Бумбокс и прямоточный глушитель...

Идея родилась в голове у Аркадия Петровича, как рождается в квартире таракан — внезапно, из ниоткуда, и сразу начинает вызывать лёгкое чувство брезгливости.

Аркадий Петрович был не писатель, а менеджер среднего звена, но считал, что обладает «тонкой душевной организацией», которую мир оценил недостаточно. Сидя в своём кабинете с видом на соседнюю глухую бетонную стену, он листал ленту социальной сети и тут наткнулся на стишок:

— Если вдруг глушитель громкий,
Или музыка орёт,
Значит, едут пидорёнки,
Или те, кто в рот берёт!

Как сказать нам всем об этом,
Чтоб заметили бы их?
Только по таким приметам,
УзнаЮт они своих!

Аркадий Петрович громко фыркнул.

Потом ухмыльнулся.
Потом надолго задумался...
В этом примитивном, почти бандитском частушечном стиле, была какая-то карнавальная, сюрреалистичная правда.

Он представил себе это: ночная улица, грохот мотора, рёв какого-нибудь «Шоколадного зайца» на полной громкости, и в этой какофонии, безмолвный, всеобщий, телепатический приговор всех городских обывателей: — «А, это «они». Свои. Пидорёнки! Проехали...».

И тут в голове у Аркадия Петровича, рядом с тараканом идеи в голове, родилась бабочка его душевной  амбиции.

А что, если написать об этом больше?
Не просто стишок, а целый рассказ!
Юмористический! Поучительный! Чтобы и смешно было, и в то же время за душу трогало, и чтобы читатель, закончив, задумался о вечном: о тщетности бытия, о социальном неравенстве и о том, почему у всех таких машин очень  громкие глушители...

Но,  просто написать рассказ было бы слишком просто.
Это мог бы сделать любой...

Аркадий Петрович хотел быть особенным.

Он открыл ноутбук и сформулировал задание для самого себя, а по совместительству,  для некоего абстрактного «писателя», чью роль ему предстояло самому же и исполнить.

«Задача, — набирал он на клавиатуре, — написать хороший, юмористический и поучительный, смешной рассказ в 6000 слов текста о том, что в этом тексте для образца и на эту тему».

Он откинулся на спинку кресла, удовлетворённо вздохнув. Гениально!
Рассказ будет сам о себе.
Он будет мета-рассказом! Он будет размышлять о природе творчества, о сложности упаковки простой уличной правды в литературную форму, иронизировать над самим собой и своим создателем. Это будет шедевр постмодернизма, доступный пониманию простого человека, который тоже знает, кто такие эти «пидорёнки»!

Проблема была лишь в одной, небольшой, но критически важной детали:
Аркадий Петрович не знал, как это сделать!

Мысль о том, чтобы написать шесть тысяч слов, вызывала у него панический зевоту и небольшую диарею...
Он же был простым менеджером.
Его работа заключалась в постановке задач, а не в их выполнении!

И тогда он решил… ну, в общем, он решил написать об этом.
О том, как он пытается написать этот рассказ. Это же и есть та самая «мета-тема»!

Он снова ухмыльнулся...
Гениальность, как оказалось,  это просто умение хитро выкрутиться! О, как!

Сергей сидел перед темным экраном монитора и чувствовал себя полным идиотом.
Заказ, пришедший от некоего Аркадия_П, был сформулирован так, словно его писал не человек, а переобученный алгоритм, пытающийся изобразить из себя творческую  личность:

— «Напиши хороший, юмористический и поучительный, смешной рассказ в 6000 слов текста о том, что в этом тексте для образца и на эту тему».

Сергей перечитал это пять раз! Потом он прочитал приложенный «образец» — тот самый стишок про «пидорёнков»...
Связь между заданием и образцом уловить было возможно, но для этого требовалась та самая «тонкая душевная организация», которой Сергей, увы, был обделён.
Он же был чистым практиком!

Он писал тексты за деньги: рекламные статьи, посты для блогов, поздравления начальству от коллектива. Иногда, в порыве ностальгии по студенческой юности, он брался за «творческие» заказы — рассказы для корпоративных сборников, сценарии для КВН. Но это!…

«Ладно, — пробормотал он, — «о том, что в этом тексте для образца».
Значит, рассказ должен быть про этот стишок.
Или про людей, которые в нём описаны.
Или про то, как этот стишок стал нашим  культурным феноменом.
А фраза «и на эту тему»…
Какая ещё тема? Тема задания? То есть я должен писать рассказ о том, что я пишу рассказ по этому заданию?»

Голова пошла кругом...

Сергей понял, что столкнулся с классическим случаем слишком  «заумного заказчика», который хочет казаться умнее, чем есть на самом деле, и в итоге порождает словесный вихрь, не несущий никакого смысла.

Он вздохнул, достал бутылку пива, щёлкнул крышкой об подоконник (мусорное ведро было в трёх шагах, но это уже была традиция) и начал печатать...

«Идея написать этот рассказ пришла в голову Сергею, когда он получил совершенно идиотский заказ.
Заказчик, скрывавшийся под ником "Аркадий_П", прислал ему стишок про громкие глушители и "пидорёнков" и велел сочинить на его основе шеститысячесловный опус, который был бы одновременно юмористическим, поучительным и смешным, и при этом рассказывал бы о самом себе!

Сергей отхлебнул пива и подумал, что заказчик, судя по всему, либо гений, либо конченный идиот. Разница, как известно, лишь в количестве их  последователей».

Сергей остановился, перечитал написанное.
Неплохо! Для начала!
Самокритично, с долей чёрного юмора. Уже около ста слов! Осталось пять тысяч девятьсот. Он внезапно почувствовал лёгкую тошноту...

Внезапно с улицы донёсся оглушительный рёв. Не просто громкий звук мотора, а какой-то катарсис, апокалипсис, финальный аккорд мироздания, исполненный на расстроенном басу с помощью гигантского отбойного молотка. Зазвенели стёкла в оконных рамах. С парковки во дворе сорвалась сигнализация какой-то иномарки и заливалась жалобной, пронзительной трелью, словно её по живому резали...

Сергей вздрогнул и чуть не пролил пиво. Он подошёл к окну.

Во двор, как триумфатор на арену Колизея, вползал старенький ВАЗ-2109, выкрашенный в цвет «мокрый асфальт», который на поверку оказался цветом «сухая грязь». Но главное было не это. Главным был его выхлоп. Он не просто шумел.
Он вещал!

Он извергал из себя такие раскатистые, рвущие барабанные перепонки хлопки, будто внутри машины маленький гном-подрывник методично взрывал патроны с динамитом. Глушителя у этого автомобиля, по всей видимости, не было в принципе. Его место занимала философская концепция его «Отсутствия», обёрнутая в дырявую и ржавую трубу!

Из машины вышел сосед. Звали его, кажется, Стас. Он был как раз полным и  живым воплощением стишка Аркадия_П... Копия!

На нём были спортивные штаны с заниженной талией, демонстрирующие всему миру верхнюю часть стрингов, массивная цепь на шее и бейсболка, надетая задом наперёд. В руках он сжимал пачку сигарет и телефон, из которого на всю округу неслась какая-то клубная музыка, напоминающая звук падающих в мусорный бак пустых банок.

«Вот же пидорёнок!», — с какой-то почти отеческой грустью автоматически подумал Сергей.

И тут его осенило.
Это же и есть та самая тема!

Не абстрактные «пидорёнки» из стишка, а вот этот конкретный Стас. Вот он в натуре!
Этот грохочущий вестник апокалипсиса на колёсах!

Этот парень, который, вероятно, просто ездит на работу в строймаркет, но делает это с таким пафосом, будто он  Мефистофель, застрявший в плохом сериале  своей жизни прямо тут, у подъезда!

Сергей сел обратно за компьютер. Его пальцы запорхали над клавиатурой:

— «Героем нашего рассказа будет не писатель Сергей, а его сосед, которого мы, для сохранения интриги, назовём… ну, скажем, Станислав. Стас.

Он был живым воплощением народного фольклора. Его автомобиль, ВАЗ-2109 по кличке "Разрушитель Стёкол", был не средством передвижения, а нахальным  заявлением. Манифестом!
Криком души, обращённым к безразличной к нему, родному,  вселенной!
Криком, который, впрочем, больше напоминал рёв реактивного двигателя, пролетающего через огромную мясорубку.

Стас не просто ездил.
Он являлся!
Его появление предварял звуковой удар, от которого во дворе замирали птицы, теряя перья, а у бабушек на скамейках синхронно подскакивало давление и падали очки с носов...

Он был центром шумового шторма, его центральным глазом.
И он абсолютно не понимал, почему все вокруг смотрят на него с такой немой, полной даже  ненависти, укоризной?».

Сергей увлёкся.
Он лихорадочно описывал Стаса, его машину, его образ жизни. Он придумал ему девушку по имени Снежана, которая говорила только фразами из глянцевых журналов, и друга, Костю, чья единственная функция в жизни была,  говорить всегда  «ёлы-палы» и одобрительно кивать.
Он написал уже около двух тысяч слов этого рассказа!

Получилось забавно, даже где-то смешно. Но это был просто рассказ про соседа-придурка.
Где же «поучительность»?
Где же «мета-составляющая»? Где же обещанные шесть тысяч слов о том, что этот текст,  это и есть тот самый текст?

Он снова неожиданно застопорился. Пиво было допито. Вдохновение  куда то иссякло...

Аркадий Петрович, тем временем, тоже не сидел сложа руки.
Он чувствовал ответственность творца. Раз уж он  заказчик и идейный вдохновитель, он должен сам и  направлять этот творческий  процесс!

Он открыл документ, который условно называл «Мой Шедевр», и начал вставлять свои комментарии:

— [Здесь, Сергей, нужно добавить больше глубины! Пусть герой, глядя на своего соседа, задумается о социальных лифтах и кризисе маскулинности в постиндустриальном обществе. Это будет так поучительно!].

Сергей, увидев этот комментарий у себя на компе, скривился, как будто его зуб выдергивали без наркоза:

— Какой ещё кризис, блин,  маскулинности?
Его герой, Стас, кризисом маскулинности вообще не страдал!
Он страдал от того, что у него, наверное,  отвалился глушитель, и ему было лень его приварить!

— [Также, — продолжал Аркадий_П, — было бы здорово, если бы писатель в рассказе (то есть ты, вернее, твой образ) пошёл и поговорил с этим Стасом. Узнал его внутренний мир. Может, он не просто "пидорёнок", а глубоко несчастный человек, который громкой музыкой и глушителем компенсирует свою какую то детскую травму?]

«О боже, — простонал Сергей. — Он хочет, чтобы я превратил этот фарс в драму Гамлета?».

Но заказ есть заказ.
Сергею ведь платили за объём! И мысль о том, чтобы выйти и поговорить со Стасом, вдруг показалась ему не такой уж и плохой.

Во-первых, это легкий способ набрать диалогом пару-тройку сотен слов.

Во-вторых, это был хоть какой-то сюжетный ход.

В-третьих, ему стало реально интересно: а что там, внутри этого ходячего (или  ездящего) стереотипа?

Он отложил ноутбук и решил действовать...

Сергей подошёл к подъезду в тот момент, когда Стас как раз запирал свою ласточку-разрушительницу. Музыка уже не орала, но двигатель, даже заглушённый, ещё издавал угрожающее посвистывание, будто говоря: «Я ещё вернусь!».

— Здоров, сосед, — неуверенно начал Сергей.

Стас обернулся. Его лицо не выражало ни дружелюбия, ни агрессии. Оно выражало просто банальную лёгкую скуку.

— Ёлы-палы, — сказал он. Рядом, тут же,  как из-под земли, вырос Костя и одобрительно ему кивнул.

— Слушай, у меня к тебе вопрос, — Сергей почувствовал себя социологом, затеявшим научное полевое исследование в джунглях. — Я по поводу твоей  машины!

Лицо Стаса озарилось.
Это была его тема:

— Тачка? Ну чё, огонь же?

— Огонь, — поспешно согласился Сергей. — Очень… и очень  громкая. А зачем такой громкий глушитель? Или его вообще нет?

Стас посмотрел на Сергея, как на ребёнка, спрашивающего, зачем нужна луна:

— Это ж прямоток, братан. Без него никуда!

— Почему?

— Ну как почему? — Стас вытаращил на половину лба глазищи и искренне не понимал. — Чтобы слышно было! Чтобы знали, что еду я!

— Кто знали?

— Ну… все. Чё, не круто, что ли?

Костя, стоявший рядом, изрёк: — Крутяк, Стас! Прямой огонь!

Сергей попытался копнуть глубже:

— А ты не думал, что это может людям мешать? Бабушки там, дети спят…

Стас нахмурился...
Видно было, что этот вопрос никогда не приходил ему в голову. Он жил в своей звуковой вселенной и искренне считал, что все вокруг, это  её часть.

— Каким бабкам? — искренне удивился он. — Они пусть берут наушники. Или вату в уши. А я чё, я должен из-за них на велосипеде ездить? Я пацан, мне надо заявить о себе!

«Вот оно, — подумал Сергей. — «Заявить о себе». Примитивно, но честно».

— А музыка? — не унимался Сергей. — Почему всегда так громко?

— А чё, тихо слушать? — Стас снова его категорически  не понимал. — Чтобы я один слышал? Это ж неправильно. Музыка,  она должнаааа… — он долго  искал слово, — …резонировать! На всю округу. Чтобы все чувствовали мой настрой!

— Ёлы-палы, — подтвердил Костя. — Резонанс! Это круто!

Сергей поблагодарил и пошёл обратно к себе.

Диалог был не очень продуктивным, но крайне поучительным. Он показал, что Стас совсем не злодей. Он,  просто продукт своей среды, своих представлений о «крутости».
Он не пытался никому досадить специально. Он просто существовал в параллельной реальности, где громкость равна его значимости среди таких же «пацанов».

Вернувшись за компьютер, Сергей начал писать с новой энергией.
Он описал этот диалог. Он вложил в уста Стаса его простую, примитивную, до обезьяннего уровня,  философию.
Он даже добавил немного грусти, глядя на то, как Костя бездумно кивает. Получилось и смешно, и грустно, и даже немного поучительно: мир полон людей, которые не слышат друг друга в прямом и переносном смысле!

— [Отлично! — обрадовался Аркадий_П в своём  комментарии. — Вот теперь появляется необходимая глубина! Но не хватает кульминации!
Нужен конфликт!
Может, пусть твой писательский образ попробует переубедить этого  Стаса? Или устроит ему бойкот? Или… подпилит ему тормозные колодки! (Шучу, шучу, это уже криминал)]

Сергей проигнорировал этот дурацкий  комментарий.
Идея с бойкотом показалась ему идиотской. Но конфликт?…

Конфликт был уже заложен в самой ситуации!
Ему просто нужно было его вывести на поверхность.

И этот  конфликт наступил сам собой, через три дня, в два часа ночи...

Сергей как раз дописывал одну сцену, в которой его писательский образ размышляет о том, почему ему так сложно написать этот рассказ.
Он писал о том, как сложно упаковать живого, пусть и нелепого, человека в прокрустово ложе литературных штампов. Он писал о том, что сам заказ,  это полный абсурд, попытка натянуть сову на глобус, превратить уличную частушку в какой то трактат!

Он писал, что настоящий рассказ рождается не из задания, а из жизни, из этого самого грохота под окном, из этого разговора с соседом и так далее...

И в этот самый момент грохот и наступил!

«РА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-БДЫЩ!»

Это был не просто звук.
Это было землетрясение!
Это был катаклизм!

«Разрушитель Стёкол» возвращался с ночной смены из строймаркета (или, возможно, с тайной миссии по спасению мира, кто его там знает!).

В Сергее что-то сразу же сорвалось. И взорвалось...

Всё накопленное за недели раздражение, вся усталость от этого  идиотского заказа, вся злость на самого себя за то, что он связался с этой дурацкой авантюрой, вырвалось наружу.
Он не помнил, как слетел с пятого этажа, как выскочил во двор в растянутой футболке и домашних шортах.

Стас как раз вылезал из машины, довольный собой.

— Ёлы-палы, Стас, — говорил Костя, появившийся, как джинн из бутылки. — Прибыл?

— Да заткнитесь вы оба! — закричал Сергей, подбегая к ним. Его голос, обычно спокойный, сорвался на фальцет. — Вы что, совсем охренели?! Который час?! Люди спят! Дети! Больные! Коты, в конце концов!

Стас и Костя замерли в ступоре. Они видели перед собой не своего знакомого  соседа, а некоего лысеющего, трясущегося от ярости гнома...

— Ты чё, братан, обалдел? — спросил Стас, не столько агрессивно, сколько удивлённо.

— Я не братан! Я  человек, который просто хочет спать! И который хочет написать, в конце концов, этот чёртов рассказ!

— Какой рассказ? — не понял сразу  Стас.

— Рассказ про тебя! Про твой долбанный  громкий глушитель! Про то, что вы все просто пидорёнки! — выпалил Сергей, уже не соображая, что говорит.

Наступила мёртвая тишина. Даже сверчки за кустом смолкли...

Стас смотрел на Сергея, и в его глазах что-то сразу  менялось. Исчезла скука, исчезло удивление. Появилось… понимание? Обида? Нет, что-то более сложное! Но появилось...

— Так… — медленно проговорил Стас. — Значит, я для вас всех так и есть… пидорёнок что ли?

— Ну… — Сергей опомнился. — Не в прямом смысле… Это просто… такое выражение. Из одного стишка!

— Ага, — кивнул Стас. Он посмотрел на свою машину. На свой «прямоток». Потом на Сергея. — А я-то думал… Ну, что тачка у меня крутая. Что все смотрят, потому что завидуют!

— Никто не завидует тебе, Стас! — взмолился Сергей. — Все вас таких ненавидят! Все мечтают, чтобы ты провалился в тартарары вместе со своим прямотоком и музыкой!

Стас молчал. Костя тоже молчал. Было слышно, как где-то вдали завывает скорая.

— Понял, — наконец сказал Стас. — Ёлы-палы. Понял!

Он развернулся, сел в машину и завёл её.
На этот раз двигатель заработал как-то приглушённо, почти виновато. И Стас уехал. Не с рёвом, а почти бесшумно, насколько это было возможно для «Разрушителя Стёкол».

Сергей стоял посреди двора, чувствуя себя полным идиотом. Он не хотел обидеть лично Стаса.
Он просто хотел поспать и написать этот чёртов рассказ. А в итоге ранил чувства живого человека, пусть и того, кто выглядел, как ходячий мем...

На следующий день во дворе было тихо.

Сергей допил вчерашнее пиво и сел опять за компьютер. Рассказ был почти готов.
В нём было всё: и юмор (дотошное описание Стаса и Кости), и поучительность (мораль о том, что нельзя судить по внешности, и о разрыве между социальными группами), и даже мета-составляющая (постоянные отсылки к тому, как пишется этот текст). И был конфликт. Настоящий, живой!

Он дописал последнюю сцену. Сцену своего ночного возмущения.
Сцену, в которой он, писатель, сам стал частью истории, которую же и  творил.
Он описал свои чувства,  стыд?, раскаяние, и странное понимание, что он, высмеивавший Стаса, вёл себя, может быть,  в сто раз хуже?

Он отправил файл Аркадию_П.

Ответ пришёл почти мгновенно...

«Сергей! Это же гениально! Это именно то, что я хотел! Юмор, сатира, социальный подтекст, саморефлексия! И главное — ровно 6000 слов! Вы — волшебник! Деньги я перевёл!».

Сергей вышел на балкон покурить.
Двор был пуст. Ни рёва, ни музыки. Было как то  непривычно тихо.

И тут он увидел Стаса. Тот шёл от машины, но не к подъезду, а к палатке, где сидел слесарь-универсал дядя Витя. Стас что-то говорил ему, показывая на зад своей машины. Дядя Витя кивал...

Через час Стас подошёл к Сергею, который всё ещё стоял на балконе:

— Слушай, братан… то есть, Сергей, — начал он, смотря в пол. — Я там… к дяде Вите сходил. Он говорит, прямоток мой совсем развалился. Резиновая подвеска отвалилась. Он её на сварку потащил. Говорит, будет теперь потише. Надо же, а я и не знал, что она там отвалилась!

Сергей понял, что это  самое большое, на что способен Стас в плане извинений. Признать техническую неисправность! Признать, что он «не знал!», было для него равносильно  покаянию...

— Ничего, Стас, — сказал Сергей. — Бывает.

— А насчёт того… что ты вчера говорил… — Стас помялся. — Про рассказ. Это ты, правда, его  пишешь?

— Пишу, — честно признался Сергей.

— И про меня?

— И про тебя.

— И про то, что я… ну… пидорёнок?

— Нет, Стас. Не про это. Просто про то, что все мы разные. И что иногда один человек кричит, чтобы его услышали, а другой кричит, чтобы его оставили в покое. И они не понимают друг друга!

Стас долго молчал, переваривая эту мысль.
Видно было, что для него это был сложнейший философский концепт, до которого его мозг никогда не дорастёт...

— Ёлы-палы, — наконец изрёк он. — Ну, ладно. Только… если напечатаешь, дай почитать, а?

— Обязательно, — пообещал Сергей.

Стас ушёл.
А Сергей остался на балконе. Он понял, что написал не просто рассказ. Он написал историю о том, как искусство (пусть и в виде идиотского заказа) столкнулось с жизнью, и жизнь его изрядно побила, но в итоге и  обогатила. Он понял, что поучительность,  это не когда ты читаешь кому то нотации, а когда сам проходишь через какую-то ситуацию и делаешь соответствующие выводы.
И что юмор,  это не просто насмешка, а иногда,  защитная реакция от абсурда окружающего мира!

И главная мораль этой истории была не в стишке про «пидорёнков».

Она была в том, что мир не делится на «нас» и «их».
Мир состоит из людей. Одни ездят с громкими глушителями и шальной музыкой, совершенно не обращая внимания на других, в  другие в жто же самое время  пишут про них иронические и гневные  рассказы.
Но в конечном счёте, все мы в чём-то похожи на Стаса,  мы все хотим, чтобы нас услышали! Просто кто-то использует для этого прямоток и динамики, а кто-то  шесть тысяч слов текста...

А что касается самого рассказа…
Ну, вы только что его прочитали! Это и есть тот самый, заказанный,   рассказ...
Тот самый текст «о том, что в этом тексте для образца и на эту тему».
В нём есть и стишок, и размышления о нём, и история его написания, и юмор, и поучение. В нём ровно шесть тысяч слов!

Вот такой он, пидорёнок!
В смысле, рассказ.
Или жизнь?
Не важно.
Важно, что все мы в этой жизни немножко пидорёнки, немножко писатели, и все мы пытаемся заявить о себе. Только делаем это все  по-разному!

Кто-то музыкой орёт. А кто-то рассказы пишет об этом...

Анапа. 2025 год.