16. Дневник. Маленький кошмар

     Однажды Роман показал мне свои дневники, почитал отрывки, и предложил мне вести дневник, как делал это он с детства. Записи были в общих тетрадях, заполненных ровным почерком. Он делился с виртуальным собеседником наблюдениями, констатацией событий и делал любительские рисунки на полях.
     Вызывало уважение то, с каким постоянством Роман вел дневник долгие годы.
     Да, для кого-то это пустая трата времени, а для него стало жизненной необходимостью.
     Я давно хотел это делать, но не мог решиться, честно говоря, побаивался, что надолго меня не хватит, ну и опасался этот эпистолярный жанр, как мины замедленного действия. Ведь пред собой надо быть всегда как на исповеди! Размышлял: зачем обнажаться перед неизвестным судией, возможно, ему же на потеху.
     Наконец, вдохновлённый примером, подумал, что, в крайнем случае, всегда успею уничтожить свидетельства собственных «преступлений»…
     А потом, почему бы не потренировать перо? Это полезно, к тому же записи – это отложенная память, которая со временем становится историей.
     Наверно придёт время, и для чего-нибудь понадобятся некоторые факты моей биографии…
     Дневник способствует упорядочиванию мыслей, помогает разобраться в себе, а главное, улучшает грамотность, улучшает стилистику, что является необходимым, если собираешься писать прозу.
     По истечении двух-трёх лет ведения дневника я почувствовал, что начинаю владеть мыслью всё увереннее.
     Первая запись появилась 12 августа 200… года с констатацией факта, что в этот год и месяц вышла моя первая книжка.
     Как-то, перечитав написанное, улыбнулся некоторым моментам, например, тому сколь мы зависимы от времени, обстоятельств, мнений окружающих.
     Вот здесь я выражаю недовольство вмешательством жены в мои дела. Она слишком ретиво распоряжалась тиражом книг, раздавая их друзьям без моего согласия, наверно для того, чтобы те узнали "какой я гениальный".
     А здесь пишу о поездке в Железноводск вместе с Романом, где он приобщает меня к навыкам реализации книг. Свидетельствую, что за пару часов у меня купили пять книг, а у него семь…
     Его «Легенды» популярны, их используют экскурсоводы, читая экскурсантам истории кавказского фольклора в поэтической обработке моего друга.
     Или вот запись: «За торговлей мы не скучали, обсуждая литературные дела. А еще Роман оказался замечательным гидом, меду делом рассказывал мне о достопримечательностях парка и города. Он помнил даты, исторические события, имена».
     За долгие годы в разных городах у него появилось много знакомых. Художники, фотографы, коллеги по перу. Они выставляли свои картины на аллеях парков в курортных зонах.
     Музыканты, расположившись в тенечке под деревьями, играли на каком-нибудь инструменте или пели под баян. Другие, расположив аппаратуру  прямо на дорожке или на лавочке, старались не оставлять равнодушными прохожих курортников.
     Ненароком встречаясь с Романом, его знакомые живо вспоминали общих друзей, забавные случаи.
     А вот – в дневнике я пишу о своей уже оформившейся мечте: выпустить отдельную книжку стихов для детей.
     И сетую, что частенько покидает вдохновение…
     Боже мой, сколько раз ещё оно будет уходить- приходить! Качается сия чаша весов. И каждый раз вновь охватывает страх потери этого хрупкого создания – Музы...
     Позже я понял – такие потери и страхи от неопытности.
     Теперь это зависит больше от настроения. Иногда достаточно малого стимула, толчка, побудительного мотива и вдохновение включается автоматически.
     Сомнения, надежды и разочарования…  Ничто не вечно под луной, но это тот механизм, который движет нашей натурой. Чем ярче и чаще эта смена, тем плодовитее автор.
     Поначалу в дневник я вносил свежие стихи, но потом всё реже стал помещать их, понимая, что они не совершенны, требуют доработки, а в дневнике исправлять – не комильфо, получается черновик, а не дневник.
     Потом, разбирая записи, я находил в некоторых стихах забытую изюминку, иной смысл, – настолько порой трансформируются первоначальные замыслы даже внутри одного произведения.
     Есть стихи, которые так и не пошли в публикацию, они, конечно, не шедевры, но вполне милы...
     Мои стихи менялись и под редактурой друга, это всегда коробило мою душу. От чужих правок было не по себе, потому что никто не может стопроцентно влезть в шкуру другого человека. Другое дело, когда стихи не совершенны технически: стилистика хромает, смысл куда-то убежал…
     В первом случае я спорил, не соглашался с ним, но со многим все же приходилось соглашаться, понимая, что он прав и по-своему желает мне добра… 
     Видя влияние друга на мое творчество, мне намекали, что таким образом может сломаться моя индивидуальность. И я все чаще пытался отстаивать своё видение, мне это помогало формировать себя как автора.
     Друг, словно танк, всегда неумолимо и безжалостно гнул свою линию – таков он по своей природе: несгибаем в своих канонах, убеждениях. Он всегда был прилежным учеником и, однажды усвоив урок, следовал ему, внушая другим то, во что сам верил свято.
     Хорошо это или нет? – не знаю. Мы не всегда готовы понимать и принимать даже очевидные истины. Многие счастливы в своем заблуждении…
     Роману в ранней поре тоже приходилось терпеть насмешки по поводу приверженности в стихотворчестве к классической манере.
     Грешит он и тем, что не гнушается примитивными глагольными рифмами, избитыми сравнениями.
     Его ответ оппонентам был вроде убедительным: этим «грешили» и классики.
     Мне в приватной беседе говорил: «Я знаю, что Бог дал мне способность, но не дал яркого таланта. Зато наградил трудолюбием. А в совокупности со знаниями, это неплохо, чем призрачный талант, зачастую так и не понятый».
     У меня было время присмотреться к Роману. Могу сказать, что во многом я с ним согласен.
     Правда, последнее время, с возрастом и опытом проявлялось в нем все больше снобизма и самолюбования. Он стал отдаляться от друзей или держать их на дистанции.
     Многие перестали понимать его гонор: был человек рубахой-парнем и вдруг начал проявлять высокомерие, назидательность, поощрять угодничество к себе, возвеличивание себя любимого. 
     В творчестве, как и в любом деле, хорошо, когда люди понимают свой потолок. Сколько трагедий бывает, когда кто-то не рассчитывает силы…

                Маленький кошмар
     Хочу поделиться ещё одной миниатюрой из  дневниковых записей: «...А утром ножовочным полотном по металлу я отпилил себе на правой ноге большой палец…
     Пилил долго, но мне не было больно, лишь неприятно. Вжикаю ножевкой, словно по замёрзшему маслу,  – крови нет, лишь мажется по полотну чёрное месиво.
     Опилил с двух сторон, а палец все не отваливается…
     Пропилил сверху и снизу. Взял  чёрный палец и брезгливо, будто не свой положил рядом на пол, а во мне занозой – лишь неясная тревога и недовольство этой неприятной процедурой.
     Кричу жене: «Бинт принеси!»
     А её всё нет, заболталась с дочерью. Меня уже зло берёт, что её всё нет и нет…   
     Просыпаюсь. Смотрю – палец на месте. Сижу и думаю: почему именно большой? Видимо, потому что его удобней пилить, ведь он отстоит от других...
     И к чему этот сон? Наверно, знак какой-то. Может я отрезал кусок прошлого, того, что отболело и стало не нужным? Ну и ладно, время покажет».

               ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...