Закон синопсиса

   Письма от покойного отца приходили раз в месяц. Синие конверты, на которых его почерк выводил: «Для моей дочери, Элис».

   Мама считала, что это чудовищная шутка или прощальный психоз. Но я знала отца. Он был не из тех, кто шутит. Он писал романы-загадки, где читатель должен был найти ключ, чтобы открыть последнюю главу. Его последняя книга «Закон Синопсиса» так и не была дописана.

                В первом письме была только строчка:

 «В мире, который я создал, дождь идет тогда, когда главная героиня вспоминает своего отца. Проверь. Сегодня в 17:32.»

  Я вышла на балкон и мысли унесли меня в воспоминания о том сне, где мы гуляли с отцом в саду…Тогда он говорил загадками…, которые я так и  не поняла… Это было много лет назад… И вдруг ровно в 17:32 с неба упала первая тяжелая капля, затем вторая. Хлынул ливень, короткий и яростный, как вспышка гнева. Я стояла, промокшая до нитки, и смотрела на синий конверт в дрожащих руках.

                Второе письмо было сложнее.

   «Соседка Клара Семёновна думает, что ее муж вернется с войны. Ее вера так сильна, что каждый вечер она накрывает на стол на двоих. Зайди к ней сегодня. Спроси о фото на камине.»

   Клара Семёновна жила этажом ниже. Я никогда не решалась с ней заговорить. В тот вечер ее дверь была приоткрыта. В крошечной гостиной, пахнущей ладаном и одиночеством, на столе и впрямь стояли две тарелки. Она рассказала мне о муже, пропавшем без вести в 1944-м, и показала пожелтевшую фотографию.

   И тут я заметила — край фото был загнут, а под ним проступали другие чернила. Аккуратно отогнув его, я увидела крошечную, почти стертую надпись: «…и она так и не узнала, что он погиб…»

  Это был почерк отца. Строчка, вырванная из контекста. Как будто он не писал мир, а редактировал его.

                Третье письмо свело меня с ума.

  «Твоя мама хранит в шкатулке ключ от дома, которого не существует. Ключ открывает дверь в сад, где ты играла в детстве. Того сада, которого никогда не было. Найди ключ. Он понадобится.»

  Я перерыла мамины вещи. В старой шкатулке, под пачкой писем от отца, лежал маленький ржавый ключ. И тут в памяти всплыл образ: арочная калитка, увитая плющом, а за ней - яблоня, с которой я падала в семь лет. Я всегда считала это сном. Но шрам на колене был настоящим.

  Отец не просто придумывал загадки. Он был архитектором реальности. Нашей реальности.

                Четвертое письмо было последним.

  «Элис! „Закон Синопсиса“ - это не книга. Это инструкция. Наш мир - это черновик. Незаконченный, сырой, полный ошибок. Я был не писателем. Я был редактором. И сейчас нашу рукопись готовятся закрыть. Сюжет зашел в тупик. Главная героиня - это ты. И от тебя зависит, будет ли у этой истории продолжение. Используй ключ. В саду найдешь дверь.»

  Я почти не спала. Ключ жег мне карман. В ту ночь я пошла в парк на окраине города, на то самое место, где в моих «снах» был сад. И там, в глубине заброшенной рощи, за стеной из дикого винограда, я нашла ее. Арочную калитку, точь-в-точь как в воспоминаниях.

  Сердце колотилось. Я вставила ключ. Замок, ржавый и неподвижный, щелкнул с тишиной взведенного курка.

  За дверью не было сада. Там была комната. Его кабинет. Заваленный книгами и бумагами, с потрепанным кожаным креслом. На столе лежала стопка рукописных листов. И на самом верху — незаконченная фраза, обрывающаяся на полуслове:

       «…и тогда Элис, поняв, что вся ее жизнь была всего лишь…»

  Дальше - ничего. Пустота.

  Рядом с листами лежало перо. И последний, незапечатанный синий конверт. В нем был всего один листок.

  «Дочь моя. Тот, кто писал нашу историю, исчез. Его больше нет. Перо в твоих руках. Закончи предложение. Напиши наше спасение. Но помни Закон Синопсиса: любое твое слово станет правдой. Любое. Выбирай мудро.»

  Я подошла к столу. Перо было тяжелым, как целый мир. Я читала последнюю фразу снова и снова.

             «…вся ее жизнь была всего лишь…»

…сном? И тогда все вокруг мгновенно исчезнет?

…черновиком? И мы все превратимся в клочки исправленного текста?

…прологом? И откроется новая, еще не написанная глава?

  Я взяла перо. Чернила блестели, как слеза. И я начала писать. Не конец. Не финал. А единственное слово, которое давало нам всем шанс.

   Я дописала: «…вся ее жизнь была всего лишь Первой главой».

  Комната вздохнула. Листы на столе зашелестели, и на чистой странице ниже стали проступать новые строки.
   Они складывались в слова, слова - в предложения.

  Я не знаю, что будет в Главе Второй. Я не знаю, кто был нашим Автором и куда он исчез. Но теперь перо в моих руках. И где-то там, за дверью кабинета, моя мама ждет меня к ужину, а за окном начинает накрапывать дождь…

  И главная героиня, наконец, поняла, что у нее есть право не только на свою судьбу, но и на собственную, непредсказуемую историю.