Ещё раз о Льве Толстом

Человек-эпоха

Что можно написать нового о Льве Толстом? Задача сверхсложная. Как подступиться к личности человека, которого многие известные современники именовали не иначе как «великий писатель земли русской», «великий старец», «человечище», «Юпитер», «яснополянский апостол», «славянский Руссо»? Разве что высказать своё личное мнение.
Известно, что граф Лев Николаевич Толстой оказал огромное влияние на умы людей своего времени. Его литературный дар восхищал миллионы читателей, а его религиозно-философское учение распространилось по всему миру. Недаром современник писателя – издатель газеты «Новое время» Алексей Суворин записал в своём дневнике: «Два царя у нас: Николай Второй и Лев Толстой. Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, тогда как Толстой несомненно колеблет трон Николая и его династии». И это во многом соответствовало истине. Один из царских генералов заметил: «Слава Льва Толстого так велика, что ни одна тюрьма в России не вместит её». И значимость писателя в этих оценках не преувеличена.
Когда, например, газеты сообщили москвичам, что 19 сентября 1909 года Лев Толстой уезжает из Москвы в Ясную Поляну, перед зданием Курского вокзала собралась огромная толпа. Появление графа Толстого встретили восторженными возгласами, Люди кричали «ура», поклонники писателя попытались отпрячь лошадей, желая самим впрячься в экипаж. Чтобы писатель с женой и помощниками смогли пройти, студенты организовали живую цепь, однако это не помогло. Толпа её смяла, отбросила контролёров, началась давка. Сброшенные с перрона люди бежали по путям, некоторые стали карабкаться на фонарные столбы, чтобы оттуда наблюдать за отъездом из столицы писателя.
Оказавшись в вагоне, Лев Николаевич подошёл к окну. В толпе закричали, затем стихли. Толстой поклонился.
– Спасибо. Не ожидал… Я счастлив… Тронут…
Великий старец, сторонившийся славы и боявшийся собственного обожествления, заплакал. В толпе заголосили, запричитали: «Живите сто лет, Лев Николаевич! Работайте для нас! Ура!»
Но, в противовес общественному мнению, находились отдельные люди, которые всячески старались принизить авторитет Толстого. Одни из-за зависти, другие, особенно представители царского двора, от умаления собственной значимости. Так, на просьбу родственников Льва Николаевича приобрести Ясную Поляну в государственную собственность, чтобы организовать там музей писателя, император Николай Второй ответил: «Нахожу покупку имения гр. Толстого правительством недопустимою. Совету министров обсудить только вопрос о размере могущей быть назначенной вдове пенсии». Да и как он мог ответить по-другому, если великий писатель до конца жизни оставался поднадзорным лицом – полиция вела за ним тайное наблюдение.
Подобное отношение к великому писателю было со стороны не только его недоброжелателей и врагов, но и некоторых «друзей». Крупный российский учёный-правовед, профессор государственного права Московского университета Борис Николаевич Чичерин так вспоминал о Толстом: «Я ввёл в кружок Станкевича другого моего сверстника, с которым я в это время очень подружился, – Льва Толстого. Но он скоро отстал: серьёзные умственные интересы были вовсе не его сферою». Тот же Чичерин писал: «Как он (Толстой) прежде мудрецом считал Фета, так он величайшим мыслителем признал князя Урусова. Этот князь Урусов был севастопольский герой и известный шахматный игрок, но отличался крайним скудоумием.
…Как-то раз Сергей Рачинский (учёный, биолог), в виде курьёза, принёс нам изданную им (Урусовым) брошюрку. Это была такая невероятная галиматья, что все присутствующие хохотали до упаду. Оказалось, что именно из этой брошюрки Толстой почерпнул все те исторические теории, которые он внёс в свой роман «Война и мир»: эти теории как раз отвечали той задаче, которую поставил себе Толстой и которая состояла в том, чтобы развенчать всех великих людей и всё приписать действию маленьких невидимых единиц, руководимых тёмными инстинктами». Что интересно, подобные негативные оценки исходили иногда от лиц из ближайшего окружения писателя. На это известный литературовед Борис Эйхенбаум справедливо заметил: «Весь тон этого места воспоминаний, конечно, пристрастен и продиктован раздражением бывшего друга; утверждение Чичерина, что все теории Толстого почерпнуты из брошюры Урусова, конечно, неверно».
Князь Сергей Семёнович Урусов являлся неординарной личностью. Он хоть и был известным оригиналом и большим чудаком, тем не менее считался признанным математиком и шахматистом. К тому же во время Крымской кампании был награждён Георгием и золотым оружием с надписью: «За храбрость». Лев Николаевич дружил с этим человеком, вёл с ним длительную переписку и разделял его мысли по поводу умозаключений официальных учёных-историков и методов их доказательств. Работая над романом «Война и мир», писатель обращался за советами не только к Урусову, он учитывал и мнения Погодина, Юрьева, Самарина – тех, кого считал своими единомышленниками. Но именно Урусов посоветовал Толстому усилить роман «философской подкладкой».
Если уж хорошие знакомые, такие как Чичерин, ревностно и пристрастно относились к великому писателю, то что уж говорить о всяческих заурядных личностях, которые раскапывали в биографиях известных людей факты, выставлявшие их в неприглядном свете, тем самым как бы уравнивая их с собой – вот, мол, великие, а ничем не лучше нас! Существовала и, к сожалению, до сих пор существует особая категория злопыхателей, оскорбляющих и порочащих других людей анонимно. Эти «доброжелатели» награждали великого писателя эпитетами: «жалкий литературный хам», «безумный старец», «любимый друг Вельзевула», «английский прихвостень», «жидовский наймит», «старый чёрт». Некоторые граждане с неустойчивой психикой, подогреваемые государственной пропагандой, писали Толстому угрозы, присылали верёвки с недвусмысленными намёками.
Конечно, Лев Николаевич был живым человеком, с присущими, как и любому из нас, слабостями и чудачествами, и неудивительно, что к нему относились по-разному. Особые отношения, зачастую весьма трудные и запутанные, сложились у него и со своими близкими: женой и детьми.
То, что его воспринимают весьма неоднозначно, Лев Николаевич хорошо знал и относился к этому философски. Так в 1909 году он получил письмо от своего корреспондента и адресата, публициста и философа Е.И. Лозинского, в котором тот писал: «Подумайте, Лев Николаевич, ведь чем-нибудь угодили же вы всему этому образованному, всему хищническому обществу, если оно на самом закате вашей жизни удостаивает вас такими, никогда еще не виданными почестями».
Л. Н. Толстой на это заметил: «От Лозинского получил длинное письмо. Он даровитый. Пишет, что привык читать только несогласные критические статьи о себе. Пишет, что интеллигенция мной восхищается. Это дурной признак. Каково мое положение: правительство меня не одобряет, революционеры не одобряют, либералы не одобряют. Надежда одна была на него – и он не одобряет меня».
Я также могу выразить о Толстом лишь частное мнение, не претендуя на истину в последней инстанции. Тем более что своё место как в мировой истории, так и в истории нашего Отечества Лев Николаевич уже навечно закрепил. Он является признанным во всем мире великим писателем и мыслителем, и оспаривать это бессмысленно!

«Тяжело стало жить…»

После кончины Льва Николаевича прошло чуть более ста лет. Сравнивая отношение общества к писателям в те времена, когда жил Лев Толстой, и в наши дни, поражаешься деградации современников. Авторитет у писателей прошлого был такой, какой нам и вообразить невозможно… Власть, в отличие от передового общества, позволяла себе относиться к лидерам литературного цеха высокомерно, давая понять, что не царское это дело уделять им много внимания. Похороны Льва Николаевича Толстого явились яркой иллюстрацией противоположного мнения. Большая часть простых людей восприняла кончину Толстого как личную трагедию. Во многих городах власти запретили демонстрацию кинохроники похорон писателя, ведь отлучённого от церкви Толстого хоронили как национального героя: когда гроб с телом Льва Николаевича вынесли из дома, все попадали на колени.
На венках можно было прочитать: «Апостолу правды и труда – от московских ремесленников», «Человек человеку брат – от тульских евреев», «Великому писателю земли русской Толстому – от родного города» (от тульского городского управления). За гробом несли венки с надписями: «Незабвенному заступнику и советнику в наших нуждах, великому учителю Л. Н. Толстому», «Уважаемому нашему благодетелю от крестьян Ясной Поляны», а остальные венки везли аж на четырёх телегах. Крестьяне шли с самодельным плакатом, где от руки было написано: «Лев Николаевич! Память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны».
В Тулу и Ясную Поляну приехали около десяти тысяч человек. Из них около двух тысяч – учащиеся высших учебных заведений. Всего же проститься с писателем приехали двадцать тысяч человек. Специальными экстренными поездами из Москвы прибывали различные депутации. Были организовано движение добавочных поездов. Тульские гостиницы были переполнены людьми.
Газета «Тульская молва» была полностью посвящена уходу из жизни Льва Николаевича Толстого. Её заголовки говорили сами за себя: «Национальное горе», «Лев бессмертный», «Да, гений». Тулу и Ясную Поляну наводнили журналисты множества изданий и кинематографисты. Было такое ощущение, что прощались не только с Толстым, но и с эпохой в целом. В одном из кинотеатров застрелился молодой человек. В его предсмертной записке было указано: «Тяжело стало жить после кончины Л. Н. Толстого».
С уходом великого писателя и философа многие люди будто лишились камертона, который так необходим для правильного и чистого «звучания» в жизни. Общество всегда с горечью воспринимало уход крупных представителей литературной когорты, осознавая, что их творчество во все времена помогало людям разобраться во многих сложных жизненных перипетиях, позволяло лучше понять окружающий мир и себя.
Подобные мысли высказал и Александр Блок, который в статье «Солнце над Россией», посвящённой восьмидесятилетию Толстого, писал: «Часто приходит в голову: всё ничего – всё ещё просто и не страшно сравнительно, пока жив Лев Николаевич Толстой. Ведь гений одним бытием своим как бы указывает, что есть какие-то твердыни, гранитные устои: точно на плечах своих держит и радостью своею питает свою страну и свой народ… Пока Толстой жив, идёт по борозде за плугом, за своей белой лошадкой, ещё росисто утро, свежо, нестрашно, упыри дремлют, и слава Богу. Толстой идёт – ведь это солнце идёт. А если закатится солнце, умрёт Толстой, уйдёт последний Гений, что тогда?»
Ушёл Толстой – закатилось солнце, и наступили мрачные сумерки революций, страну окутала ночь репрессий. Появилось множество самодеятельных философов средней руки, утверждающих, будто знают, что нужно народу и как следует управлять страной… Толстой предчувствовал бурю и своими проповедями и статьями старался смягчить или даже предотвратить её наступление.
Конечно, не все мысли и поступки писателя были идеальными. Порой они вызывали резкое неприятие и недопонимание даже в его семье. Это и отношение к личной и государственной собственности, и отношение к господствующему классу, включая самого царя, и отношение к войне, патриотизму, религии, совести, образованию, воспитанию и многим важнейшим аспектам тогдашней и сегодняшней жизни. Но в первую очередь Толстого волновали глобальные вопросы Бытия: какова цель и в чём смысл человеческой жизни; что есть добро и зло.
Писатель ненавидел все проявления рабства. Идеализируя крестьянство и всех простых людей, Толстой сравнивал их с благодатной почвой для духовного посева и с большой насторожённостью относился к бурно развивающемуся прогрессу и достижениям цивилизации. Его волновало, что технические новшества могут увести простого человека от матери-природы, от Бога, подменить понятия духовности, морали, ответственности, личной свободы. И это не было, как некоторым кажется, ворчание престарелого человека, не принимающего и не понимающего достижений цивилизации.

Толстой верил в людей

Прошли годы, но опасения писателя не потеряли своей актуальности. Искусственный интеллект, компьютеризация, роботостроение активно влияют на людей, и не всегда лучшим образом. Отдаление от Бога, матери-природы, собственного «я» продолжается. Человек усиленно стремится к овладению техническими средствами, забывая, что это далеко не главная цель его существования.
В своё время Толстой серьёзно относился к воспитанию детей: создавал собственные учебники и азбуку, школу для крестьянских детей. В его программу обучения входило двенадцать предметов, были отменены телесные наказания, необязательной была и строгая субординация в отношениях между преподавателем и учеником. Писатель прививал детям трудовые навыки: на пришкольном участке они выращивали лён, горох, различные овощи. Лев Николаевич так увлечённо занимался с ребятами, что нередко забывал о собственном завтраке, но видел, что ребята устали, объявлял о конце уроков. Из него вышел бы прекрасный учитель. К сожалению (и такое случается), его собственные дети не очень-то прислушивались к советам и доводам отца, которому верили тысячи людей не только в России, но и во всём мире. Потребительский подход к жизни членов семьи ужасно огорчал Льва Николаевича, порой доводя до отчаяния.
Всем известно о моральных терзаниях Толстого, когда кто-то (включая его самого) владеет непомерными богатствами, а кто-то при этом не имеет даже самого элементарного. И жене, и детям, а также большинству представителей его класса было трудно понять, как можно отдать чужим то, что принадлежит тебе. Для этого им необходимо было так же переродиться, как сделал это сам писатель. Толстой в «Исповеди» написал об этом так: «Со мной случился переворот, который давно готовился во мне и задатки которого давно были во мне. Со мной случилось то, что жизнь нашего круга – богатых, учёных – не только опротивела мне, потеряла всякий смысл… Действия же трудящегося народа, творящего жизнь, представилась мне единственным настоящим делом».
Когда Лев Николаевич Толстой увлёкся писательством, то, подобно многим начинающим литераторам, мечтал о славе – хотел стать гением мировой литературы. Писатель сам отмечал, что в молодости был страшно тщеславен. Однако позже, когда духовно переосмыслил свой земной путь, он даже свои лучшие литературные произведения оценивал как «дребедень». Хотя о романе «Воскресенье» сказал: «Я доволен этим романом, так как высказал в нём то, что занимало меня давно».
Богатство, власть, слава, по мнению Толстого, не заслуживают того, чтобы тратить на это жизнь. Есть более серьёзное и значимое предназначение человека – делать добро и любить ближнего, как самого себя.
Многие современники Льва Толстого не могли понять и принять идеи писателя. Они посчитали, что Толстой сошёл с ума. То, что он духовно одинок, писатель прекрасно осознавал и ещё в 1862 году записал в дневнике: «Нет у меня друзей, нет! Я один. Были друзья, когда я служил мамону, и нет, когда служу правде».
Казалось бы, он обогнал своё время, но потомки-то сделают правильные выводы и станут жить по-другому – более справедливо и безупречно. Однако поступки их говорят об обратном. Человечество усовершенствовало средства передвижения, радио, кинематограф, изобрело телевидение, космические спутники и ракеты, но одновременно создало вооружение небывалой силы. Кучка людей беззастенчиво решает судьбы народов, сосредоточив в своих руках колоссальные средства. Главным божеством, как в древности, стало поклонение золотому тельцу. Мораль, духовность, милосердие и взаимопомощь отошли на второй план, стали немодными. Толстой неоднократно указывал, что чрезмерное богатство разъединяет людей, порождает зависть и ненависть.
Лев Николаевич категорически отрицал насилие и войны, безжалостно вскрывал всю пагубность этих явлений. Можно долго полемизировать о справедливости тех или иных вопросов, которые поднимал в своих произведениях, и особенно в своих философских размышлениях, великий писатель. Казалось бы, его творчество сегодня должно быть так же востребовано, как и при его жизни. Однако большинство наших современников не удосуживается озаботить себя сложными, но крайне важными вопросами, которые разбирал писатель.
Пошлые клипы, наводнившие Интернет, собирают миллионы просмотров! Люди с упоением слушают песни с довольно примитивной музыкой и словами. Культура и искусство упростились, мельчают с каждым днём. Дешёвые подделки новоявленных «музыкантов», «художников», «писателей» заполоняют не только рынок, но и отравляют людские души. Становится обидно за Льва Николаевича, который мучительно искал формулу всеобщего счастья и разрабатывал правила всеобщего поведения, необходимого для справедливой жизни. Толстовство кануло в Лету. И чем больше будет распространяться сорная трава бездуховности, тем тяжелее её будет выкорчёвывать.
Своим творчеством на протяжении всей жизни Лев Николаевич Толстой пытался донести до людей простую истину, которой старался следовать и сам: «Избегай всего, что разъединяет людей, и делай всё то, что соединяет их». «…Я твёрдо уверен, что люди поймут это и начнут разрабатывать единую истинную и нужную науку, которая теперь в загоне, – науку о том, как жить» (10 октября 1906, Ясная Поляна). Именно поэтому необходимо вновь и вновь обращаться к творчеству и советам Льва Николаевича и других великих русских писателей и поэтов, чтобы противостоять соблазнам мира сего. Вольно или невольно, но каждому из нас придётся отвечать на многие крайне неудобные серьёзные и жизненно важные вопросы, поставленные великим старцем.