Герои СССР. Афган. Сергей Ахромеев. Глава 7

Глава. 7               Предсмертные записки.


Каверзность жизни обусловлена тем, что в ней слишком много интересного, чтобы мы по – настоящему заинтересовались хоть чем – нибудь.

Гилберт Кит Честертон ( 29 мая 1874, Лондон, Англия, Великобритания — 14 июня 1936 годы, Беконсфилд, Бакингемшир, Англия, Великобритания) — английский писатель, поэт, философ, драматург, журналист, оратор, христианский деятель, иллюстратор, биограф и искусствовед конца XIX — начала XX-х веков.


В 1991 году маршал Ахромеев так оценивал военные потери СССР в Великой Отечественной войне:

«Если считать всех погибших в военных действиях, то есть военнослужащих и партизан, не вернувшихся домой с войны, то будет 8 миллионов 668 тысяч 400 человек…

Из них в 1941 году — 3 миллиона 138 тысяч…».

За день до смерти он написал: «У меня складывается убеждение, что мы уже теряем Отечество, не создав на его месте ничего другого.

Но ведь в этих трех понятиях – государство, народ, вооруженные силы – для меня, как и для миллионов других людей, заключается смысл жизни. Выходит, что он теперь утрачивается.

Нужно же, наконец, по-настоящему задуматься над этим, опомниться и сохранить Родину, пока над ее живым телом идёт противоборство враждующих сил».

22 августа, сидя в своём кремлевском кабинете, Ахромеев написал личное письмо президенту Горбачеву, в котором честно рассказал о причинах своего участия в ГКЧП. Письмо заканчивалось такими словами:

"Мне понятно, что как Маршал Советского Союза, я нарушил Военную присягу и совершил воинское преступление. Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР.

Ничего другого, как нести ответственность за содеянное, мне теперь не остаётся. Маршал Советского Союза Ахромеев".

После его смерти по Москве сразу же поползли слухи, что маршал Ахромеев был убит, и повешение, намекающее на его самоубийство, это лишь хитрое и гнусное прикрытие со стороны тех, кто с ним подло расправился.

Подозрения строились на том, что самоубийство - слишком нетипично для военного человека, тем более такого высокого ранга. У Ахромеева должно было быть табельное оружие, ему дарили пистолеты зарубежные коллеги.

В крайнем случае, на даче имелось охотничье ружье. По армейским понятиям - повешение - наипозорнейший вид смерти для офицера.

Иначе говоря, сам Ахромеев не мог пойти на такой шаг, значит, его повесил кто-то другой.

Но кто это мог быть? Кому нужна была скороспешная смерть бывшего начальника Генштаба?
Подозрение вызывает и то, что следователя Леонида Прошкина на место самоубийства пустили не сразу.

А когда допустили, то понятыми выступали исключительно сотрудники КГБ. Впрочем, у самого следователя сомнений не было: в самоубийстве маршала его убедили письма, которые были написаны рукой Ахромеева.

Вопросы вызывали показания свидетелей, которые как один говорили, что маршал в день своей гибели активно работал, отдавал указания и не был похож на человека, собирающегося свести счёты с жизнью.

Особое внимание привлекают показания двух человек — советника Горбачёва Вадима Загладина и коменданта 1-го корпуса Кремля Михаила Барсукова.

Загладин вспоминал, что был на работе до 15:00. Ахромеева не видел, но кабинет маршала был открыт и к нему заходили люди.

Кто — Загладин не видел. Уходя, советник президента увидел, что дверь в кабинет Ахромеева закрыта, ключа в замке нет.

Он выключил свет в коридоре и ушёл. Барсуков рассказал, что в полночь дежурный офицер Коротеев доложил: с 21:50 свет в кабинете Ахромеева не горит, а в замке виднеется ключ.

Тогда офицеры отправились узнать, в чём дело. Следователь выяснять, кто заходил к маршалу в течение дня и откуда в двери появился ключ, почему-то не стал.

Кстати, в заключении судебно-медицинской экспертизы от 25 марта так и написано:
"Признаков, которые могли бы свидетельствовать об убийстве Ахромеева путём удавления петлей, при исследований трупа не обнаружено".

Не обнаружено было и каких-либо следов насилия на теле покойного.

Продолжение следует …