Храм Древних Крыльев

Предисловие:
Хранительница зеркал

Виллс смотрел в зеркало, но видел лишь тень себя. Серость, разъедающая некогда яркие краски его существования, заполняла каждый уголок квартиры, словно ядовитый туман. Третий год магистерской академии должен был принести радость открытий, но вместо этого подарил лишь бесконечную усталость.
Зеркало в старинной деревянной раме — единственное, что осталось от бабушки, практикующей ведьмы из горных деревень — сегодня казалось особенно мутным.
— Я больше не могу, мне сегодня 20 лет, а я ничего не достиг… — прошептал он, касаясь пальцами холодной поверхности.
Зеркало вдруг дрогнуло. По глади пробежала рябь, словно по воде, а затем в отражении появилась фигура — женский силуэт с глазами цвета предрассветной зелени.
— Ты звал, дитя пепла? — голос, подобный шороху листьев, был одновременно и в комнате, и в его голове.
Виллс отпрянул, но страха не было — лишь удивление.
— Кто ты?
— Хранительница переходов. Страж пустот. Та, что слышит зов отчаявшихся душ.
— Я не звал никого.
Существо в зеркале улыбнулось.
— Душа твоя кричит громче любых слов. Ты стоишь на распутье, Виллс. Пустота внутри тебя разрастается, требуя заполнения.
— Чем можно заполнить то, что невозможно даже описать? — горько усмехнулся он.
— Дай мне руку.
Виллс колебался лишь мгновение, прежде чем коснуться стекла. Поверхность зеркала растеклась жидким серебром, обволакивая его пальцы...

Он оказался в лесу, где деревья пели древними голосами, а между корней струились ручейки жидкого света. Хранительница шла впереди, указывая путь сквозь заросли воспоминаний.
— Здесь живут все твои забытые радости, Виллс, Смотри!
Перед ним возникло озеро, в котором отражались не облака, а моменты его жизни — первое заклинание, успешно сотворенное в детстве; смех бабушки, учившей его видеть магию в обыденном; восторг от прикосновения к древним знаниям.
— Когда мы забываем о том, что наполняло нас светом, душа начинает голодать, — произнесла Хранительница. — Но даже самая глубокая пустота может стать колыбелью для нового начала.
Она протянула руку, и на ее ладони возник крошечный светящийся кристалл.
— Это семя твоей силы, дремлющей под слоем пепла выгорания. Возьми его.

Виллс очнулся перед зеркалом, сжимая в руке маленький светящийся кристалл. Он помнил каждое мгновение своего путешествия, каждое слово Хранительницы.
В тот вечер он впервые за долгие месяцы раскрыл древние гримуары, оставленные бабушкой. В полузабытых строках обнаружил заклинание создания магических зеркал — порталов между мирами, хранителей утраченных воспоминаний и проводников к забытым частям себя и сказание о Храме Древних Крыльев.
Через год академию потрясло открытие молодого магистра Виллса — теория “зеркальной терапии душ”, позволяющая магам, потерявшим связь со своей силой, восстанавливать внутренний баланс, а так же миф о Храме Древних Крыльев
Но лишь он один знал, что каждое созданное им зеркало хранило частицу той самой Хранительницы, протянувшей руку помощи, когда его душа беззвучно кричала в пустоту.
И иногда, в особенно тихие вечера, наедине со своим первым зеркалом, он слышал шепот, подобный шороху листьев:
“Пустота — это лишь пространство для новых возможностей. Научись видеть в ней не утрату, а холст для новых начинаний….”

Глава первая.
ТАНЦУЮЩАЯ С ДРАКОНАМИ

В городе Лирион, где волшебство стало обыденностью, где заклинания продавались на рынках наравне с луком и чесноком, а магические палочки штамповались сотнями в мастерских ремесленников, Виллс был единственнм, кто не мог колдовать.
В мире, где пятилетние дети щелчком пальцев зажигали свечи, а студенты академий левитировали между лекциями, он оставался пустышкой. Бездарным. Скучным.
Сегодня, в свой двадцатый день рождения, после встречи с Хранительницей Зеркал и прочитанных древних гримуаров бабушки он сидел на утёсе над городом, наблюдая за парадом драконьих всадников. Изумрудные, рубиновые, сапфировые крылья рассекали небо, оставляя за собой разноцветные магические искры. Драконы — высшее проявление совершенства магического искусства, союз с которыми был доступен лишь избранным.
Виллс смахнул непрошеную слезу. Очередной праздник, на котором ему достанется роль тени у стены.
— Не впечатляет, правда? — раздался голос рядом. — Так предсказуемо. Так… академично.
Он вздрогнул. Девушка, сидящая рядом, казалось, появилась из воздуха. Лёгкая улыбка, потрёпанный плащ, странные разноцветные глаза — один зелёный, другой почти золотой. И абсолютное отсутствие магической ауры, которую Виллс всегда ощущал вокруг других.
— Кто ты? — только и смог произнести он.
— Таша, — она протянул руку. — Странствующая драконья шептунья.
— Драконья… кто?!
Её смех был похож на звон колокольчиков.
— Они летают слишком правильно, не находишь? — она кивнул на парад. — Как по линейке. А дракон — это стихия, хаос, первозданная сила.
Виллс впервые осознал, что парад действительно казался ему механическим, словно исполнялся по заученной схеме.
— Хочешь увидеть настоящий танец с драконом? — в разноцветных глазах плясали искорки.
— Но я… я не владею магией, — произнёс он.
— И я тоже, — она подмигнула. — Пойдём. Сегодня твой день рождения, не так ли?

— Это безумие, — прошептал Виллс, когда они спустились в Дикие расселины — запретную зону, где обитали драконы, не прирученные магами.
— Безумие — это провести жизнь в клетке чужих ожиданий, — Таша шла легко, словно танцуя между опасными выступами скал.
Они остановились перед огромной пещерой.
— Как ты узнала, что сегодня мой день рождения? — внезапно спросил Виллс.
— Скажем так… я заметила тебя давно, — Таша отвела взгляд. — Не так много в Лирионе тех, кто смотрит на магию как на нечто большее, чем инструмент. Ты видишь её красоту, но не обладаешь ею. Это… редкий дар.
Она достала небольшую флейту:
— Встань за моей спиной и, что бы ни случилось, держи спину прямо. Драконы уважают достоинство.
Мелодия, родившаяся из флейты, казалась невозможной для этого простого инструмента — она переливалась, словно жидкое серебро, заполняя расселину древней магией, не требующей ни заклинаний, ни формул.
Из пещеры показалась исполинская голова аметистового дракона. Существо, чьи глаза хранили мудрость тысячелетий, смотрело на них с любопытством, а не злобой.
— Поклонись, — шепнула Таша.
Виллс склонил голову, ощущая, как сердце бьётся о рёбра.
— А теперь… доверься, — её рука обхватила его талию, и внезапно они оказались на спине дракона, который взмыл в воздух с грацией, невозможной для его могучего тела.
Город внизу превратился в россыпь огней, парад драконьих всадников — в жалкую имитацию истинного полёта. Их дракон не просто летал — он танцевал в потоках ветра, пел телом, создавая собственную мелодию пространства.
— Как… как ты делаешь это без магии? — прокричал Виллс, вцепившись в Ташу.
— Это и есть магия, — её голос звучал прямо в его сознании. — Настоящая. Древняя. Не та, что преподают в академиях. Драконы существовали задолго до первого волшебника. Они и есть сама магия в чистом виде.
— Но почему ты показываешь это мне?
— Потому что ты всю жизнь смотрел на огонь, не зная, что сам можешь гореть.

Дни превратились в недели, недели — в месяцы. Таша открыла Виллсу мир первозданной магии, не требующей врождённого дара — лишь чистоту намерений и глубину понимания. Магию мелодии и ритма, магию тишины и шёпота, магию созерцания и абсолютного присутствия.
Он научился слушать камни и разговаривать с ветром. Призывать дождь не заклинанием, а песней. Его руки не метали огненные шары, но могли успокоить разъярённого дракона одним прикосновением.

Город наполнился слухами о странном юноше, танцующим с дикими драконами. Академия магии прислала официальное приглашение на исследование феномена, которое Виллс с улыбкой отклонил.
— Они никогда не поймут, — сказала он Таше, когда они сидели на том же утёсе, где встретились. — Для них магия — это власть. Для нас — диалог.
— Для них мы опасны, — серьёзно ответил она. — Мы подрываем саму основу их иерархии. Если каждый сможет говорить с драконами без академического образования…
— Нас попытаются остановить?
— Уже пытаются... — она кивнула на приближающийся отряд под знамёнами Магического Совета.
— Что будем делать? —Виллс не чувствовал страха, только странное волнение.
— То, что делают все настоящие маги, когда академические догмы загоняют их в угол, — Таша улыбнулась, поднимаясь. — Улетим. Покажем миру, что истинная магия — не в формулах, а в способности видеть чудо там, где другие видят лишь уравнения.

Над Лирионом часто видят аметистового дракона с двумя всадниками. Говорят, если прислушаться к ветру в такие моменты, можно услышать мелодию древней флейты и понять простую истину, которую забыли в лабораториях академий: настоящее волшебство начинается там, где заканчиваются правила.
А по всему королевству, словно весенние цветы, распускаются тайные школы драконьего шёпота, где неприметная стрАнница с разноцветными глазами и юноша, когда-то считавший себя лишённым дара, учат тех, кто готов слушать: магия не в крови, а в сердце, что открыто танцу с невозможным.



Глава вторая

ХРАНИТЕЛЬ ПОСЛЕДНЕГО ЛЕСА

Члены экспедиции разбили лагерь у границы леса, не решаясь нарушить древний запрет. Только Виллс рискнул идти дальше.
Он не должен был заходить так далеко.
Виллс перехватил поудобнее ремни рюкзака и снова сверился с навигатором. Экран мигнул и погас. Снова. Четвертый раз за последний час. Технология отказывалась работать в этой части Запретного Леса. Легенды оказались правдивы.
«Вернись к группе», — шепнул внутренний голос.
Но гордость археолога-исследователя не позволяла вернуться.  Пятнадцать лет исследований, посвященных поискам Храма Древних Крыльев, не могли закончиться трусливым отступлением. Его коллеги считали поиски безумием — древние рыжие драконы были лишь мифом, сказкой для детей. Но Виллс знал, что это не миф, Таша передала ему древние записи, рассказывающие о Храме Древних Крыльев, о котором он впервые узнал из бабушкиных гримуаров
Солнце клонилось к закату, окрашивая гигантские деревья в алый цвет. Воздух здесь был другим — плотным, насыщенным, словно каждый вдох наполнял не только легкие, но и саму душу чем-то древним и могущественным. Иногда ему казалось, что он слышит отголоски далекого рокота, словно чье-то могучее дыхание.
Первые признаки отравления заметил к вечеру. Головокружение. Жжение в легких. Согласно исследованиям, Запретный Лес выделял особые споры, защищающие его от чужаков. Медленный, но верный яд.
К ночи уже не мог идти. Привалившись к стволу исполинского дерева, Виллс смотрел на звезды, просвечивающие сквозь кружево листвы. В темноте леса зажигались странные огоньки — не светлячки, нечто большее, словно сам воздух начинал светиться зеленоватым свечением.
Земля задрожала от тяжелой поступи. Деревья расступились, являя ему зрелище, от которого захватило дух.
Изумрудно - рыжий дракон. Не просто большой — колоссальный. Чешуя переливалась тысячами оттенков зеленого и рыжего, а между пластинами пробивались крошечные цветы и листья, словно он был частью леса. Глаза — два огромных янтарных озера с вертикальными зрачками — смотрели на него с древней, нечеловеческой мудростью.
— Дышать становится трудно, правда? — голос дракона не звучал в воздухе, но возникал прямо в его сознании, глубокий, как корни древних деревьев.
Виллс не мог пошевелиться. Не от страха, но от благоговения.
— Ты… настоящий, — прохрипел он, чувствуя, как горят легкие.
Дракон наклонил огромную голову, рассматривая его.
— Настоящее — понятие относительное,  — в его мысленном голосе слышалась усмешка. — Для твоих соплеменников я — миф. Для леса — его душа и хранитель.
— Лес… убивает меня? — каждое слово давалось с трудом.
— Не лес, — дракон выпустил тонкую струйку пара из ноздрей. — Твоя собственная отделенность от него. Ты пришёл как захватчик, исследователь, тот, кто хочет взять, а не принять.
Массивная лапа с когтями длиннее его руки осторожно приблизилась. Один коготь, тонкий и гибкий, словно ветвь дерева, коснулся его лба, и Виллс почувствовал прохладу, бегущую по венам, временно ослабляющую действие яда.
— У меня есть выбор? — спросил он, понимая, что силы покидают его.
— Всегда есть выбор, — дракон поднял с земли маленький сверкающий кристалл, зажатый между двумя когтями. В его огромных лапах кристалл выглядел как песчинка. — Это слеза леса. Если примешь её, если позволишь ей раствориться в твоей крови, ты сможешь дышать здесь. Видеть по-настоящему. Но цена высока.
— Что я потеряю?
— Свою прежнюю жизнь. Мир, к которому ты привык, — его глаза светились в темноте, словно два маяка. — Однажды приняв дар леса, ты никогда не сможешь покинуть его навсегда. Часть тебя всегда будет принадлежать ему.
Виллс закрыл глаза. Перед внутренним взором пронеслась вся его жизнь:хранительница зеркал, шептунья драконов Таша, стерильные лаборатории университета, насмешки коллег над его “драконьей теорией”, одиночество среди людей, никогда не понимавших его одержимость мифами и легендами.
— Почему я? — прошептал он. — Почему ты предлагаешь это мне?
Дракон склонил огромную голову, и его дыхание окутало его теплым паром, пахнущим мхом и грозой.
— Потому что ты единственный за многие столетия, кто искал нас не ради славы или власти, — его голос в его разуме стал мягче. — Ты искал правду. Настоящую правду. И твоя душа… она родственна нашим Таша многому научила тебя. Я видел твои сны, Виллс. В них ты всегда летишь над этим лесом, хотя никогда не видел его сверху.
Его сердце пропустило удар.
— Откуда ты знаешь о моих снах?
— Мы, драконы, видим души насквозь, — он аккуратно положил кристалл перед ним. — Меня зовут Кузрон, и я последний из Изумрудно-Рыжих Древесных. Решай. Яд скоро достигнет твоего сердца...

Виллс принял кристалл, и мир изменился.
Жидкий огонь пробежал по венам, сжигая всё прежнее, переплавляя саму его сущность. Он кричал, извиваясь на лесной подстилке, чувствуя, как каждая клетка его тела трансформируется, настраивается на новую частоту бытия.
А потом пришло озарение.
Он видел лес не глазами, а всем своим существом. Чувствовал каждое дерево как продолжение собственного тела. Слышал песнь корней, уходящих глубоко в землю, улавливал шепот листьев, рассказывающих древние истории ветру.
— Что… что происходит со мной? — спросил Виллс, поднимаясь на ноги и с удивлением ощущая новую силу в теле.
— Ты становишься частью леса, — дракон опустил голову так, чтобы его глаз был на уровне его лица. Теперь он видел, что его зрачок был не просто вертикальной щелью, а узором, напоминающим древо жизни. — Твое преображение только началось. Идем. Храм Древних Крыльев ждет тебя уже тысячу лет.

Кузрон оказался не просто драконом, он был последним потомком древнего рода Хранителей Леса. Его предки заключили союз с первозданными лесами эпох до человечества, став их защитниками и душой.
— Мой род угасает, — объяснял он, когда они шли сквозь чащу к сердцу леса. Виллс теперь мог понимать его без слов, улавливая мысли напрямую. — Последний Лес сжимается под натиском вашего мира. Я единственный оставшийся Изумрудно-Рыжий Хранитель.
Храм Древних Крыльев оказался не строением, созданным руками, а живым существом — колоссальным деревом, чей ствол был толще любой башни, а крона поднималась к  облакам. Его корни формировали залы и коридоры, а ветви поддерживали купола из переплетенных листьев и света.
В течение семи дней и ночей Кузрон обучал его языку леса. Под его руководством Виллс научился разговаривать с птицами, понимать шепот ветра и читать историю в кольцах деревьев. Его руки теперь могли исцелять раны земли, а сознание — путешествовать сквозь древние воспоминания, хранимые в каждом семени.
Кузрон был суровым учителем. Огромный дракон мог часами неподвижно наблюдать, как он пытается уловить мысли крошечной птицы, и лишь изредка направлял ментальным импульсом. Но когда он справлялся с заданием, его гордость и радость окутывали его теплой волной.
В свободные часы он рассказывал ему историю своего драконьего народа — как драконы появились из первозданной магии земли, как каждый вид принял защиту определенной стихии, как они наблюдали восхождение и падение бесчисленных цивилизаций.
— Почему вы исчезли из человеческой истории? — спрашивал Виллс.
— Мы не исчезли, — отвечал Кузрон, свернувшись вокруг Храма-Дерева, словно огромный изумрудный  рыжий змей. — Мы ушли в тень. Люди начали охотиться на нас, видя в драконах лишь чудовищ или источник силы. Некоторые из моих сородичей ответили войной. Другие, как мой род, предпочли уйти в самые дальние уголки мира, сохраняя равновесие незаметно для человеческих глаз…

Прошло семь дней и ночей обучения, когда Виллс впервые ощутил это — странное покалывание между лопаток.
— Что со мной происходит? — спросил он Кузрона, изумрудного дракона леса, который обучал его искусству разговора с птицами.
— Твое преображение завершается, — он коснулся его спины кончиком когтя. — Последний дар леса тем, кого он избрал.
В полнолуние, стоя на вершине Храма-Дерева, Виллс почувствовал, как кожа на спине натягивается и рвется. Боль была невыносимой, но сквозь нее пробивался экстаз освобождения.
Крылья развернулись за его спиной — не птичьи, а сотканные из тончайших золотых листьев, светящихся изнутри, словно звезды, запутавшиеся в кронах деревьев.
— Ты станешь мостом между мирами, — сказал Кузрон, когда он впервые поднялся в ночное небо. Его огромные крылья раскрылись рядом, поддерживая его в первом полете. — Будешь рассказывать истории леса тем, кто способен услышать. Находить новых хранителей среди людей. Пробуждать древнюю память в тех, кто забыл о своей связи с землей.
— А я… стану драконом?! — спросил он, паря в воздушных потоках рядом с его массивной фигурой.
Кузрон  издал глубокий рокочущий звук, похожий на смех.
— Нет, маленький брат. Ты станешь чем-то иным — первой из новой линии хранителей. Наполовину человек, наполовину лес, с душой, понимающей драконов. Из таких, как ты, родится новое поколение защитников земли…

Эпилог

Члены экспедиции нашли пустой рюкзак Виллса на следующий день. Поиски продолжались неделю, но тело так и не обнаружили. Еще одна жертва Запретного Леса — так было записано в официальных документах.
Но иногда исследователи, художники, мечтатели, забредшие слишком далеко в лес, встречают странного мужчину с глазами цвета янтаря и волосами, украшенными крошечными рыжими перьями и бусинами. Рядом с ним иногда замечают рыжеватую тень, слишком большую для зверя, но никогда не видят ее ясно.
Он рассказывает им истории о настоящей магии, дремлющей в сердце каждого. О силе, способной изменить мир, если только позволить ей пробудиться. О драконах, которые не исчезли, но ждут, когда человечество вспомнит о своей ответственности перед землей.
А некоторым — тем, в чьем сердце живет истинная тоска по чуду — он показывает кристаллы, похожие на застывшие капли воды. И предлагает выбор.
В научных журналах периодически появляются статьи о необъяснимом феномене: все больше молодых ученых, художников, экологов возвращаются из экспедиций в Запретный Лес изменившимися. Их глаза словно видят то, что скрыто от остальных, а их работы обретают почти магическую силу убеждения, меняя отношение человечества к последним диким местам планеты.
И только Кузрон, изумрудно-рыжий дракон леса, наблюдая за своим учеником, ставшим теперь почти равным ему, знает правду: он превзошёл все его ожидания, став не просто хранителем, но возрождением — тем, кто несет искру древней магии в умирающий мир людей, пробуждая в них забытую способность летать, любить, жить в мире и согласии с природой
Ночами, когда двуногие существа спят в своих городах из камня и металла, огромный рыже-зеленый дракон и молодой мужчина с крыльями из осенних золотых листьев парят над Запретным Лесом, поющим им свою древнюю песнь. И с каждым годом лес растет, расширяя свои границы, как в легендарные времена до появления человека.