Нечаянное. Глава 2

ЧЕРНИГОВ

И вот мы опять на трассе, как перелётные птицы, летим, настроив автонавигатор на юг! Наш путь лежал через города: Невель, Витебск, Орша, Могилёв, Гомель, Чернигов, Киев... К концу полудня мы достигли какого-то белорусского города. Погода была пасмурная и батюшка уже задумался о ночлеге. Наверное я уже и не вспомню, какой это был город, но может быть эта точность и не так важна, поскольку это не протокольный репортаж, а мои впечатления непредсказуемых обстоятельств, которыми нашего батюшку щедро одаривал Господь!
Итак, мы остановились у некоего храмового комплекса, где стояли люди в паломнический отдел. Батюшка сходил туда, но ничего не выяснил. Мест не было или всё было дорого. В итоге складывалось так, чтобы мы ехали дальше...
Батюшка не мог определённо сказать, где нам Бог управит остановиться... За окнами нашей скоростной колесницы мелькали поля, леса, реки, улицы, дома, светофоры, люди – город за городом...
Уже давно стемнело, отец Георгий задремал, и так мы въехали кажется в Чернигов.
Батюшка оживился:
– Так тут же Елецкий монастырь! Женский!
И он показывает дорогу по старой памяти...
Монастырь окружала белокаменная стена, подсвеченная снаружи уличными фонарями. Мы подъехали к задним воротам, которые в столь поздний час на удивление были настежь открыты. За ними, в тени больших деревьев улавливалось небольшое движение тёмных силуэтов монахинь. Когда мы осветили их фарами и остановились в воротах, они сразу устремились к нам навстречу, как мотыльки на свет с воздетыми к небу руками! Только мы приоткрыли дверцы, чтобы узнать, что у них происходит и примут ли нас, как сестры во Христе, в радостном ликовании прославляя Господа и с какой-то настойчивой силой вытянули нас из машины, овладевая нами в своих распростёртых объятиях!
– Батюшка, батюшка!!!.. Благословите!!!..
Мы стоим, обнятые и расцелованные (собенно батюшка!) и ничего понять не можем. Ночь, сестры со слезами радости наперебой возглашают, КАК они нас заждались...
– Вот же, как милостив и щедр Господь! Мы так молились, так молились... и Он прислал нам вас, наших избавителей!..
– От чего же, милые, мы вас избавить можем? – спрашивал растроганный батюшка, поддерживаемый и почти возносимый на шуршащих чёрных крыльях длинных сестринских ряс... Во мгле южной ночи, после того, как я заглушил мотор и выключил фары, светилась от Луны только батюшкина борода и счастливые лики монахинь...
– От засухи, батюшка, от засухи!.. – плача и смеясь, восклицали они.
– От какой засухи?.. Ничего не понимаю...
– Да мы уже сутки без воды, – говорит подошедшая на шум игуменья... – Ни пищи не сготовить, ни помыться, ни постирать, сил больше нет, даже, – понизив голос, – простите, в туалет не сходить... Особенно пожилым. Целый день молимся – хоть к ночи, пошли нам, Господи, людей, воды привезти! Ремонт у нас. Воду отключили... Но, слава Богу, услышаны наши молитвы! Вы ведь привезёте нам воды?..
Пауза...
– Ну, какой может быть разговор! Значит, это по вашим молитвам мы не смогли устроиться в предыдущем монастыре! – смеётся батюшка, – Так принимайте вот этих двух посланников, Георгиев...
– Ой, вы оба Георгии! Какая милость Божия!..
Игумения заглядывает в маленький автомобиль, наполненный вещами и сразу, как командир воинского подразделения во время наступательной опрации, отдаёт чёткие команды:
– Мать Геронтия, покажите Георгиям келью в трапезной, пусть машину быстро разгружают прямо на улице у двери и батюшку устраивайте, а Вам, – обращаясь ко мне, – за водой! Мария, Фотиния и Агафья, пока они разгружаются, несите канистры к выходу! Пелагея, поедешь с Георгием воду набирать!
...
Уффф... боевое задание от Бога получено!
Пелагея, щуплая жилистая монахиня, довольно живинькая для своих лет, показывала мне дорогу. Мы ехали, гружёные до потолка пластиковыми бутылями и канистрами с привязанными к горлышкам картонками с именами сестер. Ночная окраина с двухэтажными домами мелькала на поворотах резными и расписными наличниками окон – вправо, влево, вправо, влево... Ещё час назад я не мог себе представить, что наше размеренное путешествие превратится в напряжённый блокбастер!.. Доехали до колонки. Всю посуду выгрузили и стали набирать долгожданную для них воду, составляя её в салон.
Партию воды в просевшей к земле микролитражке я повёз на передовую духовной брани – в монастырь, а следующую мать Пелагея продолжала набирать с колонки. В монастыре меня ждала еще гора пустых бутылей и дюжина сестёр которые сразу освободили машину от привезённой воды... Так мы с сестрой Пелагеей сделали мощный марш-бросок из пяти-шести рейсов полностью гружёных водою.

Какое у них было радостное возбуждение от нашего приезда! Сколько я до этого ни путешествовал по России, нигде и никогда меня не встречали с таким нетерпением и радостью, как в этой поездке с батюшкой Георгием!
Нас щедро накормили в трапезной и уложили спать в большом зале для паломников. Десятка три кроватей были в нашем распоряжении, так как мы были единственными гостями! Я выбрал место у окна во двор, чтобы наблюдать за машиной, а батюшка у стены в углу, где меньше сквозняков.
Дивны дела Твои, Господи, на путях Твоих!
Провалившись в чистое бельё, мы сразу погрузились во младенческий сон...
Однако вскоре меня разбудила моя сигнализация в машине... Я приподнялся в окно, дистанционно выключил сирену, присмотрелся, но во дворе было пустынно. "Странно", – подумал я и лёг спать дальше. Вновь меня разбудила сигнализация. Пришлось выйти во двор, посмотреть, всё ли в порядке. Но ничего не нарушало спокойствия. Ворота монастыря закрыты, светит полная луна, машина стоит в тени под яблоней, рядом с келейным корпусом. Тишина и покой. Не понимаю, от чего сигнализация срабатывает. Может, кошка запрыгнула?... И я снова иду спать. И в третий раз меня поднимает сирена! Мне уже стало неловко! Ведь со мною, наверное, и сестры на втором этаже просыпаются от этой сигнализации! Одеваюсь и бегу к машине. Чуть не упал, покатившись на упавших яблоках... И тут очередной созревший плод падает с дерева на капот и машина опять воет!.. Господи, прости! Мне сразу представилось, как обычно в городском дворе распахивается какое-нибудь соседское окно и раздражённый голос возмущается: "Что за идиот машину под яблоню поставил и сигнализацию включил!" Я даже покраснел от стыда... Ведь машина за воротами – от кого охранять-то!?.. И уж совсем отключил "противоугонку"! Какие же здесь терпеливые сестры...

Мы подтянулись лишь к середине Литургии, так как проспали. И батюшка стоял, как обычный паломник, хотя заходил и в Алтарь. Мне было стыдно смотреть на уставших с ночи сестёр, да ещё и рано вставших на службу, и я даже просил у них прощения за свою сигнализацию. Они же только улыбались на мои извинения...

Днём мы увидели всю красоту этого древнего монастыря! Зелёные купола Успенского белёного собора, 36-метровая колокольня и несколько толстых вековых деревьев украшали Елецкий холм.
Этот холм в древности был заросшим елями. И на одной из них в 1060 году (3 февраля по старому стилю), согласно красивой легенде, в сиянии явился образ Богородицы и назван был "Неувядаемый цвет" Елецкой Божией Матери.

Матушка просила нас остаться ещё  в монастыре и советовала посетить в
Чернигове славные Антониевы пещеры, куда мы и направились. Это уникальное древнее подземелье с многоуровневыми ходами находится прямо в черте города, в Болдиной горе. Мы подъехали к нему со стороны воинского мемориала. Поднялись пешком на холм и вошли в бывший Ильинский монастырь. Теперь это был музей... На территории почти никого не было, лишь недалеко от входа в храм стоял один скромный человек с портфелем. Вообще, с батюшкой всегда удивительно ходить – ты сразу становишься центром внимания! Так и в этот раз, человек с портфелем сразу встрепенулся и подбежал под благословение:
– Ох, благословите... отец Антоний!!!?
Он как будто был не в себе... Волновался...
– А я Георгий, а не Антоний, – поправляет его батюшка.
– Простите... отец Георгий... Но Вы... Как с образа сошли, ей Богу... – прямо отец Антоний, основатель сего пещерного монастыря!.. – пытается унять лёгкую дрожь в теле, – Мне даже не понять, во сне это или наяву... Вы так неожиданно появились...
– Ущипнуть тебя, что ли? – смеётся батюшка и щиплет его за предплечье, – Как звать-то?
– Валерием...
И оба смеются, подталкивая друг друга, оттого, что можно вот так запросто подурачиться со старцем!..
Валерий оказался экскурсоводом, хорошо знающим историю этих пещер и, конечно, образ на иконе Преподобного Антония Печерского. Мы провели с ним часа два, обследовав все скромные закоулки монастыря и пещер! Кроме подземных храмов Феодосия Тотемского и Николы Святоши он завёл нас и в такие места, куда обычных экскурсантов не пускают. Например, в комнатку с буржуйкой, дымовая труба от которой выходит из подземелья куда-то наружу. В пещерах сыро и холодно, но одна комнатка обогревалась такой вот печуркой.
В одной пещерной келье он показал нам обнажённый корень дуба, спускающийся со свода у края вогнутой стены. Корень этот был диаметром около 30 сантиметров, сужающийся книзу, и от него отходили тонкие ветки, а вокруг – осыпающийся грут... Отсюда до поверхности земли, как сказал наш гид, около восьми метров! За него можно подержаться и послушать, о чём гудят его ветви на том конце древа. Это, пожалуй, единственный здесь живой монах-отшельник. Иногда его поливают и подкармливают...
Когда мы выбрались наружу, Валерий подвёл нас к этому огромному тихому молитвеннику, свидетелю былых и будущих времён... Мы постояли в его тени, чувствуя связь пещерных корней с листьями-ладонями, воздетыми к небу...
Отсюда не хотелось никуда уходить. Вот оно – "Древо, насажденное средь молитвенных вод исходших" – по первому псалму царя Давида!
Валерий оставил нам свои координаты, номер телефона... и всё же нам пришлось расстаться.

Плутая по Чернигову, батюшка говорит:
– Давай заедем перекусить. Я тут знаю одно кафе...
Немного покрутились в закоулках. Он уже забыл дорогу, где был когда-то... А, вот и эксклюзивный домик-коттедж  с большими окнами, газончиками и подстриженными деревцами вокруг. Припарковались. Батюшка вышел из машины и быстро, как к себе домой, побежал к парадному крыльцу с кованным козырьком.
Официант сразу узнал неповторимого батюшку, разулыбался и они долго шептались, чуть ли не обнявшись, обсуждая заказ.
В уютном, почти домашнем кафе стояло пианино светлого шоколадного дерева. А у меня слабость к этому инструменту. Сын музыкант научил некоторым произведениям и мне нужно было постоянно поддерживать исполнительскую форму. Я напросился поиграть, официант даже обрадовался этой просьбе. И я с удовольствием коснулся клавишь, сделав несколько пробных аккордов...
В кафе, ближе к пианино, сидели пожилая пара. Они обернулись с приятным изумлением на лицах. Я спросил, не мешаю ли им.
– Нет, нет, что Вы! Наоборот! Играйте, играйте...
И с интересом наблюдали за мной, тихо положив серебряные приборы в расписной фарфор. Читая в их манерах признаки прибалтийской культуры, мне захотелось сделать им приятное, и я начал с сонаты Марчелло. Это произведение было сочинено ещё на заре фортепианной музыки, а сегодня его больше исполняют в органных залах.
Во время игры я поглядывал на своих слушателей и чувствовал, как по их лопаткам пробегают мурашки... Кажется, я поймал их настроение, потому что когда я закончил, они зааплодировали!..
Потом я перешёл к Бетховену: "Лунная соната", "К Элизе"...
Батюшка уже дожидался меня за накрытым к обеду столиком у дальнего окна. Атмосфера классического настроения в кафе была создана... Официант даже принёс нам две порции какого-то особого мороженого, с приятно произносимыми словами:
– Это подарок от нашего заведения.
После вкусного обеда я поиграл ещё... Культурные посетители ушли и я уже по простецки импровизировал что-то из русских народных песен... А официант в это время изливал свою душу батюшке. Они долго беседовали за нашим столиком. Я думал, – как же батюшка умеет просто и тонко находить сокровенные точки к любой человеческой душе!.. Отдыхали мы в этом уютном по-домашнему кафе часа два. Провожая, официант помог надеть батюшке его плащ, раскланивался и с грустью в глазах приглашал нас почаще к ним заезжать...

Мы пришли на какую-то смотровую площадку, откуда видны окрестности города. Батюшка вспоминал, как был здесь лет 20 назад и рисовал с этого места... во-он те крыши больших зданий. Только деревья тогда были поменьше, а сейчас всё заросло...
Вечерело, и мы возвратились в обитель, где нас уже заждались гостеприимные сестры.

Монахиня Геронтия, накрывавшая нам трапезу, показалась мне очень похожей на мою тётю из детства, Анну Сайтаеву, нашу деревенскую почтальонку, женщину добрую и внешне, и душою, радеющею за всех. У неё и манера говорить, и интонации такие же, с Уральским акцентом, даже, как будто, и слова такие же говорит, когда хлопочет о нас! Так, что я просто попал в прошлое! Всё детское во мне ожило и оттаяло... Я не мог вдоволь наслушаться её... Время для меня остановилось... Вот какое утешение я нашёл в этой Божией обители! И я сказал ей об этом. И как же она обрадовалась и расчувствовалась...

Утром следующего дня, когда нас провожали всем монастырём, она принесла в машину какие-то продукты в дорогу и отдала мне со своего плеча чёрную шерстяную кофту:
– Георгиюшки мои, у вас и тёплых вещей-то нет, а по утрам уже прохладно. И дорога у вас дальняя. Эту кофту я с Афона привезла. Она с плеча старца...
И Геронтия обняла меня – как Анна Сайтаева из моего детства!..
Мы сели в машину и мать-игуменья, склонилась к моему открытому окошку:
– Молитесь за Геронтию, у неё онкология...

Вся эта большая сердобольная семья стояла на зелёном холмике и провожала нас, как будто мы никогда больше не увидимся... Всю дорогу мы ехали под впечатлением событий этих двух дней...
Потом, какое-то время мы ещё поддерживали связь с монастырём. А через год узнали, что мать Геронтия почила в селениях Райских...