не решился, так как был очень осторожный человек. Царское величество прислал за ним карету, 11 мая в четверг вечером он въехал в город и поехал в свой собственный дом, который к его приезду был уже частично восстановлен, и на следующее утро отправился он ко двору, где был принят его царским величеством и его матерью старшей царицей, а также всеми господами с большой честью; ему возвратили титул боярина и вернули собственность, которая была отнята в связи со ссылкой, также были восстановлены все его земельные владения и все его средства, а также все его слуги, которые к этому времени были отправлены на службу к другим господам, в тот же день были возвращены в его дом.

    Тогда же и в следующие субботу и воскресенье (12, 13 и 14 мая) его двор был полон «маленьких» и «больших» посетителей, что было удивительно, а также ему было прислано от всех почитателей так много подарков, что погреб и кладовая были переполнены. Некоторые стрельцы сами отправились, чтобы преподнести ему «хлеб-соль» (по русскому обычаю), что растрогало его до слез; они проявили благосклонность и смирение, при этом он принял каждого и всех с большим удовлетворением, но были и такие, кто не очень радовался его благосклонности.

    Он должен был успокоить беспорядок среди стрельцов и предстоящие волнения с помощью своих умных советов — мнение этого господина сводилось к тому, что сыновья Нарышкина, особенно старший, поступили нехорошо, так быстро возвысившись; также не думал он ничего хорошего о требованиях стрельцов к своим полковникам, так как знал этих людей, которые, если им отпустить немного «узду», будут склонны к страшному неистовству, что вскоре и случилось.

    В это время среди стрельцов шли разговоры, что на «совете» было решено приговорить некоторых из них к смерти через отсечение головы за их хорошие дела (по их мнению); также, что большее число необходимо сослать по гарнизонам близлежащих городов, а также, что Иван Нарышкин (который все время озорничал по-юношески) мало уважал старых господ и некоторых дергал за бороду (что считается в этой стране величайшим позором), о чем стрельцы узнали от пришедших к ним с жалобой пострадавших господ.

    Также говорили стрельцы [в] воскресенье пополудни и в понедельник утром (14 и 15 мая) открыто на улицах, что Иван Нарышкин хотел одеть на себя царский венец и сесть на царский трон, приговаривая, что никому, кроме него, так не идет корона, пока молодая царица и молодая царевна Софья Алексеевна (на самом деле Евдокия Алексеевна, старшая дочь Алексея Михайловича и Марии Милославской - Л.С.) в присутствии царевича Ивана (на самом деле Петра Алексеевича, 29.6.1665 г.р., - Л.С.) Алексеевича не остановили его бранью.

    Тогда он пришел в ярость, отскочил от трона, схватил царевича и хотел удушить, но так как царица и царевна пронзительно закричали, он сдержал свою злобу [Информацию, (придуманную фантазиями немецких горе-историков и неоднократно повторенную их верными последователями современными продажными историками, в основном еврейской национальности – Л.С.) сообщенную Розенбушем, можно найти еще в трех источниках: донесении агента польского короля Яна III Собеского Станислава Бентковского (Relacya rezydenta polskiego w Moskwie o wypadckach z r.1682. Krakow, 1894. S. 13), записках дьячка Аверки (Тихомиров М.Н. Записки земского дьячка второй половины XVII века // Исторический архив. 1939. Т. 2. С. 99) и Летописце 1619-1691 гг. (ПСРЛ. М. 1968. Т. 31. С. 192)], однако последние все разболтали и этот случай явился причиной того, что Нарышкины стали врагами.