Письма Кате. Седьмое письмо

Привет, родная.

Как же я по тебе соскучился.

Помню нашу встречу в парке на спортивном празднике в «Парке Горького».

Мы решили тогда все снаряды пройти. Во все игры переиграть. А потом упали на траву и пускали фонтаном воду.

Потом я сбегал за четырьмя порциями мороженого, и мы объедались, потом уснули, пока нас газонокосилка не разбудила.

Какая же ты была вкусная. После бросков, прыжков, бега, паркуров, скалодрома, тенниса, волейбола, городков и четырех порций тающего мороженого.
 
Если бы рассказывала ты, то вспомнила что-то совершенно другое.

Как я поранил ногу, когда шел по балансирующему бревну, как кукарекал на высоте, потому что мы поспорили, какое было мороженое липким и у нас не было салфеток. И какого-то весельчака, что попал теннисным мячом прямо тебе в спину.

И как жаль, что я до него не докинул. Хотя я и не думал попасть в него, просто нужно было вернуть мяч.

На точку ушиба я конечно тут же наложил лечебный поцелуй.      

Когда мы смотрели «Небесный тихоход», наш старенький, но подкрашенный современными технологиями фильм, ты обратила внимание на легкомысленную девушку Валю Петрову, полетевшую на самолете с Булочкиным. А еще потом уснувшую на траве. На вражеской территории! Где мины. И в тот же день решила познакомить с отцом. Световой день и в невесты набивается. Я же просто радовался, что все живы остались. Ну и конечно Туча вызывал смех и черные зубы жены режиссера. Плохо подкрасили.

Мы по разному понимаем живопись. Конечно, в музее Пушкина ты меня поразила, когда мы галопом за полчаса пробежали все залы. Памятники Древнего Египта, работы Ботичелли, Рубенса, Ватто промелькнули мимо меня. Я должен был спросить.

Зачем? Куда мы мчались?

И ты ответила:

На воздух. Мне хотелось дышать.      

Она прекрасно понимала живопись, видела то, что не подвластно другим. У Дали она могла разглядеть такие метаморфозы, что сам мэтр был бы в восторге. Просто в тот день дышать тебе хотелось больше.

А в кафе ты никогда не хочешь повторяться. Всегда новое. Пусть не такое вкусное, но надо же попробовать.

Африканское кафе, например. Зиль зиль, что это? Минчетабиш? Инжера? Просто хлеб?

У меня после одного приема такая тяжесть была. Пришлось сутки голодом на кефирной диете, чтобы вернуться с того континента. Но есть же еще пять. И все надо попробовать. А то жизнь одна.

Меня это сперва сильно отпугнуло.

Что ты, моя Катенька, смотришь на все по-другому.

Мне раньше казалось, что в отношениях мужчина и женщина должны совпадать. Если один хочет пить, то и другой тоже. Если один хочет идти пешком, то другой на автобусе, то как это совместить. С другой стороны, так люди притираются.
И мы с тобой притерлись.

В некоторых музеях бегали, в другой медленно осматривали экспонаты. Часто гуляли, но иногда с шиком брали такси. Ходили в самые странные рестораны, но иногда травились стритфудом.

28 обещают.

Ветер. Раздувает угли.

Ловлю порывы под каждым деревом, забором, стеной, что заслоняет солнце.

Солнце мне сегодня не нужно. Я настолько привык за осень-зиму к редкому московскому солнцу, что его нечастое появление меня ничуть не огорчает.

Как дальний родственник, дающий о себе весточку раз в год. Если бы он чаще приходил, то нехорошие мысли думаю вызвал.

А там, дядя Слава, тетя Валя, как я рад, что вы написали, приехали, не забыли. Только не надо не забывать чаще одного раза в год. Пожалуйста!

Сколько же шума в старом вагоне метро. Особенно когда болел, не выспался, думал, что все, прошло, переусердствовал и слабость, будь она негодна!

А как же машинист тормозит!

Как будто кто-то стоп кран дернул. Или экстренная остановка - человек на рельсах, зацепер… это как руку пожать. Подарить. А можно и забрать.
 
У меня так много накопилось «подарков».

Еду дарить. Точка на карте.

Воробьевы горы те же. И другие.

Договорились у причала.

Сообщение. Давай на Университете.

Хорошо. Еду туда. Выхожу.

Новое сообщение. Фрунзенская.

Давай. Пусть будет там. Еду, лечу, даже кроссовок слетает на эскалаторе.

Смех!

И вот я возле дворца молодежи, но тебя нет.

Когда тебя нет, я гасну, увядаю, я почти умираю. Который раз за этот день.

Я возвращаюсь. В сообщениях вся схема метро.

Но у меня уже нет сил.

Я падаю, приложив смоченное полотенце ко лбу.

Сижу на Третьяковке, последнее послание от тебя. Я на работу, срочный заказ.

Прости, в другой раз обязательно получится.