Наедине с миром

Наедине с миром.

   Наедине с миром. Хорошая тема, многообещающая для предстоящего текста, созревающая в моём сознании в эту самую минуту, соскакивающая с кончика пера на бумажный лист, чтобы вскоре возникнуть на экране перед моим взором. Я её пока что нащупываю, присматриваюсь, не зная, как подступиться, настукивая по клавишам. И название хорошее, яркое, тёплое и мягкое, напоминающее о спокойных вечерах в кресле качалке под мягким пледом у камина, с отложенной книгой и созерцании пламени. Это тихий спокойный разговор-размышление. Впрочем, оно придумано не мною, заимствованно из где-то прочитанного. Пусть не обидится автор (если авторство существует и за кем-то закреплено), что я воспользуюсь этим выражением в качестве рычага, ну того самого, архимедова, чтобы при помощи словесной конструкции вытащить из трясины расплывающихся аморфных пятен ментальную субстанцию из коей и вылепить «образ себя». Слепить из того материала, что попался на глаза. Отыскать себя в себе, сотворить себя из себя, открыть и проявить субъектность «явления в себе». И попытаюсь, в такой странный способ, подобно славноизвестному барону, вытащить себя на земную твердь из липкой хляби за вервь, сплетённую из слов. Да разве ж словоблуд и фантазёр Мюнхгаузен не плёл что попало? А раз так, то лелею надежду, что и в моём случае неизвестное превратится в известное – будет явлен структурированный текст. Выставлю на обозрение слепок своего сознания в виде свитка. Нет, не ждите занимательных или поучительных историй, приключений отважных героев и описаний драматических событий. Сознание дало трещину, появилась течь, напоминающая мало связную речь. Но разве ж Бог-Творец не занимался тем же, когда лепил человеческое существо из глины, из массы образов и подобий? Или тот же мир, разве непонятно нам, мыслящим, что он является Текстом? Не автопортрет собираюсь изображать и не свой психологический портрет, а копнуть глубже и в залежах глины отыскать-таки золотую жилу. Придётся пройти по извилистым туннелям лабиринта сознания, заглядывая в труднодоступные места, иногда выходя за рамки, идя порой сквозь тёмные участки пути и часто попадая в тупики, а по пути вывернуть себя наизнанку. Чем мне это поможет в познании себя? Да откуда мне знать, я же нахожусь в неизвестном! Если соединить два общеизвестных выражения и чуть видоизменить, то получится обозначить цель поиска: через потёмки к душе. Нужно ли объяснять, что имею в виду? Воздержусь от комментариев своих мыслей. Формулируя сверхзадачу: находясь на пути самопознания осуществить в процессе движения трансформацию из состояния богооставленности в состояние богоявленности. А как насчёт богоизбранности, скромничаешь? Без ложной скромности: богоизбранность само собой разумеющееся, ибо без неё не оказался ты на пути, не возник бы в тебе импульс к самопознанию.
  Всё случающееся с нами и происходящее вокруг нас должно служить нам ступеньками в Небо. Так оно и является ступеньками, и служит. Лестница в Небо символическая, Небо – метафизическое, а в тексте используется как метафора, но движение и преображение – это процесс в действительности и возникающий по ходу процесса смысл. Существует различие в направленности движения: восхождение, пробуждение, возрождение или нисхождение, разложение, вырождение. Мне же петь о своём - о себе. У меня зов и передо мной вызов. Не я как личность бросаю вызов другим или миру с целью самоутверждения, а само существование как процесс содержит в себе вызов живому существу. Но перед человеком и человечеством встаёт не только экзистенциональный вызов, а множество вызовов.
  Возвращаюсь к тому месту, где нахожусь в данный момент. Ведь что происходит? Вытягиваю я, неизвестный самому себе, слово за словом, мысль за мыслью неизвестного себя же, некое неподвластное мне словосочетание и смыслосодержание, структурирующееся на моих глазах в процессе тянучести/текучести. Сейчас тяну, а раньше лепил. Возможно, придётся и толкать. Впрочем, не уверен, что тянущий – это я, может быть это кто-то, некая сила, в настоящий момент мной невидимая и не имеющая названия. Пишу об неизвестном, и припоминаю, что в религиозных текстах встречал выражение – «мир невидимый». Может, «невидимый мир» меня и манит, притягивает подобно магниту? Хотел было приписать ему качество «неведомый», но вовремя притормозил – как же неведомый, если даже не видя его ведаем о нём? Тяну из неизвестности текст, не ведая, что творю. А ведь творю! И через творчество по капле выдавливаю из себя тварь, излечиваюсь от хвори. Не только потенциальный читатель пребывает в недоумении и не ведает о тексте, который начал читать, а заодно и об авторе, но даже якобы автор испытывает затруднения относительно знания о себе, не ведает о тексте, который начал писать, а уж по поводу написанного вообще пребывает в ахуе. Публикуя сей акт – свидетельствование потока сознания – приглашаю других разделить со мной ахуй незнания, ибо для одного такое количество недоумения чересчур и чревато.
Но уж если взялся за гуж и потянул, не говори, что не дюж. Так я и не говорю, а продолжаю изо всех сил тянуть за вервь. Будучи максимально расслабленным телесно и умственно. Спинной мозг, от муладхары до сахасрары, служит одновременно и удочкой, и антеной. А тот мозг, что болтается в голове и болтает языком – это крючок на удочке.
  Слышу второй голос, принадлежащий скептику: ты тянешь резину, время, кота за хвост, бегемота из болота, но где же твой ментальный канат или цепь? Появление другого – это голос мира, с которым мы наедине. Это эхо.
  В мире находится известное, по определению, по положению вещей, в нём многоголосье, там другие. Здравствуй мир, состоящий из калейдоскопа представлений, склеиваемых во всеобщий витраж «картины мира» под воздействием мировой воли. Мир там, а здесь я, единственный и неповторимый, странный и сложный, но главное – неизвестный. И это при том, что для мира я – маленький винтик, одна из множества взаимозаменяемых деталей. Какая разница между тем, как я ощущаю себя и как мир относится ко мне! Но я не смотрю на себя как на штамповку, не считаю себя статистической единицей, не являюсь только штуковиной, вещью, я – «явление в себе». Это сплав из ментального осознания и религиозного чувства. Но, что касается знаний – сколько бы я ни узнавал о себе, о том, какой же я, остаюсь всё так же не удовлетворен предложенными ответами, и не становлюсь ближе к сути – кто я? Знания о себе, самомнение и мнение окружающих обо мне, не приближают меня к себе, лишь создают информационный кокон из вереницы описаний и образов. Что внутри кокона? А главное – есть ли там Кто?

  Наедине с миром. А где в этом выражении я? Я подразумевается в контексте, но его нет в тексте. Оно в сокрытом виде содержится внутри «наедине». Можно предположить – некто неизвестный один на один с миром, состоящем из множества других. Мир – это то, что известно, и с другими нужно вступать в отношения. Канва мира соткана из отношений. Тут же выскакивает противоречие – с каких делов к другим относиться как к известному? Другие – это множество неизвестных. А нужно выстраивать отношения, если всеобщее Неизвестное решило проявиться и обозначить Себя через форму и содержание, становясь кем-то, через неизвестного тебя и неизвестных других, сталкивая, противопоставляя, соединяя и разъединяя связи, создавая бесчисленные комбинации. Оно быть в незнании Себя точно так же, как и ты. Но для возможности отношений и осуществления игры, для создания мира, Ему кроме быть нужно ещё и стать, а став, потерять бытийность. Второй голос: но ведь можно и не терять связь с бытийностью. Наверное, можно, в принципе, только вот не получается осуществить на практике. Почему-то становясь, возникает «кажущность», мимо нашей воли, без нашего умысла, само собой ты перестаёшь быть собой.
   Что видится и слышится в этом рассуждении? Разделение. Ты раздвоен внутри себя, между тобой и тобой конфликт. Отсюда дальше больше – между тобой и другими, между тобой и миром конфликт, и, вероятно, между тобой и Богом тоже. О Боже! А Бог – это Другой или Я? Если представлять Бога на Небесах в виде фигуры на фоне райских декораций, или персоны в небесной канцелярии, то значит Другой. А если чувствовать Его в своём сердце, то выходит, что Я. Если Он где-то, то в этом источник тоски, страданий, неудовлетворённости, то есть богооставленности, а ежели Он точно и прочно в сердце, в душе, то я – воплощённая богоявленность.
  Соглашусь, что по ходу проявленности текста, нас двое – два я. Вроде бы, пока ещё два. Но что помешает дальнейшему процессу деления, увеличению множественности и усилению конфликта? И что поспособствует умножению, союзу и слиянию двух я в не-два?
   Получается, что конфликт существует между воображаемым и действительным. Только что понимать под «действительным и реальным»? Да и по поводу воображаемого есть вопросы, имеется много точек зрения. Как возможно выстроить мироздание на зыбком основании? А ведь выстроено! Есть ли вообще что-либо помимо воображаемого? Что находится за границами представлений? Так сказано же – «мир невидимый». Неизвестное, сокрытое. Сакральное, тайное. И того ужаснее – непознаваемое в принципе.  А кто ужасается? Да ум же, создающий воображаемые схемы, системы, концептуальные конструкции, и созданная им личность. Ум берёт удочку и забрасывает её в неизвестное, ловит и вытягивает пойманное, называет, интерпретирует и нанизывает. Вопросы – это крючки ума, и не случайно знаки вопросов в грамматике изображаются в виде крюка. Знак вопроса иллюстрирует искривлённое пространство, а восклицательный знак символизирует ответ свыше, выправление, выравнивание. ! – это вертикаль, прямой, честный, ясный ответ, или откровение. ? – это неопределённость, сомнение, смятение, томление духа в лабиринтах ума.
  Существует ли иной способ взаимодействия с пространством в области неизвестного кроме ловли знаний при помощи удочки? Ещё есть сети, инструмент и способ ловли для коллективного ума. В отличие от индивида. Мир – это сеть, система, матрица. Иной способ – когда используется щупальце чувства.

  Но ты, кто бы ты ни был, с миром. Не вне, не против, а «С». Значит вместе, союз. Но как же так, ты вместе с миром и одновременно наедине? Что за хернь? В таком случае ты уже не один. А уж мир точно не цельный, не целое, он сумма.
Начало текста отображает состояние наедине с миром. Но если допустить, что мир – это проекция твоего ума, вынесенная вовне часть неизвестного тебя, неизвестная тебе, чтобы ты мог с ней познакомиться и взаимодействовать, интерпретировать её, выстраивать отношения, то противопоставление и разделение воспринимается как видимость, а не реальность, является тоже игрой воображения. Человек не справляется с тем объёмом содержания сознания, заложенным в него в виде потенциала, не вмещает и не может вынести оказываемое сознанием давление, а потому выносит большую часть вовне, создавая мир, а меньшую часть оставляет себе, считая собой. Если удаётся кому-то убрать это кардинальное противоречие, то тяжесть Бытия сменяется лёгкостью Бытия, наказание Милостью. Да, и попадаешь в неизвестное, имя которому Тайна, но вместо ужаса возникает удивление и восторг, становится возможной трансформация восприятия, переворот в сознании – зло и добро превращаются во Благо, и всё происходящее посвящается Богу, а ужасное превращается в чудесное.