Глава 33. Банька

Чтобы смыть груз вековой боли, деду Макару предстоит зайти в парную, где банщик видит его душу насквозь и задаёт вопросы, на которые нет лёгких ответов.

Глава 33. Банька

Зашёл дед Макар в избу обратно. Темно, что ночь на дворе. Не помнил он, чтоб жарко так было, когда сюда первый раз заходил. Слишком жарко. Пекло.
- Будто в бане. Жарко, да влажно, - подумал Макар.
- Здоровьичка, дорогой гость. С дороги, аль по делу? - послышался из темноты голос.
- По делу я, - осторожно ответил дед.
- Значит береза,- задумчиво сказал голос,- ну и чутка эвкалипту добавлю. Расслабиться тебе надо. Тяжела встреча была. Чувствую.
- Кто ты? - спросил Макар, отметив для себя, что нет ни страха, ни тревоги. Наоборот легче становится.
- Дак, банщик я, известно дело, - удивлённо ответил таинственный голос,- Готовься, а я пока парку поддам.
- Дак, темно же. Что ж ты меня в темноте парить будешь что ль?
- Мне свет и не нужен. Я и в темноте вижу. В темноте твоих страхов и боли. Это твоя темнота, не моя.
- Это как? - не понял Макар.
- А вот так. Пока не отпустишь боль, так и будет темно. Готовься и приходи в парную.
- Так как же я её найду в темноте-то?
- Надо будет, найдешь. Не мне же это надо, - сказал банщик и зашаркал, удаляясь. Скрипнула дверь и наступила тишина.
Стоял Макар в кромешной темноте. Что значат слова банщика? Как отпустить? Ежели б я знал! Я бы не ходил с этой болью всю жизнь.
- Придётся наощупь искать дверь в парную. Хотя, что это я? У меня же посох есть! И сила. Будто разум мой затуманился.
Сосредоточился Макар на силе своей. Закрыл глаза, хотя это и без надобности было. Развел руки в стороны и стал ждать появления света ослепительного.
Но шло время и ничего не происходило.
- Что не так? Столько раз я проделывал это. Почему сейчас не выходит? Что не так?
Услышал дед Макар скрип двери и приближающиеся шаркающие шаги.
- Банщик! Почему я не могу силой воспользоваться? Видимо изба не даёт?
- Эк ты, на избу переложил. Крепко же тебя пережитое держит. Тогда дубовые веточки запарю еще. Для аромату.
- А почему ты меня не услышал? Я только с учениками голосом общаюсь, а с остальными это без надобности.
- А ученики твои кто?
- Кто? - недоумевающе спросил Макар.
- Ну, так люди. Обычные люди. До той поры, пока не примут силу свою.
- Ты не дух? Не шаман? Не наставник? Обычный человек?
Засмеялся банщик:
- И такое может быть. Мне и так хорошо. В своём деле я мастер, а большего мне и не надо.
- А я думал все хотят всеведающими быть.
- А зачем? Это ж какая ответственность нужна, чтобы всё знать? Я лучше в одном, да специалист каких поискать.
- Тоже верно.
- Ну так идешь? Или как?
- Да вот в сомнениях я.
- А что не так? Чего боишься?
- Ничего я не боюсь!
- Понятно. Угу. С болью своей боишься расстаться. Потому что расставшись, боишься забыть прошлое. Эхе-хее.
Слезы опять у Макара навернулись. Благо темно было, да всё равно отвернулся он от банщика, помня, что тот и в темноте всё видит ,если верить ему конечно.
- А ты представь, что не забудешь. Будешь помнить всё-вс;, только боли жгучей не будет. Да жить захочется ещё сильнее!
- А если забуду?
- Будь по-твоему. Представь, что забудешь. Что случится?
- Память о друге предам.
- А если ты по-прежнему будешь помнить о нем, но без боли? В таком случае память предана не будет.
Задумался Макар, а ведь и верно.
- Можно по-разному помнить. Боль свою кормить и приближать встречу с другом. Обрадуется ли твой друг такому? -продолжал банщик.
- Жорка точно не одобрит.
- А ежели ты с радостью будешь вспоминать всё, что пережили вместе? Все добрые моменты и дела? Ведь это было? И никуда уже не денется. Это твоё прошлое. Легче станет?
- Должно легче стать, - всё одно сомневаясь, ответил Макар.
- А может дело не в предательстве?
- А в чем же тогда?
- А может нравится тебе таким по тропкам своим бродить и с болью в глазах вещать вновь пришедшим к тебе, какой ты умудрённый опытом. Вон сколько всего пережил и говорить им:"А ты сможешь так? Ну-ка, попробуй! Может и приблизишься ко мне на чуток",- спокойно говорил банщик.
- Да что ты такое говоришь? Неужто ты думаешь я до сих пор себя корю, что другу не смог помочь, чтобы бахвалиться пред учениками моими? Это ж как такое вообще возможно? Не по-человечески как-то.
- Значит просто жалеть себя нравится, - не отступал банщик.
- Не надоело ещё в угадайку играть? Душеправ из тебя конечно тот ещё! -начинал злиться Макар, - Пойду-ка я, пожалуй. Как-нить в другой раз загляну.
Дошёл он уверенно до входной двери, открыл её настежь и осознал, что шел-то до неё уже не в потемках. Не светло в избе стало конечно, но очертания кое-какие заметны были. Печь, лавки, да окна и двери проглядывались. Много дверей.
Прикрыл Макар тихонько дверь и сказал:
- Прости меня, коли наговорил лишнего. Не огневайся.
- Дааа, говорили мне, что нрав у тебя непростой. Ну а что ж теперь? Все мы разные и это мне нравится.
- Так ты знаешь меня что ли? А чего сразу не сказал?
- Ежели сказал бы, тогда тем более ты мне не поверил бы. И слушать не стал бы. Так и остался бы слепцом.
- Так весь секрет был в том, что поговорить надо было?
- А это разве секрет? Вспомни, кому ты рассказывал переживания свои?
- Ну дак друзьям своим я кое-что рассказывал, - вспоминал Макар.
- А друзья твои что же? Тоже говорили тебе, что бахвалишься или жалеешь себя?
- Нет, такого не говорили. Не припомню.
- Ну так и не говорили вы значит. Это не разговор. Это скорее монолог. Ты рассказал ровно столько, сколько нужно, чтобы боль не отпустить. А я тебя за живое задел, да вопросы неудобные задавал. Вот ты и прозрел.
- Ну и работёнка у тебя. Это каждого вот так выслушай, да пойми, что скрывает.
- Дак я то че. Ты сам всё и рассказал. Я только вопросы задавал.
- Не зря ты мастер.
- Ну, это ещё не всё. Завершить нужно обрядом.
- Каким ещё обрядом?
- Ну так исцеления. Закрепить, так сказать. Иди наконец-то в парную. Сейчас, я думаю, без труда найдешь.
И правда, только глянул Макар на двери, а нужная дверь сама просится открыть её.
- А остальные двери зачем? Что там? - полюбопытствовал Макар.
- Придёт время - узнаешь, - ответил банщик.
Подошёл дед к парной, отворил дверь и жаром обдало лицо и грудь его. Сбросив одежду всю, он уверенно вошёл внутрь.
Лёг на полок и закрыл глаза. Тело жаром обдавало, а внутри холод мертвецкий стоял. Того и гляди рот откроет и паром внутри заволокет всё.
Банщик умело орудовал вениками, попеременно то берёзовым проходился по всему телу, то эвкалиптовым над телом жар разгонял, да аромат нагнетал. Дубовые веточки он возле самого носа положил. Дыши, мол, Макар.
Неожиданно банщик мелодию затянул неизвестную, приговаривая про парок, да про здоровье.
Тело Макара потихоньку расслабляться начало. Сжатые в кулак пальцы, расслабились. А из груди вырвался лютый холод, на мгновение погасив пламя в печи.
Ощущение было словно время остановилось. Бывал Макар в банях разных, но такой заботы не встречал ни разу. Будто снова в родительском саду под яблонькой задремал.
- Ну, Макар, всё. Оставляю тебе ушат с водой холодной. Ты пока полежи. Как готов будешь, облейся и тем самым завершишь обряд. А я тебя снаружи подожду.
Не хотелось Макару уходить отсюда. Но уже не потому, что держался он ещё за переживания свои, а на столько хорошо было здесь.
Банька потихоньку начала остывать, подсказывая, что пора собираться. Облился Макар ледяной водой, крякнул от удовольствия и вышел из парной.
- Банщик, нет ли у тебя одежи другой? В эту влезать желания больше нету.
-А то! Конечно есть. Ты только верни потом, как в своё переоденешься. Да чистым верни всё, а то не пущу больше.
- Ясно дело! Не дурак же я,- буркнул дед в ответ.
Одевшись в чистое, пахнувшее ветром свободным, да травами душистыми, оглядел Макар избу. В окна свет пробивался солнечный. На полу котейка растянулся и мурлыкал довольно. На столе самовар стоял, да разносились по дому ароматы разные. И шишек еловых, и земляники с полынью.
- Эк, как всё изменилось-то!
- Да так и было. Это тебе пережитое глаза застило, вот ты и не видел ниче.
- Вот это дааа. И не замечал ведь.
- Да и не жил, можно сказать. А сейчас заживёшь. Глядишь и женишься наконец-то. И жизнь твоя на лад пойдёт.
- Дак меня и сейчас всё устраивает.
- Ну-ну. На этом, Макар, достаточно на сегодня. Как-нить попозжа придёшь ко мне и потолкуем. А там видно будет устраивает или же опять что глаза застилает. Будь здоров! И с лёгким паром тебя!
- Благодарствую. От всей души!- ответил Макар.
- Мне пора, меня другие ждут. А ты не торопись, сядь чайку попей. Все угощения на столе.
- Спасибо тебе еще раз. На своём ты месте, человек добрый.
Улыбнувшись, банщик скрылся за одной из дверей. Было у Макара желание открыть другие двери, да не стал. Чувствовал он, что обернуться недобрым это может.
- Лучше я чаю попью, - довольно сказал он, беря в руки кружку в цветочек.
Закусывая баранками, да вареньем земляничным, пил Макар чай вкусный и смотрел в окно, за которым виднелось поле с тяжёлыми золотистыми колосьями, да лес густой вдали.
И тут Макар понял, что чувствует! Одуряющий аромат земляники и едва уловимый вкус полыни степной в варенье, запах свежеиспеченных баранок и необыкновенный вкус цветочного чая!
- Иван-чай, полынь, шишки сосновые чуть-чуть... - с радостью в голосе говорил Макар, - Как в детстве. Я снова чувствую!
И тут он увидел образ молодой барышни рядом. Она сидела, сжимая в руках такую же, как у него цветастую кружку и пила чай. А, посмотрев на него, зарумянилась вся, заулыбалась, что у деда Макара аж дыхание перехватило.
- Что за наваждение? - удивился Макар.
А барышня ему ласково так отвечает:
- Любава я. И не наваждение никакое. Встретимся мы с тобой. Скоро. Имя моё запомни.
- Дак я тебя и так не забуду, - как мальчишка, засмущавшись и покраснев, бурчал себе под нос Макар. Образ тут же растворился в лёгкой дымке.
Допив чай, Макар прибрал за собой, улыбнувшись оглядел ещё раз избу, погладил на прощанье котейку, поблагодарил хозяина и баньку его, да вышел из избы. А снаружи так же всё. Ничего не изменилось, будто время здесь остановилось.
- Дед Макар?! Ты ли это? - воскликнул Митрофан-Тимофей.
- Я конечно. Кто ж ещё?
- Не гневись, но помолодел ты знатно! И походка бодрее стала, будто не тащишь на горбу мешок тяжеленный.
- А и правда, Митрофан. Легче стало. Да на душе светло, - заметил Макар.- Вон что банька чудотворная делает, - присоединился к разговору вождь, - Стало быть пора и мне обещание своё сдержать. Расскажу я почему нас дикарями называют.