Спички

Старый кедр высокий могучий, переживший не одну сотню лет, вдруг захирел. Стал поскрипывать в кондовой части, забурел подгнившей стороной, потрескался и, как-то не выдержав порыва ветра, надломился, развернулся кроной и завалился, пообломав не один десяток деревьев, подмяв под себя невысокий подрост. Давно, лет двести назад, обнял молодого богатыря своими лапищами медведь, потерся грудью и рванул на себя кору, разодрав ее до кремового нутра, спустил лохмотьями, пропахав когтями глубокие борозды. Сначала по бороздам стекала кровью живица и залечивала раны. Потом под смолой образовалась чернота, быстро распространилась метастазами и съела ствол наполовину.
Зимой завизжали пилы, завздыхали падая кедры, редкие березы, листвянки. Оголилась сплошной вырубкой заснеженная территория, на которой виднелась узкая гряда кедрача, оставленная для самосева и несколько огромных, толстых окоченевших осин.
Деловую древесину пустили на брус, доски, вагонку, а некондицию вывезли на спичечную фабрику. Сколько же здесь скопилось подгнивших, полуистлевших, высохших, кривых разномеров разных пород!
Их распиливали на короткие чураки и заправляли в токарный станок, превращая в тонкую, чуть толще двух миллиметров пластину - шпон. Естественно, сначала в дело шла более ровная и качественная древесина. Огрызок нашего кедра всё отпихивали в сторону и задвинули в дальний угол цеха. Рядом с ним скопилось много древесных остатков, таких же
некачественных недомерков. Они терлись друг о друга, злились,    шипели. Их перекатывали с места на место, никак не хотя пустить в производство. Кедр устал. У него облетела последняя кора, шелушилась древесина. Он старался отлежаться на месте и однажды успокоился, прижавшись к маленькой, кривенькой осиновой чурке, которой тоже вроде было уютно под его смоляным боком. Шло время, цех продолжал работать и пришел тот день, когда и они понадобились, были распущены на шпон и нарезаны на тоненькие, коротенькие брусочки. Кедр и осинка потерялись. Брусочков были миллионы- их помещали в специальные сетчатые металлические емкости, обдавали жаром, просушивали. Затем заливали специальным раствором, пропитывали и снова сушили. Подвешивали за один конец и чуть- чуть макали в похожий на кисель разноцветный раствор, который, быстро застывая, образовывал головку спички. Так вниз головой спички отправлялись в упаковочный цех, где ими плотно набивали пестрые коробочки. В больших фанерных ящиках спички развозились по складам, торговым точкам, раскупались.
Один коробок оказался в семье двух пожилых людей. Он обосновался на кухне, на шестке русской печки. То и дело дед или бабка, брали коробок, зачем-то трясли над ухом и, открыв, доставали спичину, чиркали её головкой по образивной стороне, зажигали. Ровный прямослойный кедровый брусочек оказался среди других спичин в этом коробке. Сначала ему было тесно - он оказался в самой середине маленького помещения и был зажат соседями. Какое-то томление и радостное предчувствие преследовало его. С каждым днем в коробке становилось просторнее, иногда попадал свет. Коробочку трясли, и спички стали перелетать и биться друг о друга. Однажды ему показалось что-то знакомое в одной светленькой изогнутой спичине с рыжей головкой. Один раз они пролежали рядом всю ночь, вспомнив первую встречу, пытались объясниться, а утром, когда Дед вновь тряхнул коробком, разлетелись в разные стороны, застряли в картонных складках, удивленные и испуганные коротким свиданием.
- Спички кончились! – крикнул Дед Бабке, достав свежий коробок, а этот забросил на полку. - Приедет внук на каникулы, будет куда майских жуков складывать!

Прозвенел ручьями апрель, прорезались салатовыми почками березы и выбросили клейкие листочки, зарозовев молодыми веточками, зазеленев кронами. В начале мая зацвела черемуха, прижало не сильным морозцем, а через неделю неуемно полыхнул белым цветом куст сирени, склонившийся через забор над старой лавчонкой у калитки. Вечерами выходили Дед с Бабкой, садились, смотрели долгим взглядом, на дорогу, на пойму не далекой реки, на сверкающие ясными изумрудами поля, тихо беседовали. Длинную жизнь прожили. Не вернулся с войны сын, осталась дочка. Родила внука, а он порадовал правнуком. Большой уже стал, пятый класс заканчивает… Вот-вот должен приехать на лето после школы.

Много развлечений было у внука в деревне. Были друзья, подружки. До позднего вечера гуляли ребята - то на речку купаться бегают, то помогают по хозяйству, коров, коз пасут, на сенокосе траву сушат, взрослеют. Уже стали и по парам разбиваться… Но долго еще любимой забавой оставалась ловля майских жуков. Жуки были разные: с коричневой головкой и коричневыми усами, с черными головками и черными усами. Усы тоже были разные - короткие и длинные.
Но не зависимо от масти жуки непременно заталкивались в спичечные коробки. Жуки скоблили внутри лапками, скрежетали, скрипели - ребята подносили коробочки к ушам и слушали.
Ближе к вечеру вышел правнучек Мишка за калитку, свистнул соседскую белобрысую, с длинной косой Анастасию;
- Наська! Выходи жуков ловить!
Соседка тут же отозвалась:
     - Рано еще!
     - Выходи, посидим на скамейке, поболтаем.
     - Щас выйду! И замелькала светлым, пестрым сарафаном по зеленым смородиновым кустам, среди шапок сирени, в свежем запахе последних дней весны.
Выскочила на улицу и, увидав Мишку, захлебнулась восторгом какого –то смутного, трепещущего, задохнувшего теплой волной чувства.
      - Присаживайся…
Сели рядышком, на расстоянии, смутились.
      - Коробок есть? - спросил мальчишка.
      - Не-а – девчонка смело взглянула на собеседника.
      - На-ка – Мишка протянул Настене спичечный коробок. – Дед много наготовил…

Настя рассматривала коробок. Сдвинула крышку:
       - Мишка! Здесь сличка осталась, смотри! Еще одна! Две.
Они к стенкам прилипли! – и достав спички, протянула их мальчишке. Одна спичка была ровная, прямая, с блестящими розоватыми боками и крупной коричневой головкой. Вторая выглядела совсем скромно – беленькая, худенькая, кривая, с несуразным, маленьким кусочком рыжей серы на голове.
Мишка повертел в пальцах спички и, вспомнив что-то, прищурил глаза, прошептал:
       - Настя, хочешь покажу фокус?
Настя удивленно, с интересом посмотрела на него и тоже прошептала:
       - Давай… - её глаза наблюдали за Мишей из далекой мутной глубины.
Мальчик воткнул одну спичку в трещину на лавочке и рядом, совсем близко, пристроил вторую.
Спички сначала не поняли, что произошло… Их тела оказались настолько рядом, что они чуть не захлебнулись от нахлынувших чувств и не могли разговаривать друг с другом.
       - Как же я скучал по тебе…- думал кедр. – Где ты пропадала?
Он любовался ее белой кожей, изящно изогнувшейся талией, рыжей копной на голове.
-        Наконец-то…- думала осинка. - Что случилось? Почему мы так близко? Какой же ты красивый!…
А между тем, мальчишка достал из кармана целый коробок и,    чиркнув новой спичкой, поджег пару.
01:02
.
27 просмотров
      - Я так ждал тебя - кедр сильнее прижался к осинке и обнял её. Та склонила к нему голову, обвила его тело своим и думала: - Как же долго я ждала тебя…- Хочу быть с тобой всегда. Почему так жарко?
      - Мы горим, горим в любви и пронесем свою любовь до конца… Ты со мной? – спрашивал кедр.
Осинка ничего уже не думала, она только крепче обхватила кедр за шею и слилась с ним. Им стало хорошо и легко вместе. Спички танцевали последний танец.
Пламя вспыхнуло с удвоенной силой и вдруг ослабло, спустилось вниз и исчезло, почти незаметной струйкой белого дыма, сквозь который проглядывали два навеки сплетенных солнечных силуэта.