Купи Ленина

Редактор послал в райцентр писать о подготовке к зиме. Начало нулевых. На дворе – июль. Солнце палит, будто зима отменяется. Но нет — в райцентре готовятся ремонтировать котельную, менять трубы и, как говорится в редакционном задании, «обеспечить население теплом».

Добирался часов шесть на рейсовом автобусе. Автобус был старый. Дверь-гармошка. Сквозь щели всю дорогу летели клубы пыли. Пассажиров — пятеро: две бабки с узлами, мужик с лицом вечного должника и женщина с ребенком, который постоянно клянчил мороженое. Водитель останавливался каждые полчаса — то в очередном райцентре, то у придорожного ларька. На паре остановок я покупал по бутылке дешевого пива. Оно было теплое, как чай, но от тоски помогало.

К обеду прибыл на место. Городок В встретил облупленными пятиэтажками и запахом сена. Оказалось, так пахла скошенная на газонах трава. От автовокзала до местной базы коммунальщиков пришлось пройти минут двадцать. Пива по дороге покупать уже не стал.

Вахтер, похожий на выцветшего Фиделя Кастро, предложил подождать директора на лавочке возле курилки. Я сел. Курилка оказалась деревянной верандой, а лавочка — произведением местного фольклора. Доски были исписаны частушками и сплетнями.

Сижу, смотрю. Читаю. Территория напоминала музей сельскохозяйственного декаданса: ржавая «буханка», кучи труб, полуразобранный трактор. И вдруг — метрах в десяти, под облезлым кленом, стоит Ленин. Настоящий. В полный рост. Только без пьедестала. Просто так, на земле, как сосед по даче.

Уставился на вождя. Смотрел он вперед, в сторону склада угля, будто собирался выступить с речью о великом будущем коммунального хозяйства.

И тут меня окликнули:
— Купи Ленина!

Я вздрогнул. Оборачиваюсь. Передо мной — мужик лет пятидесяти, в синей спецовке, с окурком в зубах. Он сказал это серьезно, без улыбки.

— Что? — переспросил я.

— Ленина возьми, говорю. Все равно директор хочет продать.

Я посмотрел снова на вождя мирового пролетариата. Он стоял, как ни в чем не бывало. Мне вспомнилась старая детская игра «Купи слона». Только теперь это звучало как программа приватизации.

— Наш Ильич, — сказал он с тоской, будто про родственника. — Раньше на площади стоял.

— Теперь у вас тут. На складе? – уточнил я для приличия и завязки разговора.

Семеныч, так потом оказалось звали продавца, посмотрел на меня, как на дурака.
— Меня у него в пионеры принимали, — сказал он. — Шел апрельский дождь, оркестр играл, галстук красный. Я гордился.

Хотел ему ответить. Поддакнуть. Но не нашел что именно. Пауза затягивалась. Но он прервал. Стал делиться сокровенным.

— А теперь стоит в грязи. Срам. Его бы обратно поставить. Все ж история. Память.

— За память денег не дают. За металл дают. – Наконец-то вставил свои «пять копеек».

Аркадий Семенович выдохнул сигаретный дым и поморщился.
— Молодые вы… Вам ничего не надо.

Я хотел обидеться, но передумал. В конце концов, он был прав. Мне действительно ничего не надо. Кроме денег на билет обратно и бутылки пива в привокзальном буфете.

Спас меня появившийся директор. Он оказался сухим, как вяленая вобла. Невысокий, в очках с толстой оправой, при галстуке — видимо, единственный человек в этом городе, кто все еще носил галстук добровольно. Кабинет его был унылым: сейф, два стола, стопка папок, на стене пожелтевший календарь.

Он говорил со мной так, будто с проверяющим из прокуратуры.

— Подготовка к зиме у нас идет по плану, — сказал директор. — Хотя денег, как обычно, не хватает. Надо еще пятнадцать тысяч. Долларов, конечно.

Слово «долларов» он произнес как-то особенно буднично. Привычка из девяностых. Тогда все считали в долларах: и зарплату, и свадьбу, и похороны.

Я спросил:
— А где возьмете?

Директор пожал плечами, как будто речь шла о мелочи.
— Думаем, где достать. Вот памятник Ленину есть. Металл. История, между прочим. Если продать — половину суммы точно покроем.

— Уже покупатели есть?

— Пока нет, — сказал директор и почему-то посмотрел в окно, как будто там должен был стоять клиент с наличными. — Но мы надеемся. Сейчас спрос на такие вещи. Коллекционеры, заграница. Увезут в Европу — и пусть. Нам трубы важнее.

Я представил, как Ленин пересекает границу в кузове грузовика.

— Вы понимаете, — сказал директор, поправив галстук, — без тепла мы зиму не переживем. Люди должны сидеть в квартирах, а не на митингах. Ленин уже свое отстоял.

Я кивнул. Директор говорил убедительно. В его логике не было ни пафоса, ни сомнений. Чистая арифметика: трубы минус деньги равно Ленин на продажу.

Из кабинета я вышел с чувством легкого похмелья. Директор говорил складно, убедительно, даже галстук у него сидел правильно. В его арифметике не было эмоций: пятнадцать тысяч долларов, трубы, котельная. А Ленин — приложение к смете.

Снова оказался во дворе. Солнце палило. Под кленом все так же стоял Ленин. Чуть в стороне сидели Семеныч с коллегой, курили и спорили. Семеныч что-то доказывал и сильно размахивал руками.

Я пошел по двору к проходной. В блокноте уже было два плана будущей статьи.

Первый — для чиновников. «Подготовка к зиме идет в штатном режиме, хотя финансовое положение остается напряженным. Планируется замена пятисот метров труб, ремонт котельного оборудования…» и прочая чепуха.

Второй — для правды и читателей. «В центре двора коммунального предприятия, между кучей ржавого металлолома и разбитым трактором, стоит бронзовый Ленин. Его продают за пятнадцать тысяч долларов. Покупателей пока нет, но директор надеется найти».

Я шел и думал: какой текст завтра сдавать с утра? Один был правильный, второй — живой. С первым я получу премию к зарплате, со вторым — скорее всего нагоняй.

Остановился и посмотрел еще раз на Ленина. Он стоял так, будто все это его больше не касалось. Ни трубы, ни доллары, ни я со своим блокнотом.

Я вздохнул. Мне действительно ничего не нужно. Кроме денег на билет обратно и бутылки холодного пива на вокзале.

Обратно уезжал тем же автобусом. Сидел у окна и смотрел на поля. По дороге представил, что я купил Ленина. Для редакции. Планировал и фантазировал, какой и где установить постамент во дворе.

Мы проезжали очередной райцентр. На остановке продавали пиво. Купил бутылку. Открыл. Сделал глоток. Было все то же — теплое и противное.

Сделал еще глоток. Решил, какой текст сдам редактору — придумаю утром. Если будет настроение. А может и рекламу сделаю Ленину из города В. Помогу коммунальщикам к зиме подготовиться.

__________________________________________

P.S. Употребление спиртного вредно и опасно. Сегодня автор выступает против любого употребление, рекламы и пропаганды. Но в конце 1990- и начале 2000-х пиво пили на улицах и площадях свободно и часто вместо воды. Реалии времени, без которых история была бы слишком неправдоподобной.
__________________________________________
Данная глава из сборника "Надька-Кукуруза" 2025