17 Мунисты

К ней в город я прибыл в начале декабря. Повсюду лежал снег, мела метель, на лету падали птицы, да и ее еще не было, и, сняв квартиру и протопив ее обогревателем до состояния бани, от нечего делать заявился к мунистам, о которых знал только то, что распространяют конфеты со спермой Мун Сон Мена, в чем сомневался. 

Они арендовали частный дом неподалеку от метро и встретили меня радушно, когда оповестил, что, будучи студентом, ходил на их собрания, лелея робкую мечту в дальнейшем стать одним из них. Изливаясь льстивым дружелюбием и рассыпаясь в похвалах пресным посиделкам, которые исправно посещал, вошел в доверие и удостоился приглашения во святая святых - поместье в области с парой особняков, - куда вскоре отправился.

Длинная грязевая дорога, извиваясь, ползла к двум вместительным зданиям на отшибе заштатного поселка. Проведя вечер в беседах с лидером местной ячейки "Церкви Объединения" - бывшим личным другом бывшего президента, - восхвалявшим вольницу давних времен, я был отправлен ночевать в комнату сектанта Сергея. На следующий день заболел, заливаясь соплями, но ни разу сосед мой не возмутился моим присутствием. Выздоровев через неделю, переселился в обширное теплое помещение под крышей, где уже обитал юный молодожен.

Мунисты женятся по указке самого Муна, который до 2012 г., когда скончался, лично выбирал пару для каждого. Мой счастливый чердачный сожитель был обручен с девушкой из бурятии, обретавшейся тут же, на втором этаже. Еще не связанные узами брака, они жили раздельно, но все остальные в корпусе были семейными, за исключением Сергея, который в нарушение религиозных установлений отринул предустановленную ему даму сердца, и потому был обречен на вечное монашество. Келью он себе заработал трудами на строительстве второго корпуса, в то время еще незавершенного.

Неспешные с ним беседы о неотвратимо скорбной его судьбе, доставшейся ему в наказание за малодушное, по его мнению, решение, настраивали на меланхолический лад. Покаяние он нес с повинной в достоинстве головой, почти как добровольную аскезу, наводя на мысли о подвижниках нитрийской пустыни, неисследимыми стезями снискавших там последнее пристанище. Черноволосый, большеносый, живущий впроголодь и потому до чрезвычайности худой, так что гармонь его грудной клетки послужила бы украшением анатомического театра, он без труда вписался бы в скит самого строгого устава.

Профессиональный кинооператор, он наблюдал происходящее с ним отрешенно и одновременно предельно вовлеченно, как режиссер, снимающий свой последний фильм.

- Должен быть смысл...
- Мы все не более чем роли - играй такую, чтоб максимально быть собой.
- Нет, нас создал Бог, чтоб мы вершили Его волю.
- Ты поэтому от невесты отказался?
- Не смог принять свой жребий.
- Это так ты вершишь?
- Все в руках Божьих.
- Да ты сам срежиссировал свою жизнь самым печальным образом.
- А ты?
- Я использую случай.
- Думаешь, случайности бывают?

Заиндевелая земля, вся в буераках, осклизлой рыбьей требухой вальяжно развалилась до самой кромки замызганной тарелки незимне-низменного неба, захватанного хмарью и замусоленного мглой. А в бесприютности эфира носился бурный ветер и, замерзая, как неприкаянный стучался в двери домов на пустыре, но никто ему не открывал.

Недели через две она прилетела. Мы встретились в кафе, и было так радостно узнать свежую белизну ее раскрасневшегося на морозе немного детского, но хищного лица с улыбкой на заалевших губах. Теребя в подъезде своего дома мои яйца - в квартиру меня не пускали, - довольно приговаривала: "Какие твердые, подтянутые... Люблю такие". Набралась опыта.

Как всегда, заявлялась только трахаться, требуя, чтобы во время ебли называл ее сукой, ****ью и проституткой - тоже новое.

- Так к тебе там относятся?
- Нет, что ты... На руках носят. Кухня там - пальчики оближешь.
- А я?
- А ты мне нравишься.
- С чего бы это?
- Ты другой: вареную курицу ешь.

Приезжала больная, с температурой, валилась на кровать: "Ну, давай.." **** ее в прострации. Пока массаж делал, рассказывала:

- Сосала там одному во время массажа, так в волосы кончил.
- И как?
- Хорошо, но голову мыть надо.

Пару часов в день проводила у меня, редко больше, а так - дома с сестрами. Заколебался по квартире круги наматывать и стал наведываться к мунистам, но не в поселок, а на квартиру в городе, где просвещали потенциальных новообращенных. Занималась этим Оксана, невысокая ординарной внешности, но, как впоследствии узнал, умная и волевая девушка лет 30-ти. Разъясняла их основную вероучительную книгу - обстоятельный труд "Божественный принцип".
 
Не встречая в сектантской литературе ничего, кроме парадоксальной пурги, был поражен работой Муна: логическая отточенность и лаконичность аргументации граничили с моим любимым "Прослогионом" Ансельма. Великолепно владея материалом, Оксана подавала его ясно и страстно. Проводила со мной уроки по полтора часа, раскладывая по полочкам то, что и без нее понятно было, но рациональное богословие - это танец мироздания, и вместе мы слушали музыку сфер.

- Как ты поверила?
- Прочитала.
- И все?
- Да. Нас отец бросил, когда я маленькая была, а здесь написано, как избежать такого. Я бы не вынесла... Сразу поняла, что нашла свой новый дом, и истину.

Вдохновленная ею, она годами кружила по улицам, приглашая прохожих на беседы "о семейных ценностях", чтобы разделить с ними голосившую в ней радость. За два месяца, что с ней общался, иногда сопровождая на ловлю человеков, всерьез завлекла лишь одну девчонку лет 17-ти, но и ту не думаю, что надолго. Получалось так, что метала бисер перед свиньями, распинаясь зря. Пожилая мама, полная, насквозь народная, при мне пыталась ее образумить, но безуспешно. Я тоже не мог вполне понять ее решимости, жалел ее:

- Толку так шляться?
- Ко мне же подошли, и это осветило всю мою жизнь.
- Да, но кпд у тебя мизерный.
- Думаешь, это случайно? Бог выбрал меня, чтоб исполняла Его волю.

Регистрации у меня не было, а без нее квартиру на месяц не сдавали - возлюбленная снимать отказалась, так как "чуть что, все там разнесешь", - и на посуточную аренду истратил 800 евро, предназначенные на сварганенную в Киеве рабочую визу водителя-дальнобойщика. Уезжая, оставила мне деньги, когда пообещал, что приеду.

Вернувшись в мунистский поселок, по несколько раз в день названивал в Италию, что было очень удобно мне, и, полагаю, не очень - им, особенно когда пришел счет. Для "переговоров по работе" мне выделили подвальное помещение - бывший спортивный зал, оборудованный в комнате давно съехавшей семейной пары. Наведывались пару раз, сияя радостью сложившегося брака. Нашел там дневник жены, писаный сразу после замужества: агония сближения двух абсолютно чуждых друг другу людей, - и все равно куда гуманней моих баталий с дражайшей половиной, хоть и говеннейший отстой по части чувственных удовольствий. 

За границу не торопился, поскольку хотел сперва обчистить мунистов. Из Швейцарии вот-вот должна была вернуться группа фандрайзинга с кучей бабла. Но меня одолевали сомнения: решил же ничего для нее не делать, да и прошлого не вернешь - только секс один и остался. "Приезжай быстрее: у меня уже озеро", - торопила она, но в обилии лубрикантов с ее стороны я и так был уверен - так пусть сама тащит сюда свою ****у. 

Пока что присматривался и повсюду сопровождал Оксану, сближаясь с ней.
 
- Ты всегда дружелюбный, общительный, но иногда лицо такое усталое, старое, злое. Кто ты, Андрей?
- А ты, энтузиаст-любитель, которого все пинают... Мазохистка или оглашенная?

Она была замужем за тихим, спокойным то ли физиком, то ли химиком. В доме все трапезничали за одним столом, так что насмотрелся на них вместе - видел, что нелады какие-то. Скрывали, но как туча мрачная висела.  Детей у них не было. В машине, на пути в поселок, когда подъезжали уже, сказала:

- Не все здесь так хорошо, как кажется.
- А я-то думал... Ты что имеешь ввиду?
- Потом расскажу...

Не успеешь - я уеду, но знаю, о чем ты. Это голод - ненасытная пропасть в душе. Сдайся ему... Как это сделал я.

Швейцарцы здесь. Завтра меняем деньги, где-то 20 тысяч евро. Оксана настаивала, чтобы ехал один: у всех дела, но лидер не доверяет - послал со мной ее мужа. Не важно: заболтать легко. А потом ищи-свищи: ни имени, ни регистрации... Да и менты трепыхаться не будут, если их уведомят, что навряд ли - проходили уже.

За окном шумит, бушует ветер. Впустите его... Приютили же меня: пронюхал все ходы и выходы не только в домах ваших, но и в душах, особенно в твоей, Оксана. Приглашенный тобой, я слушал исповеди - лишь для своих, вбирая крепкий отвар ваших слез. Ветер, холодный ветер, ты мой единственный друг! Когда восходящий ледяной поток внутри меня встречается с вихрем вовне - только тогда я становлюсь самим собой. Восхищаясь тобой, Оксана, сжег бы вас всех здесь, в этом доме, ибо нет большего наслаждения, чем держать чужую душу в руках - и раздавить ее. 

Веря в случайности, сделал все, чтобы их избежать, и держал ваши деньги в руках. Мог раз шагнуть и испариться, исчезнуть навсегда, как всегда. Но не нужны мне ни деньги, ни души ваши. Только ее душа мне нужна! 

Была среди них девчонка - кмс или мастер спорта по шахматам, и, ко всеобщему удивлению, выигрывал у нее все партии - никто ни одной не мог... Пока не надоело играть, как надо. Она там шахмат ждет, а будут поддавки. Я одержу над ней верх, любой ценой.

Позвонила на следующий день:

- Где деньги?
- Нету.
- Виза послезавтра кончается! Ты едешь?
- Нет.
- Что?! Тогда сейчас же ебусь с куратором! Он пристает.

Ну ладно, раз так, пеняй на себя. И среди ночи без копейки денег иду на шоссе ловить машину - в Париж.