Жизнь и судьба Груни Новохатней

  Девочка Груня родилась в самом конце позапрошлого века. В большой и дружной семье волостного писаря Антона Новохатнего. Уважаемого в небольшом городке человека. В семье у них было двенадцать детей. Одиннадцать сестер и один братик. И все умнички. Всех грамоте Антон обучил. Все обуты и одеты. Все накормлены.

  И так бы все хорошо. Да детки растут, взрослеют. И, как верно подметили люди, «маленькие детки – маленькие бедки». Стали вырастать дети и расходиться-разбегаться по сторонам. Вот и Груня совсем девушкой стала. И полюбила она молодого человека Колю. И вышла за него замуж.

  Очень ей нравился Коля. Так она любила его сильно. Коля был высокий, стройный. Всегда красиво и чисто одетый. Работал ее молодой муж художником-модельером на большой обувной фабрике. По вечерам книги любил читать. Иногда в театр Груню водил.

  А Груня все налюбоваться им не могла. Глаз от него оторвать не могла, когда он дома. А когда Коля на службе, то Груня или в окно выглядывает, ждет, или на часы смотрит. А там стрелки как сонные мухи медленно ползут.

  Вот и в этот раз ждала она своего Колю. Все на часы посматривала. Только забежала к ней запыхавшаяся, перепуганная соседка и прерывающимся голосом новость нехорошую рассказала. Отряд петлюровцев в город вошел и обувную фабрику окружил. Всех работников на площадь перед фабрикой выводят. Едва ноги не отнялись у Груни от такой новости.

  Набросила на себя платок, полушубок и бросилась бежать к фабрике. Всю жизнь потом помнила, как бежала по обледеневшему скользкому тротуару. Как ноги разъезжались в стороны, а платок с головы спадал. И все на бегу Груня этот платок поправляла, а он снова на плечи ей съезжал.

  Выбежала Груня на площадь и сразу Колю своего узнала. На площади много людей. Пешие петлюровцы снуют. И конные на конях своих гарцуют. А посреди площади брезентом прикрытые люди мертвые лежат. Только ноги видны. Груня Колю своего по сапогам узнала. Ни у кого таких красивых, тщательно вычищенных сапог не было. Упала Груня как в беспамятстве и стала ноги Колины обнимать.

  Оказалось, что когда петлюровцы всех работников с фабрики вывели и построили в два ряда, то стали спрашивать, есть ли среди них москали, евреи или большевики. Никто не отозвался, никто из строя не вышел. Тогда петлюровцы стали вдоль строя ходить и, по своему разумению, людей из строя выводить. На глаз определяли, кто из них русский, кто еврей, а кто большевистскую власть поддерживает.

  Всех, кого вывели, в одну шеренгу построили. Старший петлюровец приказал саблями их зарубить, чтобы патроны зря не тратить. Взмахнули своим оружием с гиканьем особенно ретивые петлюровцы и всех зарубили в мгновение ока.

  Помнила Груня, что потащили ее под руки два петлюровца и поставили к стене фабричной, вместе с другими, кто особенно голосил по убиенным. Этих решили расстрелять в назидание. Чтобы не плакали по ликвидированным москалям, евреям да большевикам.

  Да случай Груне помог. А может на роду так было написано. Вдруг подошел к ней полупьяный расстрельщик. Что это у тебя, жидовка проклятая? И в грудь ей пальцем тычет. А у Груни, когда она на площадь бежала, крестик нательный наружу выпал.

- Ты что, православная? А ну перекрестись!

  Груня перекрестилась, крестик поцеловала и обратно на грудь спрятала.

Потом потребовал, чтобы она по-украински слова сказала – паляныця и кукуруза. Груня все правильно сказала. Замешкался петлюровец. А тут подбежал житель местный, сочувствующий петлюровскому движению. Еще издалека кричать начал,

- Хлопцы, постойте! Что же вы делаете? Это же волостного писаря Антона Новохатнего дочка!

  Отпустили Груню. Говорят,

- Вот, чуть ошибочка не вышла. А нечего нюни разводить по врагам народа.

  А остальных всех под стеной фабрики и расстреляли.

  Первое время Груня как в тумане жила. Ни есть, ни пить не хотела. Но потом в городе советская власть основательно установилась. Все успокоилось и жизнь пошла нормальная. Груня на работу пошла. На ту же обувную фабрику. Там она с Федором и познакомилась. Федор хотя книг не читал и в театры не ходил, но человек был хороший. Очень добрый. И руки у него золотые.

  Потом они поженились. И Федор сразу стал дом большой строить. Строил из дубовых брусьев. Прочный, теплый и красивый получился дом. Под железной, красной крышей.

  Скоро дети у них родились. Один за другим. Мальчик и девочка растут, подрастают. Мальчика Степаном назвали, а девочку Наташей. Мебелью обзавелись. На окна занавески с цветочками повесили. Домотканные дорожки на полу. И все было хорошо. Да потом времена странные настали.

  С едой какие-то проблемы возникли. Из магазинов и с рынка продукты исчезли. Вот только были – а теперь нет. И в погребе, и в кладовках запасы еды на глазах тают. В первую очередь детей кормили, если какая еда появлялась. Федор ослаб совсем. Худой и изможденный бродил в поисках пропитания. Детей все кормил. А сам и умер скоро. От голода. Груня мужа похоронила по-христиански.

  Потом жизнь наладилась. И продукты появились. Будто и не было голодовки. Груня снова на работу пошла, на фабрику. Дети в школе учатся. Выросли, почти взрослые стали. Степу в армию призвали ровно за один месяц до начала большой войны. Одно только письмо и успел написать. Потом, много позже, пришло Груне извещение, что ее Степа без вести пропал.

  А за день до войны Груня Наташу в поезд посадила. В гости Наташа поехала в Сухиничи, к хорошим знакомым.

  И только со станции Груня возвратилась, как бомбежки начались. Война пришла. А самое страшное – разговоры пошли, что тот самый поезд, в который Груня дочь посадила, разбомбили немецкие летчики. Не помня себя, стала Груня к поезду добираться. Добралась и увидела, что поезд весь искорежен. До последнего вагона разбомблен. Вокруг останки человеческие, окровавленные на земле лежат. Все осмотрела, но дочь среди мертвых не нашла. Решила, что может Наташа выбралась и до Сухиничей добралась. Доехала Груня до Сухиничей и дочь таки там встретила.

  Рассказала ей Наташа, как самолеты с крестами с ревом над поездом носились. Как бомбы рвались и рвались. И бежала она подальше от поезда, спотыкаясь о мертвых людей. Убежала далеко в поле и в овраге схоронилась. А потом добралась до Сухиничей. Обратно Наташа с мамой домой не вернулась. Пошла в военкомат в Сухиничах. И всю войну в военном госпитале прослужила. И человеческих останков уже не боялась. Привыкла.

  Груня домой вернулась. В тот дом, что еще ее Федор построил. Оккупацию пережила. Потом была Победа. И Наташа домой вернулась, замуж вскоре вышла.

  Уже после войны сошлась было Груня с мужчиной. Он был веселый, хваткий. И умел он конфеты варить. От родителей научился. Получили они с Груней патент. Закупили все, что надо и цех открыли. Особой популярностью пользовались конфеты «Пьяная вишня». Это такая вишня в шоколаде, предварительно заспиртованная. Ириски вкусные получались. Карамели с помадками.

  До потом что-то не так пошло. Денег на выплату налога не хватило. Пришли фининспекторы и все имущество описали и вывезли. И не только из цеха, но и из дома. Особенно Груне было напольное зеркало жалко. В красивой раме, затейливо резьбой деревянной украшенной. Это зеркало ей папа Антон Новохатний подарил на свадьбу. Когда она за Колю замуж выходила.

  Сожитель ее очень расстроился. Выпивать начал, на Груню ругаться. Потом бить ее начал. А однажды дочь Наташу избил. Этого уж Груня потерпеть не могла и незадачливого кондитера из дома своего выгнала. Наташа с мужем в ее доме поселились. Внуки пошли. Груне забота.

  Была у нее одна особенность. Очень она не любила, когда начинали плохо говорить о главе государства. Только начнут на кухне очередного генерального секретаря ругать, бабушка Груня тут же брови нахмурит и пальцем грозит,

- Нельзя так! Это же батько наш!

  В комнате бабушки Груни два портрета на стене. В красивых, золоченых рамах. Это портреты ее мужей. Николая и Федора. Внуки, когда постарше стали, спрашивали у Груни,

- Бабушка, а кто это у тебя на картинах? Это цари, наверное?

Груня усмехалась уголком рта и головой утвердительно кивала,

- Да, детки, это цари мои…