Среди волков

Утреннее солнце, бледное и яровитое, пробивалось сквозь осеннюю мглу. На ржавой стойке с обрывками проводов, возвышаясь над обычными сородичами, сидел ворон. Его красные глаза-бусины равнодушно наблюдали за копошащимися внизу, среди металлических коробок, людьми.

Здесь, на Свалке, среди съеденных ржавчиной и временем скелетов машин, они чувствовали себя полноправными хозяевами. Когда-то они были просто птицами – умными, хитрыми, но всего лишь птицами. Пока Зона не вдохнула в них нечто иное... Иной стала и сама Зона после последнего выброса.

Чахлый радиоактивный березняк вплотную подступил к ржавым скелетам грузовиков.

В этой новой Зоне тишина никогда не означала покой. Она была предвестником чего-то иного. Пси-буря, пронесшаяся над Зоной два года назад, не просто выкосила остатки старого братства сталкеров. Она всё перекроила. Карты, которые когда-то рисовали по памяти, превратились в макулатуру. Аномалии поползли, как плесень по старому хлебу, породив новые, невиданные ловушки. «Музыкальные стулья» – так называли теперь зыбучие пятна гравитации, что беззвучно возникали под ногами и швыряли всё, что в них попадало, в небо. А «Стекляшки» – участки выжженной, прозрачной, как стекло, земли, после прохода по которым у людей начинала течь из ушей черная и густая слизь.

Исчезли легенды. Стрелок, Призрак, Меченый – их имена стали сказками, которые новые обитатели Зоны рассказывали у костров, не веря, что такие вообще существовали. Сгинул и старый торгаш Сидорович; его бункер на Кордоне был найден пустым, с начисто обглоданными костями и причудливо оплавленным стволом обреза «Дрозд» на столе.

Зона не терпит пустоты. На смену им пришли другие поселенцы и другие группировки.

Варяг был из первых. Не сталкер, не охотник за артефактами. Беженец. Когда новый, невиданный ранее выброс поглотил его деревню на самом краю старой тридцатикилометровой зоны, он не побежал прочь. Он пошел вглубь, поняв, что мир снаружи для него мертв. Он нашел себе подобных – таких же отщепенцев, научившихся жить не вопреки Зоне, а внутри нее. Они не охотились, не воевали. Они строили укрытия в подвалах разрушенных домов, собирали причудливые, но съедобные грибы, научились по шелесту листьев определять приближение «Жарок» – новых термических аномалий. Они были призраками, тихоходными червяками на теле Зоны.

А тем временем менялись и те, кто пытался эту Зону усмирить. Военные, некогда тупо сидевшие на блокпостах, превратили свои укрепления в форты. Они стали милитаризованной структурой, которая уже не просто охраняла периметр, а вела разведку вглубь территории, строя новые форпосты и пытаясь понять новые законы Зоны. Они больше не стреляли на поражение во всех подряд. Они изучали, брали в плен, допрашивали. Их интересовала информация. Ходили слухи, что их командование где-то в глубине, на бывшем КП «Ветер», строит что-то. Что-то большое и секретное.

Их главными врагами стали не мутанты, а «Пожиратели». Новая группировка, возникшая из остатков «Греха» и «Монолита». Фанатики, уверенные, что пси-буря была не катастрофой, а Откровением. Они поклонялись Зоне как живому божеству, а ее аномалии считали проявлением воли. Они охотились за людьми, проводя чудовищные эксперименты, пытаясь «слится» с Зоной, стать ее частью. Их базы, утыканные частоколами из искореженного металла, были разбросаны по всему Южному Поясу.

Варяг смотрел на восход, окрашивающий ржавые борта «Камазов» в алые тона. Зона жила своей, непонятной им жизнью, и она расширялась. Тот самый тихий, почти невидимый лес, в котором он сейчас стоял, пять лет назад был обычным полем за сотню километров отсюда. Теперь это была Зона. Периметр отчуждения, установленный правительством, был безнадежно прорван. Новые карты, которые рисовали военные и поселенцы, показывали, что Зона медленно, на пару километров в год, но неуклонно ползет на запад, поглощая заброшенные деревни, поля и леса.

Из чащи доносился треск сучьев. Не резкий, а осторожный. Варяг бесшумно снял с плеча старый, но ухоженный «Молот». Он знал – это не мутант. Мутанты в этой части леса не ходили. Их отпугивал запах «Электр». Это могли быть либо разведдозор военных, либо, что хуже, охотничья партия «Пожирателей».

Он прижался спиной к холодному металлу грузовика, чувствуя, как знакомый страх сжимает горло. Страх не перед пулей или когтями, а перед бездной непознанного, в которой они все теперь жили. В мире, где не осталось ни Стрелка, который мог бы всё исправить, ни Сидоровича, у которого можно было купить патроны и надежду. Остались только тихий шелест леса, ползущего на города мира, и одинокий человек с ружьем на руинах старой Свалки...

Глава 1: Призрачный рассвет.

«Запомни, братан: здесь не стреляют в спину мрази. Здесь в спину дышит сама Зона, а задание – лишь повод снова посмотреть ей в глаза».

База «Рассвет» была не крепостью, а фортом, и главным орудием безопасности в середине, на турели, стояла «Шилка». Бетонный забор был затянут колючей проволокой. Техника была укрыта под навесом из толстого брезента от кислотных дождей. Бараки казарм были обшиты металлом грузовых контейнеров. На вышках уставились в Зону темные стволы пулеметов «Корд». Воздух был пропитан запахом солярки, солдатским потом и вечным борщом из тушенки, который варили в общей столовой.

Старлей Зорький, мужчина средних лет, стоял по стойке «смирно». Генерал Калаш был сух, поджар; лицо его было уставшим.

Генерал не предложил сесть. Он уперся руками в стол и изучающе посмотрел на старлея. —Готов к заданию? «Так точно,г-н генерал», — выдавил офицер, глядя куда-то в район воротника Калаша.

Калаш провел пальцем по карте, где алым крестом была помечена точка дислокации. —Новая банда. Наши дроны перестают работать в двухстах метрах от базы. Помехи. Не электроника, — что-то другое. В эфире — шепот. Непонятный. Разведгруппа «Велус» не вернулась. Двое суток молчания.

Он посмотрел на Зорького. —Ты не самый крутой стрелок, Зорький, но ты — самый живучий. Ты чуешь эту… дрянь за версту… Не везение. Это инстинкт.

Зорький молчал. —Задание: проникнуть любыми путями. Стать своим. Узнать, что они роют, скрывают и почему там глохнет техника. Особое внимание — на этот шепот. Запиши его, если сможешь. Вернешься с инфой — лично похлопочу о твоем отпуске. С полным пакетом и на полгода.

Слово «отпуск» прозвучало как насмешка, но «пакет» — это были деньги. Деньги, которых хватило бы, чтобы вытащить сестру из этого богом забытого поселка на границе Зоны. —Вопросы? — голос Калаша вновь стал жестким. —Один, г-н генерал. Рванье нужно сталкерское и грязное.

Калаш хмыкнул: «На складе поищи», — и сунул руку в ящик стола, вытащив тяжелый пистолет «Удав» с глушителем. — Вот, для этого. На крайняк. Цель — информация. Ты мне нужен живой и с данными, а не герой. Понятно? —Понятно, — Зорький покачал головой. — Мне старый «дробаш» нужен. —Всё на складе. Готовься. Выдвигаешься в ноль-ноль-ноль-один. Сам. Тишина в эфире.

Калаш отвернулся к карте; его фигура на мгновение показалась Зорькому невероятно уставшей.

Старлей вышел из штаба. Морось дождя била ему в лицо. Задание было самоубийственным, но Калаш был прав. Зорький был живучим, а еще у него была причина вернуться. Не отпуск. Не деньги. Сестра, которая ждала его в том мире, который медленно, но верно пожирала Зона. Он сделает всё, чтобы эти жернова его не перемололи.

Тишина Зоны была обманчивой. Она состояла из стрекота цикад, шелеста сухой травы и отдаленных звуков, от которых леденела душа – звуков, принадлежащих мутантам. Осенний воздух над Свалкой был влажным и холодным, но его колебали волны жара от аномалий. В нос била смесь запахов раскаленного металла, пыли, преющих листьев и едкой химической горечи. Он лежал в траве на ржавой опушке, вживаясь в панораму Кладбища Техники через мощный прицел. Багрово-рыжие кроны деревьев роняли листья на истлевающие остовы машин.

Это и впрямь было кладбище. Горбы сгнивших грузовиков, скелеты БТРов, уродливые каркасы кранов – всё это медленно пожирала ржавчина и буйная, но увядающая растительность Зоны. Но среди этого запустения копошилась жизнь. Новая банда. Не местные мародеры, промышляющие сбором халявного хабара. Эти были другими. Качественный камуфляж, бронежилеты, приличное оружие – в основном АК, но он разглядел и пару западных штурмовых винтовок. Дисциплина. Часовые на вышках, патрули. Кому понадобилось разбивать лагерь в этом гиблом месте? Прямо среди «Жарких пятен» и электромагнитных выбросов, сводящих с ума электронику.

Его задача была проста на словах и невероятно сложна на деле: внедриться, узнать численность, цели и имя главаря. Потом бесшумно исчезнуть. Мысли путались. Станет ли его легенда пропуском? Выдержит ли он проверку? Он мысленно повторял свою роль: сталкер-одиночка, охотник за артефактами, загнанный в угол, без патронов и совести. Идеальная мишень для вербовки.

Подготовка заняла остаток дня. Он сменил свою относительно чистую экипировку на рванье, подобранное на заброшенном складе. Натер одежду грязью и мазутом, чтобы пахнуть как все обитатели Свалки. Его оружие – старый, но безотказный «Вепрь», весь в царапинах, с облупившейся краской. Патроны он предусмотрительно рассовал по карманам, оставив в рожке лишь несколько – голодранец не таскает полные магазины. Самое главное – маскировка под местного. Запах тела, взгляд исподлобья, разговорная речь. Зона учит не доверять, и эти парни явно были не простаки.

С наступлением сумерек он двинулся в путь. Огибал «Жаркие пятна», кожей ощущая волны нездорового тепла, и прислушивался к противному щелканью «Электры». Дорогу преградила стая слепых псов. Три особи, тощие, злые, с клочьями вылезшей шерсти и запахом гниющей плоти. Схватка была короткой и жестокой. Он сэкономил патроны, заманив их в заросли крапивы, где притаилась «Петля» – гравитационная аномалия. Двух она размазала по земле, с третьим пришлось покончить ножом, почувствовав под клинком хруст кости и горячую кровь на руке. Это было кстати. Вид измотанного, перепачканного кровью сталкера только усилит легенду.

К лагерю он вышел на рассвете, подняв руки и хрипло крича: «Свои! Не стрелять!»

Глава 2: Испытание ямой.

Его скрутили, обыскали и привели к костру, где сидел коренастый мужчина с лицом, изъеденным кислотой. Его кличка была Бур. Старший по лагерю.

— Кто такой? — отрывисто спросил он, его взгляд карих глаз на выкате изучал незваного гостя. —Сталкер Зоркий. Шел за артефактами, попал в переделку. Мутанты, аномалии... Патроны на исходе. —Один? — усмехнулся Бур. — Смелый, да глупый. Или врешь? —Не до вранья, — он сгорбился, изображая изнеможение. — Вижу, у вас тут лагерь серьезный. Дайте передохнуть, пару сухарей. Могу отработать. Что угодно.

Бур медленно обошел его. —«Что угодно»? — он остановился сзади. Зоркий почувствовал холодок между лопаток. — А на разведку не прислали? Может, от «Долга»? Или «Свободовцы»?

Сказать «нет» — значит вызвать подозрение. —С «Долгом» я однажды костер не поделил, — он плюнул. — А «Свобода»... у них свои тараканы. Я сам по себе. Выживаю.

Бур снова вышел перед ним, долго смотрел в глаза. —Ты знаешь, что морда у тебя не сталкерская? —Какая есть. Другой нету.

Зона учит читать людей. Он искал ложь. —Ладно, — буркнул он наконец. — Руки развяжите. Но ствол ему не возвращать. Пока что. Проведите его к яме, пусть с остальными новичками ночует. Завтра посмотрим, на что годится.

«Ямой» бандиты называли угрюмое, сырое углубление на краю кладбища техники, у подножия откоса из спрессованных кузовов. Это был старый дренажный коллектор или фундамент, теперь полузасыпанный щебнем. Сверху его накрывали ржавые листы профнастила, оставляя небольшой лаз, охраняемый двумя бойцами.

Когда его туда спустили, воздух ударил в нос – густой, пропитанный запахом влажной земли, ржавчины, немытых тел и сладковатым, тошнотворным душком гниющей плоти. Под ногами хлюпала грязь, а со стен, покрытых склизким налетом, сочилась вода. В углу тускло горела самодельная лампа из гильзы, отбрасывая пляшущие тени на сидящих и лежащих людей. Их было человек пять-шесть. Один, с перемотанной грязной тряпкой головой, тихо стонал.

Он пристроился в относительно сухом углу, спиной к холодному бетону, и начал изучать «соседей». Больше всех выделялся худой парень с обритой головой и татуировками. Он сидел сгорбившись, но в его глазах жили вызов и злость. Рядом с ним жался юнец, почти мальчишка, с трясущимися руками. Остальные были просто сломленными и безвольными.

Прошло несколько часов. Сверху доносились голоса патруля, смех, иногда – отдаленные выстрелы. Яма жила своим ритмом – стонами, хриплым дыханием, кашлем, матами и звуком капель воды.

— Эй, новенький, — сиплый голос принадлежал лысому. Он не повернул головы, но Зоркий понял, что это к нему. — Долго думаешь протянуть? Он пожал плечами. —Пока не знаю. А ты? —Я тут третий день, — он хрипло рассмеялся. — Дольше всех. Остальных... — он мотнул головой в сторону пустого угла, где на земле темнело бурое пятно. — На выброс отправили. Не понравились Черному. —За что взяли? — спросил Зоркий, стараясь говорить так же отрывисто. —Шпионил, — парень плюнул в грязь. — Я не шпион, я артефактчик! Искал «Камень-светильник» на ихней помойке. А эти уроды... — он понизил голос до шепота, полного ненависти. — Думают, все им должны доложить. Черный... он больной на голову. Ему кажется, что за ним все охотятся.

Мальчишка рядом всхлипнул. —Меня... меня просто за едой... — он задыхался. — Я из «Скитальцев»... Мы не воевали ни с кем... Просто голодные были... —Заткнись, щенок, — сипло бросил лысый. — Здесь твои сопли никому не нужны. Зоркий посмотрел на юнца. —А тебя как зовут? —В...Витя... — выдохнул он, вытирая лицо грязным рукавом. — Они нас всех убьют, да? Как тех, вчерашних? —Не знаю, — честно ответил Зоркий. —Не убьют, — внезапно вступил в разговор третий пленный, до этого молча сидевший в тени. Это был мужчина лет сорока, с умным, но изможденным лицом. — Пока не убьют. Им рабы нужны. Таскать, чистить, рыть. Пока силы есть – жив. Кончились силы... Труп. — он посмотрел на пятно на земле. —А тебя за что? — спросил Зоркий его. —За знания, — старик горько усмехнулся. — Я раньше у «Экологов» работал. Знаю кое-что про аномалии. Они думают, я им разметку безопасную сделаю. Только я им ничего не скажу. Лучше смерть, чем помогать этому ублюдку Черному укреплять свое гнездо.

Лысый парень снова хрипло засмеялся. —Герой, выискался. Посмотрим, как ты запоешь, когда тебя к «Жаркому пятну» на веревке подведут.

Разговор затих. Зоркий сидел, впитывая атмосферу безысходности. Это была ценная разведка. Они боялись Черного. Он был параноиком. Он использовал пленных как рабов. И он был безжалостен. Легенда о голодранце-одиночке, попавшем в переделку, казалась на их фоне еще более правдоподобной. Эти несчастные были для него частью пейзажа, деталью, которую нужно было использовать, чтобы выжить. И в тот момент, глядя на их испуганные лица в убогом свете, он почувствовал не жалость, а холодную, цепкую решимость. Он должен был выбраться отсюда. Любой ценой.

Глава 3: Доверие, выстраданное кровью

Его первым заданием была «черная работа». Он не высовывался, работал молча. Потом – вылазка за припасами. Он провел группу через «Карусели», заметив закономерность в их пульсации. Это заметили. Доверие по капле начало к нему возвращаться. Во время одной вылазки его точный выстрел спас жизнь ветерану банды по кличке Борода. Тот-то и проговорился вечером за самогоном: «Пахан наш, Черный, дело знает».

На следующий день его снова привели к Буру. Его лицо выражало лишь холодную настороженность. —Ну что, Зоркий, — начал он. — Отлежался в яме? Места наши оценил? —Места, как места, — буркнул Зоркий. — Не курорт, но крыша над головой есть. Спасибо, что с фраерами в одной общаге не поселили.

Бур беззвучно усмехнулся. —Это мы еще посмотрим. Расскажи-ка, милок, где твои прежние угодья были? Где пасся, пока к нам не подъехал? Говори точно. —Кусок от «Железного леса» в сторону старого завода «Юпитер». Там, где трубы торчат. Ямы с «каруселями», но зато «медуз» иногда подцепить можно. Без особого барыша, но прожить можно.

Он кивнул, сверяя его слова с маршрутом по памяти. —Ладно. А теперь конкретнее. Лагерь «Скитальцев» знаешь? Где они сейчас кучкуются?

Вопрос был капканом. —Слыхал, — он сделал паузу. — Месяц назад их база была в бетонных тоннелях, что под разрушенным мостом на Северо-Западе. Координаты... точно не помню, но если от АТП идти по старой колее, то метров через пятьсот направо, в овраг. Но ходят слухи, что их оттуда «жаркие пятна» выкурили. Так что, где сейчас – без понятия.

Он дал точные, но устаревшие данные. Бур внимательно смотрел на него. —Понятно. А теперь самый главный вопрос, — он придвинулся ближе. — Как относишься к «Долгу»? И к военным? Случайно, не твои ли это братухи?

Это была мышеловка. —«Долг»? — он фыркнул с наигранным презрением. — Эти зашоренные, которые думают, что они спасут мир? У них в уставе даже срать по часам расписано. Я сам по себе, барин. Вольная птица. А что до военных... — он плюнул в костер. — Тех, что в бронежилетах и с вертолетами? Так те вообще всех подряд давят. Для них мы все – блохи на теле Зоны. Мне с ними не по пути.

Он видел, как взгляд Бура стал чуть менее напряженным. —Говоришь складно, артефактчик. Очень уж складно. Как по писаному. —Жизнь учит, — он пожал плечами. — А мне жить охота. —У меня тут информация одна всплыла. Словно мусор из водоворота. Мутная.

Зоркий почувствовал, как по спине пробежал холодок. —Какая информация, Бур? —Про тебя. Говорят, видели тебя раньше. Не в «Железном лесу». А возле барьеров. Не в рванье, а в долговской форме офицера. Уволен ты с «Долга» три года назад. Инфа вся здесь.

Он бросил к его ногам разбитый КПК. Отрицать было бы ошибкой. Оставался один шаг.

Он тяжело вздохнул, опустил плечи. —Ладно... Черт с ним. Не ожидал, что здесь аукнется. Да... Я офицер «Долга».

Бур даже не моргнул. —Продолжай. Без соплей. —Недолго. Два года, от силы. — Он провел рукой по лицу. — Пришел туда, как и многие – с бредовыми идеями очистить Зону... От безысходности. Думал, хоть какая-то структура. —И что, струсил? Не выдержал устава? — с презрением спросил Бур. —Выдержал всё! И присягу, и устав, и службу! — он резко поднял голову, вкладывая в слова злость. — Я не из мягкотелых. Но там... там не за Зону борются. Там за власть борются! За артефакты. Те же бандиты, только с флагом в руках...

Он видел, как дернулась щека Бура. —И что? Смылся? —Смылся. Ночью. Бросил свой ствол, свою форму и ихний ублюдский штаб, и ушел в Зону. Стал тем, кем должен был стать – вольным сталкером. Живу по своим правилам. Никому не должен. И никому не верю. Особенно тем, кто прячется за высокими словами.

Напряжение спало. Бур кивнул. —Понятная история. У многих здесь похожая. — Он помолчал. — Один вопрос остался... Почему сразу не сказал? Он горько усмехнулся. —Сказать, что я дезертир из «Долга»? Чтобы меня сразу к «шпионам» отправили? Я не идиот, Бур. Я пришел сюда, потому что слышал, что у Черного – дело. А не идеология. Мне надоели идеологии. Я хочу делать дело.

Бур внимательно посмотрел на него еще с десяток секунд, а затем махнул рукой. —Ладно. Иди. Дело у нас найдется. Для тех, у кого руки из плеч растут, а не из задницы.

Глава 4: Кабинет Черного.

Через неделю его вызвали к пахану. Дверь охраняли два бандита. Они пропустили его внутрь.

Контраст был разительным. Внутри царил полумрак, пахнущий остывшим металлом и чем-то едким. Воздух был тяжелым.

Помещение было небольшим. Стены из грубых бетонных блоков частично завешали коврами и брезентом. В центре стоял массивный дубовый стол, скрепленный стальными уголками. На нем царил порядок: карты Зоны, радиостанции, пепельница с окурками.

Главным источником света был артефакт. В углу, на сейфе, стояла стеклянная банка, в которой в маслянистой жидкости плавал «Камень-светильник». Он мерцал ровным, холодным сиянием, отбрасывая на стены колышущиеся тени. Этот свет был неестественным, порождением Зоны, и он глушил сигналы. Мощное гравитационное поле давило радиочастоты.

За столом, в кожаном кресле, сидел Черный. Он изучал карту. Его профиль в мерцающем свете казался высеченным из камня.

Над его головой, на гвозде, висело единственное украшение – огромный, пожелтевший зуб мутанта, оправленный в ржавую сталь.

У стены стояла походная койка и ящик из-под патронов с керосиновой лампой и блокнотом. За решеткой ящика был заткнут «Вихрь». Ничего лишнего.

Это была нора. Логово хищника, где каждая вещь работала на создание образа хозяина Зоны. Здесь царила не бандитская вольница, а железная воля одного человека.

— Зоркий, — произнес он без предисловий. Его голос был тихим. — Бур и Борода тебя хвалят. Говорят, глаз острый, рука твердая. И главное – не болтлив. —Стараюсь не подводить, Босс. —«Босс»... — он усмехнулся. — Мне нужны люди, которые умеют думать. А я люблю проверять, что мне говорят.

Он стоял и молчал. —Выводите, — бросил Черный в пространство.

Из темноты за его спиной вытолкали человека. Это был тот самый лысый парень из «ямы». Его руки были скручены, лицо избито, но в глазах жила ненависть.

— Этот мусор, — Черный поднялся и обошел стол, — твердил, что он артефактчик. А теперь признался, что от «Свободы» шпионил. Врет. По глазам видно. Он просто пытается выгадать лишний час жизни.

Черный остановился рядом с ним. —Он мне не нужен, но и просто так пулю тратить – расточительство. Всякая вещь должна приносить пользу. Даже такая.

Он медленно достал свой пистолет – массивный «Форт-12» – и протянул ему. —Докажи, что ты не просто болтун. Докажи, что ты с нами. Очисти нашу землю от этого свинства.

Это был момент истины. Всё висело на волоске. Отказаться – значит признать себя чужим. Согласиться – переступить через себя.

«Он проверяет не мою жестокость, – пронеслось в голове. – Он проверяет мою готовность подчиниться. Стать своим».

Он медленно взял пистолет. Холодная сталь легла в ладонь.

Пленный понимал всё. —Предатель... — прохрипел он.

Он проверил обойму. Она была полной, снял пистолет с предохранителя и поднял ствол. Тот был не шпионом. Он был таким же, как он. Просто ему не повезло.

«Миссия... Цель... Выжить...» —На колени. Умри достойно, — тихо сказал он, и его голос прозвучал чужим.

Лысый с ненавистью посмотрел на Черного, потом на него. Он понял. Он плюнул в его сторону и грузно опустился на колени.

Он взвел курок. Прицелился. Нажал на спуск. Быстро. Без мучений.

Эхо выстрела было глухим. Тело рухнуло. Звякнула гильза об бетон.

Наступила тишина.

Он развернулся и протянул пистолет обратно. —Оружие чистить надо, «Босс». Каждый день.

Черный медленно взял пистолет. —Хорошо, — произнес он. — Завтра получишь задание. Иди.

Он кивнул и вышел, не глядя на тело. Он шел по лагерю, и бандиты теперь отводили глаза. Он прошел проверку.

Глава 5: Тени и Шепоты Зоны

На следующее утро Черный собрал группу для штурма бункера. Какого? Ему предстояло узнать. Пахан обошел их строй. —Ну что, орлы мои сизокрылые, — его голос звучал с сарказмом. — Отдохнули? Проснулись? Может, уже и стихи про Зону сочинить готовы?

Он остановился перед молодым бандитом по кличке Чиж. —Ты чего ерзаешь, птенец? Ноги замерзли? Или ссать захотел? Чиж покраснел и замер.Черный усмехнулся. —Расслабься. Там, внизу, обоссышься еще не раз.

Он прошелся дальше, его взгляд упал на Зорького. —А вот наш бывший офицерик. Думает, наверное: «Эти уроды тактики не знают, дисциплины нет, одни гопники». Верно, Зоркий?

Он молчал. —А я тебе вот что скажу, — продолжил он. — Вся ваша тактика – это чтобы патрон в стволе был и чтобы в спину не стреляли. А дисциплина – это чтобы я был жив и доволен. Запомните: умрете вы все – мне хоть бы хны. А вот если я помру из-за вашей тупости... вам будет хуже.

Он повернулся, его голос стал задумчивым. —Я помню, в мою бытность... мы на такое дело с вилами да с обрезами ходили. Против военных. Нас было пятеро. Вернулся я один. И знаете, почему? Потому что остальные думали, что они неуязвимые. А я думал, что я – говно. И это меня спасло. Думайте, что вы – говно. Хрупкое, вонючее, и тогда, может быть, выживете.

После «напутствия» началась тренировка. Щук, исполняя роль инструктора, выстроил их перед грудой хлама. —Слушай сюда, бывший командир, — сипло бросил он Зорькому. — Покажи этим ящерам, как надо правильно тактический захват делать. По ихнему уставу. —По ихнему уставу мы бы сюда огнеметчиков вызвали и три дня ждали, — парировал Зоркий. — А здесь и сейчас... проще.

Он взял двух бандитов и показал им элементарный тактический заход в помещение. Без лишней теории, только суть.

Щук равнодушно наблюдал. —Сложно. Долго. —Пока не доведено до автоматизма – да, — согласился Зоркий. — Но если делать это вдвоем, а не толпой, то шансов выжить больше. —Он прав, — неожиданно поддержал Бур. — Толпой лезть – верная смерть. Пусть учатся.

Они провели еще несколько часов, отрабатывая перемещение. Он видел, как некоторые бандиты теперь внимательно слушали. Это была не муштра, а передача опыта выживания.

Перед окончанием Черный крикнул: —Зоркий! Не переусердствуй! Не делай из них солдат. Сделай из них убийц. Разницу чувствуешь? —Солдат исполняет приказ, — крикнул он в ответ. — А убийца получает результат. Чувствую, босс.

На его лице промелькнуло нечто, отдаленно напоминающее улыбку. —Вот и славно. На сегодня хватит. Идите, поешьте. Завтра... завтра начнется настоящая игра. Без правил.

Поднимая пыль, в лагерь, визжа тормозами, вкатился УАЗик, из которого вывалился Гончий, лучший разведчик Черного. —Шеф... Не можем... Там стая... Кровососы. Огромная. И ведут себя странно. Охраняют...

План был отложен. Вскоре в лагерь прибыли наемники – молчаливые профессионалы с казенным оружием. Их принял лично Черный.

Спрятавшись у стены гаража, он подслушал их совещание. Сердце колотилось чаще. Он услышал ключевые слова: «дренаж Дельта-7», «радиомачта Вертикаль-12», «хранилище 12-БИС, уровень B3». Цель-ВС56.

Внезапно скрипнула дверь. Из гаража вышел Щук. —Зорький? А ты чего тут? —Бур послал за солярой, — он показал на канистру. — Не могу найти. —Ты не туда попал. Соляра с другой стороны.

Он кивнул и, матернувшись, вышел, чувствуя его взгляд на спине. Он успел... Успел.

Предстояло спуститься в ад. И единственное, что могло спасти – это помнить, что ты не герой, а всего лишь кусок дерьма, который отчаянно цепляется за жизнь.

Глава 6: Скитальцы.

Приказ поступил на рассвете. Черный собрал их – человек пятнадцать, самых проверенных. Он стоял среди них.

— Лагерь «Скитальцев», — сипло произнес Черный, тыча пальцем в схему, нарисованную углем на куске рубероида. — Сидят на старом элеваторе, что в пяти километрах к востоку. Думают, их не найдут. Они ошибаются. Они торгуют артефактами. Моими артефактами. Забрать всё. Припасы, оружие, людей. Кто будет сопротивляться – убить. Особо торговца, по кличке Сивый, взять живым. Он мне нужен для разговора.

Они выдвинулись. Зона просыпалась, птицы пели свои жутковатые песни, а они шли смертоносным караваном. Дорогу им преградила стая хищников, но Черный даже не сбавил шаг. Двое бандитов просто швырнули пару гранат, и кровавые клочья разметало по кустам. Никаких препятствий.

Элеватор показался в утренней дымке. Высокое, серое, полуразрушенное здание. Рядом виднелись палатки, дымок костра. Мирная картина, которую вот-вот должны были разорвать в клочья.

Черный отдал приказ без эмоций. Они разделились на три группы. Его, под командованием Бура, должна была ударить с фланга, отрезая путь к отступлению.

Когда первые выстрелы грянули со стороны главного входа, в лагере поднялась паника. Он видел, как люди выскакивали из палаток, хватались за винтовки. Но было уже поздно. Их группа открыла шквальный огонь. Это была не перестрелка, а бойня. «Скитальцы» были мирными добытчиками, а не солдатами. Их косили на бегу.

Он старался стрелять мимо. В общей мясорубке это было почти невозможно. Пуля, пущенная им, чтобы ранить, могла срикошетить и добить.

Воздух наполнился гарью, пылью, криками и запахом крови. Лагерь пал за считанные минуты.

Они сгоняли выживших в центр, к костру. Их было человек семь, включая двух раненых. Всех обыскали, руки скрутили за спину. Среди них был и бармен – полный, лысеющий мужчина с умными, испуганными глазами. Его выволокли из какой-то подсобки и бросили на колени перед Черным.

Пахан медленно подошел, его берцы скрипели на щебенке. —Бармен, — произнес он. — Слыхал о тебе. Говорят, ты знаешь все тропы и все тайники. —Я... я просто торгую, шеф, — голос бармена дрожал. — Никому не мешаю. —Торгуешь моим добром, — поправил его Черный. — На моей земле. Это плохо, но ты можешь это исправить. Где твой основной склад? Кто твои поставщики с Юга? —Я... я не могу...

Черный не стал его перебивать. Он просто медленно повернулся к группе пленных, выбрал наугад – сталкера с перевязанным плечом – и кивнул Щуку.

Тот без лишних слов вскинул автомат и выпустил короткую очередь. Сталкер рухнул на землю.

Крик ужаса вырвался у остальных пленных. Бармен зажмурился, его лицо исказилось гримасой. —Следующий вопрос, — голос Черного был спокоен, — Поставщики? —Лис! — закричал бармен, сломленный. — Его зовут Лис! Он базируется в тоннелях под станцией «Октябрьская»! У него там склад! Прошу, не надо больше... —Видишь, как просто, — Черный наклонился к нему. — А теперь про склад. Тот, что здесь, рядом.

Бармен, рыдая, начал выкладывать всё. Координаты тайников, пароли, имена. Он говорил всё, что знал, лишь бы остановить бойню.

Черный слушал, кивая, когда бармен замолчал, выдохшись, пахан выпрямился. —Хорошо. Ведите его. Пригодится. — Потом он обвел взглядом остальных пленных. Его взгляд упал на Зорького. — Зорький, закончи это. Доказательство, что ты не будешь держать камень за пазухой за этих... блох.

Все замерли. Бур смотрел на него с любопытством. Щук – с ожиданием. Это была вторая проверка. Более жестокая. После казни одного это должно было быть проще, но не было. Эти люди были безоружны и сломлены. Они смотрели на него с немым ужасом.

Он почувствовал, как внутри всё сжимается в ледяной ком. Мыслей не было. Был только холодный, безжалостный расчет. Миссия. Цель. Выжить.

— Босс, так это тут накладка... У меня дробь, а нужны пули, — он растерянно развел руки. Скривив усмешку,Щук бросил ему автомат «Абакан»: — Лови, офицерик!

Поймав оружие, он проверил обойму и прицел. Закинув своего «Вепря» за спину, он поднял ствол. —Простите, — прошептал он так, что никто не услышал.

И нажал на спуск.

Когда эхо выстрелов стихло, над элеватором стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра и тяжелым дыханием бармена. Он опустил ствол. Руки не дрожали. Внутри была только пустота.

Подойдя, Черный положил руку ему на плечо. Его прикосновение было тяжелым. —Теперь ты свой. Окончательно. Иди, отдохни.

Он смотрел на пахана, и мысли его были высадить всю обойму в этого кровопийцу, но нельзя. Кивнув, он пошел прочь, не оглядываясь на результаты своей работы. С каждым шагом по щебню, хрустевшему под берцами, он чувствовал, как последние остатки чего-то человеческого в нем откалываются и остаются позади, в кровавой грязи у подножия элеватора.

Щук не был болтливым. Он был тенью Черного, его молчаливым орудием. Поэтому, когда он сам подошел к Зорькому вечером, после штурма элеватора, пока тот чистил свой «Вепрь», это значило больше, чем любой допрос у Бура. Он сел на ящик напротив, достал свой разборный нож и начал точить клинок о брусок. Скребущий звук резал тишину. —Стреляешь хорошо, Зорький, — сипло произнес он, не глядя на него. — Для артефактчика. Навскидку и не промазал, хотя целик был сбит. —Жизнь заставила, — буркнул Зорький, не отрываясь от чистки ствола. — В Зоне с одним артефактом да против мутанта не очень-то постреляешь. —Говоришь, из «Долга» смылся. — Нож в его руках двигался ритмично. — А там, поговаривают, стрелять учат. Может, ты не смылся? Может, тебя внедрили? Он перестал чистить ствол и медленно поднял на него взгляд.Наивное отрицание тут бы убило. Нужно было сыграть в его игре. —Слушай, Щук, — он сказал с нарочитой усталостью, в которой была и злость. — Если б я был внедренным, я бы, наверное, старался быть потише, посговорчивее. Не лез в первые ряды на штурме и не марал бы руки, как сегодня. Это ж какого идиота надо иметь начальство, чтобы на такое своего агента пустить?

Он на секунду перестал точить нож, его глаза встретились с его глазами. —Продолжай. —Мне от «Долга» нужно было только одно – смотаться. Подальше от ихнего лицемерия и подковерных игр. Ты думаешь, я не знал, что сегодня было? Бойня. Но здесь, у Черного, хоть всё честно. Не прячутся за уставы и идеалы. Хотят владеть Зоной – и всё. Я эту прямоту уважаю.

Он видел, что тот слушает. Нужно было дать ему «крючок» – доказательство, которое он мог бы проверить. —Хочешь доказательств, что я не вру? — он усмехнулся. — Спроси у любого, кто хоть раз сталкивался с «Долгом» на кордоне у старого КПП. Там был засранец, лейтенант Крот. Толстый, любит самогон. Его люди всегда первую очередь артефакты изымали «на проверку», а потом они всплывали у черных дилеров. Я ему как-то целую пачку «камушков-гребешков» принес, а он мне за нее пачку сухарей и три патрона выдал. Сказал, «вклад в общее дело». Я ему тогда в глаза плюнул. Он меня на неделю на самый гиблый пост отправил – на вышку над «Железным лесом», где «электры» так и плюются. Это мой «Долг». И мое к нему отношение.

Он выложил конкретику: имя, место, метод. Это была правда, смешанная с легендой. Такую деталь проверить можно, и она работала на него.

Щук снова задвигал бруском. Скрип стал чуть менее агрессивным. —Крот... Слыхал про такого, — процедил он. — Мерзавец, да. —Вот и я о том же, — он снова принялся за ствол. — А здесь... Здесь я хотя бы знаю, за что умираю и за что убиваю. Черный не прикидывается святым. И мне за это платят. Не сухарями.

Он вдруг убрал нож и встал. —Ладно, Зоркий, пока что всё. — Он повернулся уходить, но на прощание бросил: — Только смотри... Если твой «Долг» все же всплывет... Я лично с тобой поговорю. Не так, как сегодня с теми болванами. Медленнее. —Не всплывет, — он ответил, глядя ему в спину. — Я его утопил. Вместе с верой во всю эту дрянь.

Ближе к ночи у костра разразился скандал. Щук, поддавший самогона, сипел на Бура: —Какого... ждем?! Мы тут свою кровь за эту помойку лили, а теперь какие-то киллеры наемные все лавры снимать будут?! Я не для того своих пацанов хоронил! —Умнее будешь, Щук, — отрезал Бур. — Черный не дурак. Наемники – чтоб дыру в ихней обороне найти, а не в лобовой идти. —Да... там! — взорвался Щук. — Они нам объедки со стола оставят! Артефакты, славу, всё! —Они – инструмент, — неожиданно спокойно вступил Зорький. — Как та бензопила, что у тебя в углу валяется, Щук. Ты же ей стволы деревьев пилишь. Вот и они – та же пила. Острая, дорогая. Ею рискуют. А нас... нас, старые напильники, просто жалко.

Щук смерил его взглядом, но не нашелся, что ответить. —Вот именно, — кивнул Бур. — Сиди и не рыпайся. Приказ пахана – закон. Всем.

Щук плюнул в костер. —Зорький в караул старшим. Южный сектор. Доклад лично мне, — и ушел.

Он остался сидеть. Прибытие наемников и откладывание штурма давало время. Время, чтобы передать информацию. Тайна сгущалась, а вместе с ней росла и опасность.

Старший по караулу имел доступ к зарядной станции для раций. Сердце забилось чаще. Это был шанс.

Той же ночью, обойдя посты и подождав, когда лагерь затихнет, он направился к сараю, где стояли ящики с оборудованием. Внутри пахло озоном и пылью. На полках лежали рации.

Достав из потайного кармана миниатюрный передатчик, замаскированный под карабин, нужно было подключить его к питанию рации, чтобы усилить сигнал.

Он выбрал самую дальнюю рацию. Прикинувшись, что проверяет контакты, он присоединил передатчик к клеммам. Пальцы двигались быстро.

«Всего несколько секунд...»

Он включил рацию. Индикатор мигнул зеленым. Пакет данных – координаты и кодовое слово «ГРОМ» – ушел в эфир.

Он отсоединил передатчик, защелкнул крышку и вышел. У него было в запасе два часа и пятьдесят минут...

Он дождался глубокой ночи. Под предлогом проверки периметра он вышел за заграждения. Ему нужно было добраться до места эвакуации.

Путь был сложным. Он пробирался, используя каждую тень для укрытия. Ветер донес склизкий чавкающий звук. Кровососы. Он замер, вжавшись в проем разбитого БТРа. Они прошли в паре десятков метров.

Дальше – поле, усеянное «Жаркими пятнами». Он полз на животе, ощущая волны тепла. Каждый метр давался с трудом.

Наконец, он добрался. Он нашел условный бульдозер у трубы с оторванной кабиной и забрался в него. Затаившись, он ждал долго, пока издалека донесся гул. Вертолет.

Он прошел на бреющем полете, поднимая ураган из пыли.

В этой завесе был его шанс. Он выскочил, скинув броник, и побежал. Двери вертолета были открыты. Борттехник махал ему, крича: —Давай, давай!

Последние метры он преодолел, почти не чувствуя ног. Сильная рука втащила его внутрь. Дверь захлопнулась. Лежа на резиновом покрытии и стараясь выровнять дыхание, он думал только об одном.

Он сделал это...

Глава 7: Цена выживания.

Вертолет рванул с места, набирая высоту и уходя в сторону от Свалки. Лежа на полу, Зорький чувствовал, как вибрация машины пронизывает всё его тело, вытесняя адреналиновую дрожь. Он был жив. Он сделал это. Но вместо облегчения внутри была лишь ледяная, звонкая пустота, как в брошенном арсенале.

— Живёхонек? — крикнул борттехник, перебирая аптечку. — Раны есть? —Ничего серьёзного, — хрипло ответил Зорький, с трудом поднимаясь и прислоняясь к сиденью.

Он смотрел в узкое окно на удаляющуюся землю, прорезанную ржавыми жилами дорог и тёмными пятнами лесов. Оттуда, из этой ядовитой красоты, он только что сбежал. И оставил там часть себя.

Его доставили на засекреченный полевой аэродром, обозначенный в отчётах как «Пункт В-7». Небольшая бетонная взлётка, пара ангаров и подземный КП. Воздух здесь пах не соляркой и страхом, а  пылью и озоном.

В кабинете генерала Калаша пахло дорогим табаком и влажной ветошью, которой только что протёрли пыль с карты. Генерал сидел за столом, изучая только что распечатанные фотоснимки, сделанные передатчиком Зорького.

— Садись, старлей, — Калаш не поднял глаз. — Докладывай. Кратко.

Зорький тяжело опустился на стул. Он чувствовал себя выжатым. Задание выполнено,товарищ генерал. Внедрился в банду некоего «Черного». Установил численность — порядка пятидесяти бойцов. Хорошо вооружены, дисциплинированы. Не мародёры. Цель — установление контроля над территорией и аномалиями. —Шёпот? — Калаш наконец посмотрел на него. — Техника глохнет, дроны падают. Что это?

Зорький кивнул, доставая из нагрудного кармана смятый  блокнот. Артефакт-«Камень-светильник» особой мощности. Черный использует его, как генератор помех и источник энергии. Он создаёт гравитационное поле, которое глушит любые радиочастоты. Этот «шёпот» — побочный эффект, воздействие на психику. У некоторых начинает болеть голова, появляются галлюцинации.

Он отодвинул блокнот к генералу. Координаты базы,схема расположения постов, распорядок дня. Всё здесь. Также удалось получить информацию о планируемой ими операции. Цель — объект «ВС-56», предположительно старое подземное хранилище на территории завода «Юпитер». Банда готовит штурм с привлечением наёмников.

Калаш медленно перелистывал страницы, его лицо оставалось каменным. —«Пожиратели» там? —Нет. Это отдельная структура, но Черный не скрывает экспансионистских планов. Он считает Зону своей собственностью.

Генерал откинулся на спинку кресла, сложив пальцы домиком. —Хорошая работа, Зорький. Очень. Данные бесценны. — Он помолчал. — Но есть нюанс. Твоя «легенда»... Она оказалась слишком убедительной.

Он достал из ящика стола фотографию. Чёрно-белый, зернистый снимок, сделанный скрытой камерой. На нём Зорький стоял над телами расстрелянных «Скитальцев», его лицо было серьезным, а в руках держал  «Абакан».

— Объясни это, — голос Калаша стал тише и опаснее.

Холодная волна прокатилась по спине Зорького. Он знал, что этот момент настанет. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на Калаша.
-Это была проверка на лояльность генерал. Отказ означал смерть. Провал миссии. Выбор сделан. —Выбор? — Калаш поднял бровь. — Ты лично расстрелял безоружных, Зорький. Мирных. По приказу бандита. Как мне это трактовать в отчёте? «Оперативник успешно прошёл проверку, уничтожив гражданских»?
Зорький усмехнулся-Не строй из себя белого лебедя Калаш! Мы оба генералы, только один из нас бывший и мы знаем оба что в Зоне отчуждения кроме нас военных ни кого быть не должно! Все лица находящиеся в Зоне отчуждения, кроме нас, считаются неучтенными и подлежат задержанию, допросу. При попытке к бегству, или сопротивлению - стрелять без предупреждения.  Вся Зона полна нарушителей периметра! Здесь нет чистых совестью и морали! Мы все в крови по уши! Разница в том, что мы несем Закон и Порядок! Ты зачем меня послал в логово бандитов? Лебединое озеро им танцевать? Или считаешь они лохи, мне на слова верить?

Зорький вздохнул, глядя в холодные глаза генерала. Те не были мирными.В Зоне нет мирных. Есть выживающие. А эти «выживающие» торговали с «Пожирателями». Бармен, которого они взяли в плен, дал показания. У него нашли записи. «Скитальцы» поставляли им продовольствие в обмен на защиту. Они знали, кому продают. Они кормили тех, кто проводит эксперименты над людьми.

Он сказал это твёрдо, вкладывая в слова всю оставшуюся волю. Это была полуправда, замешанная на догадках, но другого выхода не было.

Калаш изучал его молча, секунду, другую. —Доказательства? —Бармен. Он сейчас у Черного. Его показания можно проверить. Но суть не в этом. Вы спросили, как он это трактует. Он трактует это как цену. Цену информации, которую он принёс. Цену шанса нанести удар по Черному и «Пожирателям». Если его репутация мерзавца и убийцы поможет им выиграть эту войну, он на себя её примет.

В кабинете повисла тягостная пауза. Калаш медленно убрал фотографию в ящик. —«Отпуск» твой придётся отложить. Полный «пакет» ты получишь, но на базу «Рассвет» не вернёшься. Слишком много глаз, слишком много вопросов. Ты теперь призрак, Зорький. Официально ты погиб при выполнении задания. Понял?

Он кивнул. Это был ожидаемый исход. —Понял. —Отдохнёшь два дня. Получишь новое снаряжение. А потом — новая задача. Мы будем бить по Черному, используя твои данные. И ты будешь на острие. Тебя там знают. Ты свой там.

Зорький поднялся и, не глядя на генерала, вышел из кабинета. Его отвели в маленькую бетонную каморку с койкой и умывальником. Он скинул рваную одежду, под которой всё ещё виднелись следы грязи и крови элеватора, и включил воду. Холодные струи обожгли кожу, но не смогли смыть ощущения липкой гари и чужих взглядов.

Он смотрел на своё отражение в потускневшем зеркале. Глаза были глазами незнакомца — холодными, пустыми, видевшими слишком много. Он поднял руку, разглядывая пальцы. Этими руками он держал пистолет, данный Черным. Этими пальцами он нажал на спуск «Абакана».

«Я сделал это ради сестры», — пытался он убедить себя. «Ради того, чтобы вытащить её из этого ада».

Но где заканчивается оправдание и начинается сущность? Кем он стал за эти недели в стане врага? Солдатом, переступившим черту? Или просто ещё одним хищником в этой проклятой Зоне?

Он потушил свет и лёг на койку, уставившись в потолок. Снаружи доносился ровный гул генератора. Было тихо. Слишком тихо. Он привык засыпать под скрип «профнастила» над «Ямой», под храп и стоны пленных, под далёкие выстрелы. Эта тишина была неестественной. Она звенела в ушах, и в этом звоне ему слышались голоса: сиплый смех лысого парня, детский плач Вити, последний хрип расстрелянных «Скитальцев».

Он натянул подушку на голову, пытаясь заглушить их. Бесполезно. Они были частью его теперь, как и холодные глаза Черного, с интересом наблюдавшие за его метаниями.

«Думай, что ты – г..но. Хрупкое, вонючее, и тогда, может быть, выживешь».

Возможно, Черный был прав. Не в жестокости, а в этом простом, отвратительном правиле. Только смирившись с тем, что ты — ничто, можно сохранить хоть крупицу себя в этом безумии.

Он закрыл глаза. Впереди были два дня покоя. А потом — снова в ад, но на этот раз он знал его  правила. И это знание было страшнее любого мутанта, или аномалии. Он понимал, что обратного пути нет. Дорога домой, к сестре, лежала только через глубины Зоны, через кровь и предательство. И он был готов пройти по ней до конца.

Продолжение следует.