Любовь Христова

     В девятины нашего папы, незадолго до Пасхи, очередной вихрь событий умчал меня далеко от предыдущего места служения – на приход, где тебя носят на руках не  словесно-фигурально, словом, где хорошо. Приход этот стоит отдельного живописания. Нынче же я о другом.

     Да-да, вот об этом вихре.

     «Что это было?»

     Принятие основных «судьбоносных» решений зависело от меня. Не только, конечно. Но снова, как и в 2016-м при внезапном переселеньи в богоспасаемые Электроугли, будто действовала некая неумолимая сила, сводящая личные усилья разных людей к одной ей, силе, ведомой цели.

     И всё же – что это было?

     Исчезнуть с далекого софринского клироса когда-то пришлось бы. Хоть и там был ряд, так сказать, преференций. Вопрос времени, не больше того. А оно, время, могло и растянуться.

     Вот и растянулось, но ровно не дальше означенного смертного рубежа.

     Девятины.

     Стремительность произошедшего настойчиво толкала к мысли, что здесь неким образом замешан новопреставленный родитель.

     Но каким?

     Всё никак не хотело укладываться ни в одну из схем.

     Очевидно было одно – уж больно узнаваемый папин «фирменный» стиль. При жизни папа старался из того, что доступно, устраивать нам (маме, мне, брату) всё самое-самое, суперское, и делал это решительно, не заморачиваясь рефлексиями, как мы это воспримем.

     Не слишком доверяя собственным туманным интуициям, я делился ими с самыми близкими из друзей. Отвечали мне как сыну покойного осторожно. И лишь один, весьма уже пожилой и строго церковный, уверенно написал:

     «Это – любовь Христова».

     Ни больше ни меньше.

     Но...

     Не нам измерять градус веры ближних, но батя и не молился-то никогда при нас. Над маминым рвением к долгим «правилам» даже и подтрунивал. А теперь, «оттуда», он замолвил перед кем надо словечко – и сразу вихрь событий?

     И верилось – и всё же не до конца. А посему пристал к знакомому священнику, хорошему: скажи, мол, батюшка, могут ли маловерующие покойники молиться за своих сродников? Вряд ли? А вот если такое совершилось...

     Батюшку было не смутить трудными вопросами. Бог, сказал он, может всё. А люди (даже, даже святые!) – очень мало что и только с Его «согласия». И как именно в моем случае сработал механизм сверхъестественной помощи – мы, скорей всего, так и не узнаем.

     С отцом Григорием пришлось молчаливо согласиться.

     А спустя месяц наступило сегодня. Двадцать восьмое октября. День памяти святителя Афанасия. Утром я оторвал вчерашний листок календаря и на свежем, нынешнем, получил от любимого Владыченьки ответ.

     «"Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, да успокоятся от трудов своих" (Откр. 14, 13). А наши усопшие почивают теперь от трудов и еще сильнее любят тех, кого любили в этой жизни. Если евангельский богач – эгоист, живший для своего удовольствия, оставив жизнь, проявляет заботу о братьях, которые, вероятно, такие же эгоисты и, может быть, уже забыли о нём, – то наши любимые, разлучившись от нас, пекутся и заботятся о нас еще больше. Они были преисполнены любви, а любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 8). Не безгрешные были они, но за их любовь Господь простит им согрешения. За любовь, в это я твердо верю, они имеют теперь дерзновение у Господа предстательствовать о нас, продолжающих с прежней, а может быть с еще большей силой, – любить их, и предстательство их действенно».

     Не больше того.

     И не меньше.