Пигми

 Автор Натанаэль Готорн. 
   Давным-давно, когда мир был полон чудес, жил-был земной великан по имени Антей и миллион или больше любопытных маленьких земных существ, которых называли пигмеями. Этот великан и эти
Пигмеи, будучи детьми одной матери (то есть нашей старой доброй бабушки Земли), были все братьями и жили вместе в очень дружелюбной и любящей атмосфере далеко-далеко, в центре жаркой Африки. Пигмеи были такими маленькими, а песчаных пустынь было так много
и между ними и остальным человечеством были такие высокие горы, что никто не мог увидеть их чаще, чем раз в сто лет.
 Что касается великана, то, поскольку он был очень высокого роста, увидеть его было довольно легко, но безопаснее было не попадаться ему на глаза.

 Я полагаю, что среди пигмеев, если кто-то вырастал до шести или восьми дюймов, его считали невероятно высоким. Должно быть, очень приятно было смотреть на их маленькие города с улочками шириной в два-три фута, вымощенными мельчайшей галькой и окружёнными домами размером с беличью клетку. Королевский дворец
Он достиг невероятных размеров, как домик Периwinkle, и
стоял в центре просторной площади, которую с трудом мог бы
укрыть наш коврик для очага. Их главный храм, или собор,
был таким же высоким, как вон то бюро, и считался удивительно
возвышенным и великолепным сооружением. Все эти постройки
были сделаны не из камня и не из дерева. Они были аккуратно склеены мастерами-пигмеями, очень похожими на птиц, из соломы, перьев, яичной скорлупы и других мелких материалов, скреплённых жёсткой глиной.
Когда жаркое солнце высушило их, они стали такими же уютными и комфортными, как и мог пожелать пигмей.


Местность вокруг была удобно разбита на поля, самое большое из которых было почти такого же размера, как одна из клумб Милого Ферна. Здесь пигмеи выращивали пшеницу и другие злаки.
Когда они вырастали и созревали, то затеняли этих крошечных людей, как сосны, дубы, грецкие орехи и каштаны затеняют нас с вами, когда мы гуляем в наших собственных лесных массивах.
Во время сбора урожая они были вынуждены ходить со своими маленькими топориками и рубить
вдоль волокон, точно так же, как лесоруб вырубает просеку в лесу;
и когда стебель пшеницы с перегруженной верхушкой падал
на несчастного пигмея, это было очень печальное зрелище. Если он не разбивал его вдребезги, то, по крайней мере, я уверен, что у бедняги болела голова. И о, мои звёзды!
Если отцы и матери были такими маленькими, то какими же должны были быть дети и младенцы?
Целую семью можно было уложить спать в ботинке или спрятать в старой перчатке, а потом играть с ними в прятки.
его большой палец и пальцы. Вы могли бы спрятать годовалого ребёнка под напёрстком.


Теперь у этих забавных пигмеев, как я уже говорил, был сосед и брат-великан, который был, если такое возможно, ещё больше, чем они сами. Он был таким высоким, что носил с собой сосну, которая в обхвате была восемь футов. Нужно было быть дальновидным, чтобы
Пигмей, могу вас заверить, мог разглядеть его вершину без помощи телескопа.
А иногда, в туманную погоду, они не могли разглядеть его верхнюю часть, а видели только его длинные ноги, которые, казалось, шагали
сами по себе. Но в полдень, в ясную погоду, когда
солнце ярко освещало его, великан Антей представлял собой
грандиозное зрелище. Он стоял, словно гора, с огромным
лицом, улыбавшимся его младшим братьям, и его единственный
огромный глаз (размером с тележное колесо, расположенный
прямо в центре его лба) дружелюбно подмигивал всему народу.

[Иллюстрация: этот великан и эти пигмеи были братьями.]

Пигмеи любили беседовать с Антеем, и пятьдесят раз в день один или
другой из них запрокидывал голову и кричал, ударяя в ладоши:
«Привет, брат Антей! Как поживаешь, дружище?»
И когда до его слуха доносился слабый, далёкий писк их голосов,
великан отвечал: «Довольно хорошо, брат Пигмей, спасибо тебе»,
громовым рёв, который мог бы сотрясти стены их самого крепкого храма,
если бы не доносился с такой высоты.

По счастливому стечению обстоятельств Антей был другом пигмеев;
ибо в его мизинце было больше силы, чем в десяти миллионах
о таких телах, как их. Если бы он был так же недоброжелателен к ним, как и ко всем остальным, он мог бы одним пинком разрушить их самый большой город и даже не заметить этого. Своим смерчем он мог бы сорвать крыши с сотни домов и поднять в воздух тысячи жителей. Он мог бы поставить свою огромную ногу на толпу, а когда бы он убрал её, это было бы поистине жалкое зрелище. Но, будучи сыном Матери-Земли, как и они, великан дал
Он относился к ним по-братски и любил их так сильно, как только можно любить столь крошечных созданий. А пигмеи, в свою очередь, любили Антея так сильно, как только могли любить их крошечные сердца. Он всегда был готов оказать им любую услугу, которая была в его силах. Например, когда они хотели, чтобы их ветряные мельницы заработали, великан надувал все паруса одним лишь естественным дыханием своих лёгких. Когда солнце припекало слишком сильно, он часто
садился и отбрасывал тень на всё королевство.
Он не вторгался на их территорию, а что касается других вопросов, то он был достаточно мудр, чтобы оставить их в покое и позволить пигмеям самим решать свои дела. В конце концов, это лучшее, что великие люди могут сделать для маленьких.

 Короче говоря, как я уже сказал, Антей любил пигмеев, а пигмеи любили Антея. Поскольку жизнь великана была такой же долгой, как и его тело, а жизнь пигмея — всего лишь мгновением, эти дружеские отношения сохранялись на протяжении бесчисленных поколений и веков. Об этом было написано в историях пигмеев и говорилось в их древних преданиях.
традиции. Самый почтенный и белобородый пигмей никогда не слышал
даже о тех временах, во времена его величайшего дедушки, когда Великан
не был их огромным другом. Однажды, конечно, (как было записано на
обелиске высотой в три фута, воздвигнутом на месте катастрофы,)
Ant;us сел на пять тысяч пигмеев, которые были собраны
в Военное обозрение. Но это был один из тех несчастных случаев, в которых никто не виноват.
Поэтому малыши не приняли это близко к сердцу и лишь попросили великана впредь быть осторожнее.
осмотреть участок земли, на котором он собирался обосноваться.

[Иллюстрация: ВЕЛИКАН ПРОЯВИЛ К НИМ БРАТСКУЮ ДОБРОТУ]

 Очень приятно представлять себе Антея, стоящего среди пигмеев, словно шпиль самого высокого собора, который когда-либо был построен.
А они бегают у его ног, как муравьи, и думают, что, несмотря на разницу в размерах, между ними и великаном есть привязанность и симпатия! Действительно, мне всегда казалось, что великан нуждался в маленьких людях больше, чем пигмеи нуждались в великане. Ведь
Если бы они не были его соседями и доброжелателями, и, как мы можем сказать, его товарищами по играм, у Антея не было бы ни одного друга в мире. Ни одно другое существо, подобное ему, никогда не было создано. Ни одно существо его размера никогда не разговаривало с ним громоподобным голосом лицом к лицу. Когда он стоял, подняв голову к облакам, он был совершенно один, и так было сотни лет, и так будет всегда. Даже если бы он встретил другого великана, Антею показалось бы, что
мир недостаточно велик для двух таких огромных существ, и вместо этого он
Если бы он дружил с ним, то сражался бы с ним до тех пор, пока один из них не погиб бы. Но с пигмеями он был самым спортивным, весёлым, жизнерадостным и добродушным великаном, который когда-либо умывался в сыром облаке.

 Его маленькие друзья, как и все маленькие люди, были высокого мнения о себе и вели себя покровительственно по отношению к великану.

«Бедняжка!» — говорили они друг другу. «Ему очень скучно одному, и мы не должны жалеть своего драгоценного времени, чтобы его развлечь. Он и вполовину не так умён, как мы, чтобы...»
конечно; и, по этой причине ему нужно, чтобы мы заботились о нем и
счастье. Давайте будем добры к старику. Ведь если бы Мать-Земля
не была так добра к нам, мы все тоже могли бы стать великанами ".

На всех своих праздниках пигмеи отлично развлекались с Антеем.
Он часто вытягивался во весь рост на земле, и тогда был похож на длинный гребень холма.
Несомненно, коротконогим пигмеям требовался целый час, чтобы пройти от головы до ног великана.
 Он клал свою огромную руку на траву и
Они бросали вызов самому высокому из них, предлагая взобраться на него и пройти по его пальцам.  Они были настолько бесстрашны, что без труда пробирались сквозь складки его одежды.  Когда его голова лежала на земле, они смело подходили и заглядывали в огромную пасть его рта, воспринимая всё это как шутку (что, собственно, и подразумевалось).
когда Антей внезапно щёлкнул челюстями, словно собираясь проглотить сразу пятьдесят из них. Вы бы посмеялись, увидев, как дети прячутся в его волосах или раскачиваются на его бороде.
Невозможно описать и половины забавных трюков, которые они проделывали со своим огромным товарищем. Но я не знаю ничего более любопытного, чем то, как группа мальчишек устраивала гонки на его лбу, чтобы выяснить, кто из них первым обежит вокруг его единственного огромного глаза. Ещё одним их любимым занятием было пройти по переносице и спрыгнуть на верхнюю губу.

По правде говоря, они иногда доставляли великану столько же хлопот, сколько рой муравьёв или комаров, особенно потому, что любили пошалить и уколоть его кожу своими маленькими
Они испытывали его мечами и копьями, чтобы проверить, насколько он толстый и прочный. Но Антей относился ко всему этому довольно спокойно, хотя время от времени, когда ему хотелось спать, он ворчливо произносил пару слов, похожих на бормотание бури, и просил их прекратить эту чепуху. Однако гораздо чаще он наблюдал за их весельем и играми, пока они не начинали его по-настоящему забавлять.
Тогда он издавал такой оглушительный хохот, что всем пигмеям приходилось зажимать уши.
иначе они бы точно оглохли.

"Хо! хо! хо!" — сказал великан, тряся своими горбатыми боками. "Как забавно быть маленьким! Если бы я не был Антеем, я бы хотел стать пигмеем, просто ради шутки."
Пигмеев в мире беспокоило только одно. Они постоянно воевали с журавлями, и так было всегда, с тех пор как
долгожитель-великан мог себя помнить. Время от времени происходили
ужасные сражения, в которых иногда побеждали человечки, а иногда
журавли. По мнению некоторых историков,
Раньше пигмеи отправлялись на битву верхом на козах и баранах.
Но такие животные были слишком большими для пигмеев.
Поэтому я скорее предполагаю, что они ездили верхом на белках,
кроликах, крысах или, возможно, на ежах, чьи колючие
иголки были очень страшны для врага. Как бы то ни было и на каких бы существах ни ездили пигмеи, я не сомневаюсь, что они выглядели устрашающе, вооружённые мечом и копьём, луком и стрелами, с крошечными трубами и боевыми кличами. Они
Они никогда не забывали призывать друг друга к храброму бою и напоминать, что весь мир наблюдает за ними. Хотя, по правде говоря, единственным зрителем был великан Антей с его единственным огромным глупым глазом посреди лба.

 Когда две армии сходились в бою, журавли бросались вперёд, хлопая крыльями и вытягивая шеи, и, возможно, хватали кого-нибудь из пигмеев клювом поперёк. Всякий раз, когда это происходило, это было поистине ужасное зрелище: маленькие человечки с огромной силой пинались и кувыркались в воздухе, пока наконец не исчезали
Он провалился в длинную изогнутую глотку журавля и был проглочен заживо. Герой,
как вы знаете, должен быть готов к любой судьбе; и, несомненно, слава была для него утешением даже в желудке журавля. Если Антей замечал, что битва складывается не в пользу его маленьких союзников, он обычно переставал смеяться и огромными шагами бежал им на помощь, размахивая дубинкой и крича на журавлей, которые крякали и каркали и отступали так быстро, как только могли. Затем армия пигмеев с триумфом возвращалась домой.
Они приписывали победу исключительно своей доблести, а также воинскому мастерству и стратегии того, кто в тот момент был главнокомандующим.
И в течение долгого времени после этого не было слышно ни о чём, кроме грандиозных шествий, публичных банкетов, ярких иллюминаций и выставок восковых фигур с изображениями выдающихся офицеров в натуральную величину.

[Иллюстрация: Они постоянно воевали с журавлями.]

В описанной выше войне, если пигмею удавалось вырвать перо из хвоста журавля, это было большим достижением. Однажды
или дважды, если вы мне поверите, маленький человек становился главным правителем
народа только за то, что принёс домой такое перо.

Но я уже сказал достаточно, чтобы вы поняли, каким отважным был этот маленький народ
и как счастливо они и их предки, а может, и целые поколения, жили с безмерным великаном
Антеем. В оставшейся части рассказа я поведаю вам о битве, которая была гораздо более удивительной, чем все сражения между пигмеями и журавлями.


Однажды могучий Антей растянулся во весь рост среди своих маленьких
Друзья. Его сосновая трость лежала на земле рядом с ним
рядом. Его голова находилась в одной части королевства, а ноги простирались
за границы другой части; и он находил все возможное
утешение, в то время как пигмеи карабкались по нему и подглядывали
в его пещерообразный рот и играла с его волосами. Иногда, на
минуту или две, Великан засыпал и храпел, как порыв
урагана. Во время одного из таких коротких периодов сна на его плечо забрался пигмей и окинул взглядом горизонт.
с вершины холма; и он увидел вдалеке что-то такое,
что заставило его потереть глаза, чтобы избавиться от ярких пятен, и всмотреться внимательнее, чем раньше. Сначала он принял это за гору и удивился, как она могла так внезапно вырасти из-под земли. Но вскоре он увидел, что гора движется. По мере того как оно приближалось, становилось ясно, что это не что иное, как человеческая фигура, правда, не такая большая, как Антей, хотя и очень огромная по сравнению с пигмеями и намного крупнее людей, которых мы видим сегодня.

 Когда пигмей окончательно убедился, что его глаза не обманывают его,
он помчался со всех ног к уху великана и, склонившись над ним, громко закричал:

"Эй, брат Антей! Вставай немедленно и бери свою посохную сосну.
Здесь идёт другой великан, чтобы сразиться с тобой."
"Фу, фу!" — проворчал Антей, ещё не до конца проснувшись. «Не неси чепухи, малыш! Разве ты не видишь, что я хочу спать? На
свете нет великана, ради которого я бы встал с постели».
Но карлик посмотрел ещё раз и теперь заметил, что незнакомец был
Он шёл прямо к распростёртому на земле Антею. С каждым шагом он всё меньше походил на голубую гору и всё больше — на невероятно крупного мужчину. Вскоре он подошёл так близко, что ошибиться было невозможно. Вот он, с солнцем, пылающим на его золотом шлеме,
и отблесками, играющими на его полированном нагруднике;
рядом с ним меч, за спиной львиная шкура, а на правом плече он несёт
дубину, которая выглядит более громоздкой и тяжёлой, чем посох Антея из сосны.


К этому времени весь народ пигмеев увидел новое чудо, и
Миллион из них разом закричали, так что раздался
весьма слышный писк.

"Вставай, Антей! Проснись, ленивый старый великан!
Здесь идёт другой великан, такой же сильный, как и ты, чтобы сразиться с тобой."

"Чепуха, чепуха!" — проворчал сонный великан. "Я ещё посплю, кто бы ты ни был."

Незнакомец всё приближался, и теперь пигмеи могли ясно разглядеть, что, хотя его рост был не таким высоким, как у великана, плечи у него были ещё шире. И, по правде говоря, что это были за плечи! Как я уже говорил вам давным-давно, когда-то они поддерживали
небо. Пигмеи, будучи в десять раз более жизнерадостными, чем их великий
тупица-собрат, не могли выносить медленных движений Гиганта и
были полны решимости поставить его на ноги. Поэтому они продолжали кричать ему,
и даже зашли так далеко, что укололи его своими мечами.

"Вставай, вставай, вставай!" - кричали они. "Вставай, ленивые кости! Странный великан. Его дубина больше твоей, а плечи шире.
Мы считаем его сильнее из них двоих.
Антей не мог смириться с тем, что кто-то из смертных был хотя бы вполовину так силён, как он сам. Это последнее замечание пигмеев задело его за живое
Он был выше их ростом, и, усевшись в довольно угрюмом расположении духа, он разинул рот на несколько ярдов, протёр глаза и, наконец, повернул свою глупую голову в ту сторону, куда ему нетерпеливо указывали его маленькие друзья.


Не успел он увидеть незнакомца, как вскочил на ноги, схватил свою трость и зашагал навстречу ему, размахивая крепкой сосновой палкой так, что она со свистом рассекала воздух.

«Кто ты такой?» — прогремел великан. «И что тебе нужно в моих владениях?»
В Антее было кое-что странное, о чём я ещё не рассказывал
Я рассказал вам об этом, чтобы вы, услышав о стольких чудесах сразу, не поверили и в половину из них. Итак, вы должны знать, что всякий раз, когда этот грозный великан касался земли рукой, ногой или любой другой частью своего тела, он становился сильнее, чем когда-либо прежде. Земля, как вы помните, была его матерью и очень любила его, ведь он был почти самым большим из её детей.
и поэтому она взяла за правило поддерживать в нём постоянную бодрость.
Некоторые утверждают, что он становился в десять раз сильнее при каждом прикосновении; другие
скажем, что он был всего в два раза сильнее. Но только подумайте! Всякий раз, когда Антей отправлялся на прогулку, пусть даже на десять миль, и проходил сто ярдов за шаг, вы можете попытаться подсчитать, насколько сильнее он становился, когда снова садился, по сравнению с тем, когда он только начинал идти. И
всякий раз, когда он бросался на землю, чтобы немного отдохнуть, даже
если он вставал в следующее же мгновение, он был силён, как десять
таких же гигантов, как он сам в прошлом. Хорошо, что Антей был
медлительным и любил понежиться
лучше, чем физические упражнения; ведь если бы он бегал, как пигмеи, и касался земли так же часто, как они, то давно был бы достаточно силён, чтобы обрушить небо на головы людей. Но эти здоровенные увальни похожи на горы не только своими размерами, но и нежеланием двигаться.

Любой другой смертный, кроме того, кого только что встретил Антей, был бы напуган до смерти свирепым видом и ужасным голосом великана. Но незнакомец, казалось, был совершенно спокоен. Он небрежно поднял свою дубину и взвесил её в руке.
Он окинул взглядом Антея с головы до ног, не то чтобы поражённый его ростом, но как будто он уже видел множество великанов, и этот был далеко не самым большим из них. На самом деле,
если бы великан был не больше пигмеев (которые стояли, навострив уши, и смотрели и слушали, что происходит),
чужестранец всё равно не испугался бы его.

— Кто ты такой, я тебя спрашиваю? — снова взревел Антей. — Как тебя зовут? Зачем ты пришёл сюда? Говори, бродяга, или я пробью твой череп своей тростью.

«Ты очень невежливый великан, — спокойно ответил незнакомец. — И мне, вероятно, придётся научить тебя вежливости, прежде чем мы расстанемся. Что касается моего имени, то меня зовут Геракл. Я пришёл сюда, потому что это самый удобный путь к саду Гесперид, куда я собираюсь отправиться за тремя золотыми яблоками для царя Эврисфея.»

«Кайтифф, дальше ты не пойдёшь!» — проревел Антей, помрачнев ещё больше.
Он слышал о могучем Геракле и ненавидел его за то, что тот, по слухам, был таким сильным. «И обратно ты не пойдёшь!»

"Как ты помешаешь мне, - спросил Геракл, - идти туда, куда я пожелаю?
"

"Я врежу тебе вот этой сосной", - крикнул Антей,
Нахмурившись так, что превратился в самое уродливое чудовище в Африке. "Я
в пятьдесят раз сильнее тебя; и теперь, когда я топаю ногой по
земле, я в пятьсот раз сильнее! Мне стыдно убивать такого
жалкого карлика, как ты. Я сделаю тебя своим рабом, и ты
станешь рабом моих собратьев, пигмеев. Так что бросай свою
дубину и другое оружие, а что касается этого льва, то
— Сними с меня кожу, я хочу, чтобы из неё сделали пару перчаток.
— Тогда подойди и сними её с моих плеч, — ответил Геракл, поднимая свою дубину.

Тогда великан, оскалившись от ярости, шагнул к незнакомцу,
(с каждым шагом становясь в десять раз сильнее), и нанес ему
чудовищный удар сосной, которую Геракл поймал своей дубиной.
Будучи более искусным, чем Антей, он нанес ему такой удар по
голове, что огромная неуклюжая гора-человек рухнула на землю.  Бедные маленькие пигмеи (которые на самом деле
они и не мечтали, что кто-то в мире может быть хотя бы вполовину так силён, как их брат Антей) были немало встревожены этим. Но не успел великан упасть, как он тут же вскочил с десятикратной силой, и его яростное лицо было ужасно. Он замахнулся ещё раз на Геракла, но, ослеплённый гневом, промахнулся и попал только в бедную невинную Мать-Землю, которая застонала и содрогнулась от удара. Его
сосна так глубоко укоренилась в земле и так прочно в ней застряла, что, прежде чем Антей успел её вытащить, Геракл обрушил на неё свою дубину
Он с силой ударил его по плечу, и великан взревел так, словно из его безмерных легких вырвались все виды невыносимых звуков.
 Этот крик разнесся над горами и долинами и, насколько я знаю, был слышен даже на другом конце африканских пустынь.

Что касается пигмеев, то их столица была разрушена в результате сотрясения и вибрации воздуха.
И хотя шума было достаточно и без их помощи, они все как один издали пронзительный вопль, который издали три миллиона маленьких глоток.
Без сомнения, они думали, что от их крика воздух станет больше.
Рев гиганта по меньшей мере в десять раз сильнее. Тем временем Антей
снова вскочил на ноги и вырвал свою сосну из
земли; и, весь охваченный яростью, и более возмутительно сильный, чем
как всегда, он бросился на Геркулеса и нанес ему еще один удар.

"На этот раз, негодяй, - крикнул он, - тебе от меня не убежать".

Но Геркулес снова отразил удар своей дубиной, и сосна великана разлетелась на тысячу щепок, большинство из которых попали в пигмеев и причинили им больше вреда, чем мне хотелось бы думать. Прежде чем Антей успел убраться с дороги, Геркулес пустил в ход
Он снова замахнулся и нанёс ему ещё один сокрушительный удар, от которого тот перевернулся через голову, но это лишь увеличило его и без того невероятную и невыносимую силу. Что касается его ярости, то невозможно представить, какой огненной печью она теперь стала. Его единственный глаз превратился в круг красного пламени.
Не имея теперь никакого оружия, кроме кулаков, он сжал их (каждый был больше
бочонка для вина), ударил один о другой и заплясал в
безумном танце, размахивая своими огромными руками, как будто
хотел не просто убить Геракла, но и разнести весь мир в
щепки.

«Давай!» — взревел этот грохочущий великан. «Дай мне врезать тебе разок по уху, и у тебя больше никогда не будет головной боли».

Теперь Геракл (хотя он и был достаточно силён, как вы уже знаете, чтобы удерживать небо) начал понимать, что ему никогда не одержать победу, если он будет продолжать сбивать Антея с ног. Ведь если он будет наносить ему такие сильные удары, то в конце концов великан с помощью своей матери Земли станет сильнее самого могучего Геракла. Поэтому, бросив свою дубину, с которой он провёл столько ужасных битв, герой приготовился встретить своего противника с голыми руками.

«Шаг вперёд, — крикнул он. — Раз я сломал твою сосну, давай
посмотрим, кто из нас сильнее в борьбе».

«Ага! тогда я быстро тебя удовлетворю», — крикнул великан, потому что больше всего он гордился своим умением бороться. «Злодей, я швырну тебя туда, откуда ты уже не сможешь подняться».
Так говорил Геракл, идя на Антея, который прыгал и скакал в
пылу своей ярости и с каждым прыжком набирался новых сил, чтобы
выплеснуть свою страсть. Но Геракл, как вы понимаете, был
мудрее.
тупица-Гигант, и придумал способ сразиться с ним, - огромным,
рожденным на земле монстром, которым он был, - и победить его тоже, несмотря на
все, что могла сделать для него его Мать-Земля. Воспользовавшись удобным случаем,
когда безумный Великан бросился на него, Геракл схватил его за талию
обеими руками посередине, поднял высоко в воздух и держал
над головой.

Только представьте себе это, мои дорогие маленькие друзья! Какое же это, должно быть, было зрелище — видеть, как этот чудовищный парень распластался в воздухе лицом вниз, вытянув длинные ноги и извиваясь всем своим огромным телом, словно
Младенец, которого отец держит на вытянутой руке, обращённой к потолку.

 Но самое удивительное было то, что, как только Антей оторвался от земли, он начал терять силу, которую обрёл, прикоснувшись к ней. Геракл очень скоро понял, что его несносный враг слабеет, потому что он стал бороться и пинаться с меньшей силой, а его громогласный рёв превратился в ворчание. Правда заключалась в том, что если великан не касался Матери-Земли хотя бы раз в пять минут, то не только его невероятная сила, но и
сама его жизнь покинет его. Геракл разгадал эту тайну, и нам всем стоит помнить о ней на случай, если нам когда-нибудь придётся сразиться с таким существом, как Антей. Ведь этих земных созданий трудно победить на их территории, но с ними можно справиться, если мы сможем поднять их в более высокое и чистое место. Так и случилось с бедным великаном, которого мне действительно немного жаль, несмотря на его невежливое обращение с незнакомцами, приходившими к нему в гости.

 Когда силы и дыхание гиганта иссякли, Геракл отдал ему свой огромный
Он подбросил тело и швырнул его примерно на милю в сторону, где оно тяжело упало и осталось неподвижным, как песчаный холм. Матери-Земле было уже не помочь великану, и я не удивлюсь, если его массивные кости до сих пор лежат на том же месте и их принимают за останки необычайно крупного слона.

Но, увы мне! Какой вой подняли бедные маленькие пигмеи, когда увидели, что с их огромным братом так ужасно обошлись.
Однако если Геракл и слышал их крики, то не обращал на них внимания, и, возможно,
Он слышал лишь пронзительное, жалобное щебетание маленьких птичек,
которых спугнул с гнёзд грохот битвы между ним и Антеем.
Действительно, он был настолько поглощён мыслями о великане, что ни разу не взглянул на пигмеев и даже не знал, что в мире существует такой забавный народец. И вот, проделав долгий путь и изрядно утомившись в бою, он расстелил на земле львиную шкуру и, откинувшись на неё, крепко заснул.

Как только пигмеи увидели, что Геракл собирается вздремнуть, они закивали друг другу своими маленькими головками и подмигнули маленькими глазками.

И когда по его глубокому ровному дыханию они поняли, что он заснул, они собрались в огромную толпу, растянувшуюся на площади примерно в двадцать семь квадратных футов. Один из их самых красноречивых ораторов (и к тому же доблестный воин, хотя в обращении с любым другим оружием он был не так хорош, как в обращении с языком) взобрался на
поганый гриб и с этой возвышенности обратился к толпе.
Его чувства были примерно следующими; или, во всяком случае,
что-то подобное, вероятно, стало итогом его речи:--

"Высокие пигмеи и могучие маленькие человечки! Вы и все мы видели, что
общественного бедствия было исполнено, и какое оскорбление здесь
предложили величие нашей нации. Вон там лежит Антей, наш
великий друг и брат, убитый на нашей территории злодеем, который застал его врасплох и сражался с ним (если это можно назвать сражением) так, как не снилось ни человеку, ни великану, ни пигмею
о борьбе до этого самого часа. И, вдобавок к уже совершённому над нами злодеянию, этот негодяй уснул так спокойно,
как будто нашего гнева можно не бояться! Вам, соотечественники,
следует задуматься о том, в каком свете мы предстанем перед миром и каков будет вердикт беспристрастной истории, если мы позволим этим накопившимся злодеяниям остаться безнаказанными.

«Антей был нашим братом, рождённым от того же любимого родителя, которому мы обязаны мышцами и сухожилиями, а также отважными сердцами, которые сделали
Он гордился нашими отношениями. Он был нашим верным союзником и пал в бою, сражаясь не только за наши национальные права и привилегии, но и за свои личные. Мы и наши предки жили с ним в дружбе и поддерживали тёплые отношения, как мужчина с мужчиной, на протяжении многих поколений. Ты помнишь, как часто весь наш народ
отдыхал в его огромной тени, как наши малыши играли в прятки в его спутанных волосах и как его могучие шаги
привычно раздавались среди нас и никогда не касались никого
наших пальцев на ногах. И вот лежит этот дорогой брат — этот милый и добродушный друг — этот храбрый и верный союзник — этот добродетельный великан — этот безупречный и превосходный Антей — мёртвый! Мёртвый. Безмолвный! Беспомощный! Просто гора из глины! Прости мои слёзы! Нет, я вижу, что ты плачешь. Если бы мы утопили в них весь мир, разве мир стал бы нас винить?

"Но вернёмся к началу: shall we, mСоотечественники, позволим ли мы этому злому чужеземцу уйти невредимым и торжествовать свою вероломную победу среди далёких народов земли? Не лучше ли нам заставить его оставить свои кости здесь, на нашей земле, рядом с костями нашего убитого брата?
Чтобы один скелет остался вечным памятником нашей скорби, а другой простоял столько же, являя всему человечеству ужасный пример мести пигмеев! Вот в чём вопрос.
Я полностью полагаюсь на ваш достойный ответ
нашего национального характера и призванные скорее приумножить,
чем умалить славу, которую передали нам наши предки и которую мы
сами с гордостью отстояли в войне с журавлями».

Здесь оратора прервал взрыв неудержимого энтузиазма;
каждый пигмей кричал, что национальная честь должна быть
сохранена любой ценой. Он поклонился и, сделав жест, призывающий к тишине, завершил свою речь следующим замечательным образом:

 «Тогда нам остаётся только решить, будем ли мы продолжать
будем ли мы вести войну как единый народ против общего врага, или же какой-нибудь герой, прославленный в былых битвах, будет выбран, чтобы сразиться с убийцей нашего брата Антея в поединке? В последнем случае, хотя я и не исключаю, что среди вас есть более рослые мужчины, я предлагаю себя для выполнения этой завидной обязанности. И, поверьте мне, дорогие соотечественники, жив я или мёртв, честь этой великой страны и слава, завещанная нам нашими героическими предками, не пострадают в моих руках.  Пока я могу держать в руках этот меч, никогда...
от которого я сейчас отбрасываю ножны — никогда, никогда, никогда, даже если
багровая рука, убившая великого Антея, повергнет меня,
как и его, на землю, которую я защищаю ценой своей жизни.
С этими словами доблестный пигмей вытащил своё оружие (которое было ужасно на вид, длиной с лезвие перочинного ножа) и швырнул ножны в толпу. За его речью последовали бурные аплодисменты, поскольку его патриотизм и самоотверженность, несомненно, были оценены по достоинству. Крики и хлопки в ладоши не смолкали бы
Они бы затянулись надолго, если бы их не заглушило глубокое дыхание, которое в просторечии называют храпом, спящего Геркулеса.


В конце концов было решено, что весь народ пигмеев должен взяться за
уничтожение Геркулеса; не потому, что кто-то сомневался,
что один воин сможет сразить его мечом, а потому, что он был
врагом общества, и все хотели разделить славу от его поражения. Возникли споры о том, не требует ли национальная честь, чтобы герольд был послан с трубой.
встать над ухом Геракла и, дунув ему прямо в ухо, вызвать его на бой официальным заявлением. Но два или три почтенных и мудрых пигмея, хорошо разбиравшихся в государственных делах, высказали мнение, что война уже началась и что они по праву могут застать врага врасплох. Более того, если бы Геракл проснулся и встал на ноги, он мог бы причинить им вред, прежде чем его снова удалось бы повалить. Ведь, как заметили эти мудрые советники, дубина незнакомца была действительно очень большой.
и с грохотом ударила, как молния, по черепу Антея. Тогда
пигмеи решили отбросить все глупые придирки и немедленно напасть на своего
противника.

 Соответственно, все воины племени взяли оружие и смело
подошли к Гераклу, который всё ещё крепко спал, не подозревая о том зле,
которое собирались причинить ему пигмеи. Двадцать тысяч лучников шли впереди с натянутыми маленькими луками и стрелами на тетиве.
 Столько же человек получили приказ взобраться на Геракла: одни с лопатами, чтобы выколоть ему глаза, другие с
тюки сена и всякий мусор, которым они намеревались заткнуть ему рот и ноздри, чтобы он задохнулся. Однако последние никак не могли выполнить свою задачу, поскольку дыхание врага вырывалось из его носа в виде неистового урагана и вихря, который сдувал пигмеев, как только они приближались. Поэтому было решено прибегнуть к другому способу ведения войны.


Созвав совет, капитаны приказали своим войскам собирать палки, солому, сухие сорняки и всё, что могло гореть.
найдите и сложите в кучу, насыпав её вокруг головы Геркулеса.
Поскольку в этой задаче было задействовано множество тысяч пигмеев,
они вскоре собрали несколько бушелей горючего материала и насыпали такую высокую кучу, что, взобравшись на её вершину, оказались
почти на одном уровне с лицом спящего. Тем временем лучники
расположились на расстоянии выстрела из лука и получили приказ стрелять в Геркулеса, как только он пошевелится. Когда всё было готово, к куче подожгли факел, и она тут же вспыхнула. Вскоре
Воск был достаточно горячим, чтобы поджарить врага, если бы тот решил лежать неподвижно.
 Карлик, хоть и очень маленький, мог бы поджечь весь мир,
как и великан; так что это был, безусловно, лучший способ
разобраться с врагом, при условии, что они могли бы держать его
на месте, пока разгорался пожар.

 Но как только Геркулес начал поджариваться, он вскочил на ноги, и его волосы вспыхнули красным пламенем.

 «Что всё это значит?» — воскликнул он, протирая глаза и оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть ещё одного великана.

В этот момент двадцать тысяч лучников натянули тетиву, и стрелы со свистом полетели, словно множество крылатых комаров, прямо в лицо Гераклу. Но я сомневаюсь, что больше полудюжины из них пробили кожу, которая, как вы знаете, у героев очень прочная.

"Злодей!" — закричали все пигмеи разом. "Ты убил великана"
Антей, наш великий брат и союзник нашего народа. Мы объявляем тебе кровавую войну и убьем тебя на месте.
 Удивленный пронзительным писком множества маленьких голосов, Геракл,
потушив пожар в своих волосах, он огляделся по сторонам, но ничего не увидел. Однако, присмотревшись к земле, он заметил у своих ног бесчисленное множество пигмеев.
 Он наклонился и, взяв ближайшего из них большим и указательным пальцами, положил его на ладонь левой руки и поднял на достаточную высоту, чтобы рассмотреть. Это оказался тот самый карлик, который
говорил с вершины поганки и предложил себя в качестве
чемпиона, чтобы сразиться с Гераклом в поединке.

«Что за чудо, дружище, — воскликнул Геракл, — кто ты такой?
»
«Я твой враг, — ответил отважный пигмей своим самым громким писком.
«Ты убил огромного Антея, нашего брата по матери, который на протяжении веков был верным союзником нашего прославленного народа. Мы полны решимости предать тебя смерти; что касается меня, то я вызываю тебя на
немедленный бой на равных условиях.
Геракла так позабавили громкие слова и воинственные жесты пигмея, что он
расхохотался и чуть не уронил бедное маленькое существо с ладони.
в экстазе и конвульсиях от своего веселья.

"Ей-богу, — воскликнул он, — я думал, что уже видел сегодня чудеса:
гидр с девятью головами, оленей с золотыми рогами, шестиногих
людей, трёхголовых псов, великанов с печами в желудках и бог знает кого ещё. Но вот, на моей ладони, стоит чудо, которое превосходит их все! Твоё тело, мой маленький друг, размером с палец обычного человека. Скажи, насколько велика твоя душа?
"Столь же велика, как и твоя!" — ответил пигмей.

 Геркулес был тронут бесстрашием маленького человечка и смог
я не могу не признать, что мы с ним — братья, как один герой с другим.

"Мои добрые маленькие люди, — сказал он, низко кланяясь великому народу, — ни за что на свете я бы не причинил умышленного вреда таким храбрым парням, как вы! Ваши сердца кажутся мне такими большими, что, честное слово, я удивляюсь, как ваши маленькие тела могут их вмещать. Я требую мира и в качестве его условия сделаю пять шагов и на шестом покину ваше королевство. До свидания. Я буду тщательно выбирать дорогу, чтобы не наступить на кого-нибудь из вас, не зная, кто это.
Ха, ха, ха! Хо, хо, хо! На этот раз Геракл признал своё поражение.
Некоторые писатели утверждают, что Геракл собрал всех пигмеев
в свою львиную шкуру и перенёс их в Грецию, чтобы дети царя Эврисфея
могли с ними играть. Но это ошибка. Он оставил их,
всех до единого, на их собственной территории, где, насколько я могу судить, их потомки живут и по сей день, строят свои
маленькие домики, возделывают свои маленькие поля, шлёпают своих маленьких детей, ведут свою маленькую войну с журавлями, занимаются своими
Я занимаюсь своим маленьким делом, каким бы оно ни было, и читаю их маленькие истории о древних временах. В этих историях, возможно, записано,
что много веков назад отважные пигмеи отомстили за смерть великана Антея,
отпугнув могучего Геракла.
********