Нечаянное. Глава 3

МАТЬ ГОРОДОВ РУССКИХ

До Киева мы долетели довольно быстро. Солнце было ещё высоко. Переехали по мосту через Днепр и лихо поднялись по серпантину Днепровского спуска до Киево-Печерской лавры. По батюшкиному отпускному удостоверению мы проехали на территорию лавры и припарковались возле паломнической гостиницы. Заказали номер для ночлега и пошли в церковную лавку, где подивились обилию духовной литературы и – в трапезную...

Выходя на улицу, мы обратили внимание, что наш автомобильчик припёрт коричневым минивэном! Места на паровке было мало. Но это было не самым удивительным, поскольку мы никуда ехать и не собирались до завтрашнего дня.
Более удивительным оказалось то, что регион на номере минивэна был таким же, как и у нас – псковским! Видимо, таким образом кто-то решил не разминуться с земляками в Украинской столице! Пока мы дивились этому совпадению, наши изумляющиеся впечатления уже принимали новые обороты: с высокого крыльца церковного магазина спускаются две крупные фигуры в рясах... – настоятеля Святогорского монастыря отца Макария, где мы были только два дня назад, и его помощника по хозяйству отца Трифона! Я сразу вспомнил, что видел этот минивэн в том монастыре! Вот это встреча!!! Две большие мягкие горы шутливо припёрли с двух сторон худенького отца Георгия, что он почти исчез в их объятиях, только седая борода батюшки трепетала посреди них... Зато какие радостные басы прогремели на всю улицу:
– Это же наш Ушаков!.. Вот где забивают "стрелку" псковичи – в самом сердце крещённой Руси!..
И я уже не мог обхватить эту троицу своими раскинутыми руками! Мы все четверо радостно хохотали, восклицая славословия неисповедимым путям Господним!
Оказывается они постоянно приезжают сюда для закупок по монастырским нуждам и за духовной литературой.

После такой возбуждённой встречи с земляками нам нетрпелось посетить Ближние и Дальние пещеры. Всюду, где бы мы ни появлялись, батюшке оказывали особое внимание и хотели показать ему всё, что только было можно... Так мы обошли все пещеры, приложились к мощам летописца Нестора, иконописцев Алипия и Григория, легендарного Ильи Муромца... Ступая по орнаментированным чугунным плитам, побывали в подземных храмах и даже заглянули в реставрируемые отсеки со сводами, подпёртыми металлическими столбами и затянутыми сетками. Мы лазили всюду безпрепятственно и почти по-хозяйски... Один монах завёл нас в хранилище, где на полках в застеклённых шкафах в больших жестяных банках стояли главы (черепа) святых Божиих угодников:
– К ним можно приложиться...
– Ну, мы не достойные... – сказал батюшка.
Монах спокойно открыл один из шкафов, снял с полки подписанную банку и с трудом открыл плотно притёртую крышку. Взял белое полотенце, висевшее в шкафу, накрыл им открытую банку и опустил в неё правую ладонь. Потом ловко перевернул левой рукой банку и поднял её вверх. В полумраке пещерной комнаты в свете тусклого электрического освещения на полотенце в руке оказался чёрный череп, обтянутый кожей с сероватыми пробелами...
– Прикладывайтесь... Смелее... – он называет имя святого, – моли Бога о нас!
И сам прикладывается.
За ним, осмелев, и мы...
Он ложит голову на место и достаёт следующую банку со словами:
– А это... – называет имя и прозвище святого угодника. Открывает...
– О! Эта мироточит... Как хорошо, что вы сюда пришли! Вам этого никто не покажет. И вряд ли вы ещё когда-нибудь здесь окажетесь, потому что назревают ТАКИЕ времена, что все эти святыни могут быть утрачены... А ведь им цены нет...
Благоухающая глава оказалась на полотенце в руках монаха!
– Святый угодниче Божий, – называет имя, – моли Бога о нас грешных!
Ароматное миро стекает по нашим губам и щекочет в носу, пронзительными ниточками пробиваясь в мозг...
Монах достаёт следующую главу...
Так мы перепробовали в этой келье все главы и вышли из пещеры слегка покачиваясь и держась друг за друга в каком-то лёгком опьянении...
На площади перед Зачатьевской церковью святой Анны мы вдохнули сухого и отрезвляющего осеннего воздуха и тут же к батюшке подошла одна женщина-паломница... Я ушёл в сторонку, чтобы не смущать её в исповеди. Пожилая женщина умильно гладила батюшку по руке и плакала, что-то рассказывая. Потом открыла сумочку, порылась в ней и стала настойчиво всовывать в батюшкины руки деньги.
Но оказывается, она была не одна. Не успели мы опомниться, как эта женщина привела с собой целую группу паломниц её же возраста. Они обступили батюшку, как всё-равно, что воскресшего из Дальних пещер старца!
Организовали очередь и пытают его исповедями и допросами...
Я же ходил в стороне и фотографировал архитектуру батюшкиным "Саnon"-ом, поглядывая, чтобы не унесли моего батеньку эти женщины с собой, как Маугли стая обезьян, или не растащили бы его по частям...
Но, слава Богу, этот длинный день заканчивался и женщины постепенно разошлись, оставив бедного отца Георгия одного. Он стоял посреди пустынной брусчатки с полными карманами денег, которые высовывались наружу, и с ворохом записок, прижатых двумя руками к наперсному Кресту. Батюшка стоял и моргал умоляющими глазами, растерянно улыбаясь... Деньги и записки начинали опадать вокруг него...
– Юрочка, выручай меня! – говорил батюшка дрожащим и ослабевшим голосом, – Куда всё это девать? Держи...
Я подбираю и складываю всё в отдельные стопки и помогаю распределить "Божьи дары" в его чёрном наплечном портфельчике.

Уже смеркалось и в воздухе появилась мелко моросящая взвесь. Батюшка, оправившись, говорит, что хотелось бы ещё в Софийский собор съездить. Подъехали к вратам в колокольне и где-то рядом припарковались. А дождь уже моросит... Мы вошли на пустынную Софийскую площадь. Уличного освещения нет, какая-то согбенная старуха в чёрном проходя мимо, пробурчала недовольно: "Понаихалы..."
"Началось...", – подумал я о слухах про нездоровые отношения в украинских конфессиях.
Батюшка сказал, что пошёл на службу в соседний храм, ему там надо встретиться с одной женщиной. А храм этот отдан каким-то то ли староверам, то ли униатам... Может поэтому он не взял меня с собой. И я остался на улице. Ночь, холодный ветер, мелкий противный дождь. Софийский собор оказался уже закрыт. Прижавшись от ветра и дождя к стене какого-то здания, я наблюдал, как во тьме перед белокаменным и златоглавым наследием Ярослава Мудрого маленький согнутый силуэт в юбке волоком тащил по мокрой брусчатке железное ограждение со скрежетом и холодным лязгом, как будто ограждаясь от всего доброго и предрекая что-то зловещее...
Я устал ждать батюшку, промок и продрог, что и кофта монахини Геронтии не помогала согреться, и побежал, лязгая зубами, греться в машину. Через полчаса и батюшка подошёл.

В двухместном номере паломнической гостиницы мы утонули в пахнущих солнцем облаках накрахмаленных простыней, застеленных на толстых дубовых кроватях, и тихое освещение уличных фонарей за окном казалось нам единственным райским светом, возле которого можно ещё спастись...