Еретик и откровенье Сына Божия. Глава 2-я

Настоящее же беспокойство принёс мне повторный случай. Тут уже не имелось никакой возможности себя обмануть: то был не сон.
С вечера меня вновь охватила бессонница, и я уже заранее знал, что буду маяться – при лучшем исходе – полночи напролёт. Самое неприятное при подобных бессонных ночах, это абсолютная бесконтрольность мыслей. Ты словно плюхаешься в некий бассейн, где они свободно плавают вокруг тебя и как бы случайно касаются твоего тела – сознания в данном случае – заставляя его, словно щепку, плыть вместе с одной из них до тех пор, пока другая мысль невзначай не перехватит тебя.
Причём волевое насаждение в свою голову определённых, тобою избранных мыслей в такие периоды ночного бодрствования не работает: обозначенная тобою тема для размышления быстро тонет или незаметно трансформируется в иную, чуждую для тебя мысль, и ты снова оказываешься в плену навязчивых и бесконтрольных идей.
Одной из таких идей была неминуемо навеяна воспоминанием того злосчастного видения чёрной дыры, чудесным образом разверзшейся посреди нашей гостиной. Но одним воспоминанием в этот раз не обошлось: я начал размышлять о том, окажется ли она на своём прежнем месте сегодняшней ночью, если я сейчас поднимусь и пойду, якобы, по нужде через черноту спящего дома.
Данная мысль приводила меня в ужас... и в то же самое время не давала мне покоя, подстрекая моё сумасбродное любопытство: а действительно – там ли она, эта дурацкая дыра?.. Но ещё пуще меня испугала другая мысль. Мне нестерпимо захотелось узнать, куда та дыра – если то была дыра, разумеется – в какие глубины она ведёт...
Я долго сопротивлялся своему желанию встать и удовлетворить проклятое любопытство. Я крепко обхватил себя руками, словно стараясь таким манером удержать своё собственное тело в постели, и когда я почувствовал, что это мне не удаётся, я хотел было – в качестве последней крайней меры – разбудить свою супругу и попросить её ни за что не отпускать меня... в туалет по нужде.
Слава богу, у меня всё же осталось достаточно благоразумия, чтобы не сделать вышесказанного. Но... тогда я понял, что обречён. Проворочавшись в постели ещё с час или около того – и рискуя разбудить-таки свою жену – я, наконец, поднялся и медленно направился в сторону гостиной. Чем ближе я приближался к ней, тем короче становились мои шаги... но я упрямо шёл вперёд. Моё сердце, похоже, было готово вырваться наружу и билось настолько бешено и громко, что я на самом деле начал переживать, что его стук переполошит весь дом.
На знаю, сколько времени это у меня заняло, но в конце-концов я оказался у самого порога гостиной, где я застыл в благоговейном страхе, не решаясь заглянуть внутрь и увидеть...
Или же наоборот – не увидеть?..
В этот момент меня оцепил страх иного рода: я не был уверен, чего бы мне хотелось больше – чтобы то чёрное зияющее отверстие посреди нашей комнаты оказалось на месте и доказало, что... я схожу с ума?., или же исчезло и больше не появлялось впредь, покончив с моими ночными кошмарами. Последние, само собой, меня очень тревожили; однако, я никак не мог отделаться от мысли или, скорее, желания раскрыть тайну этой «чёрной дыры» – понять, что она такое и почему вдруг явилась мне. Почему МНЕ?
Постояв таким образом на пороге гостиной в своих иррациональных размышлениях и опасениях, я зажмурился и, наконец, высунул своё лицо в дверной проём, а уже затем раскрыл глаза...

Чёрное отверстие по-прежнему зияло там, в полу, где должна была стоять вся наша мебель. Я не испугался, как в первый раз, но суеверный страх держал меня в своих тисках крепко и неотступно. О том, чтобы пойти назад в постель и снова претвориться, что я всё это вижу во сне – не могло идти и речи. Вероятным должно было быть одно из двух: либо со мной случилось какое-то психическое расстройство, либо... эта дыра на самом деле находилась посреди нашей комнаты – по-крайней мере в определённые периоды. Я не мог найти этому конкретное объяснение, но в голове моей роилось множество сверхъестественных феноменов, постоянно регистрируемых по всему миру. Отличительная черта таких феноменов, впрочем, заключается в том, что они всегда происходят где-то и с кем-то. Так или иначе, в чём я был абсолютно уверен, так это в том, что непременно хочу узнать, куда эта дыра ведёт и что она на самом деле такое.
Для этого, я решил, мне в первую очередь понадобится фонарик; о том, чтобы зажечь посреди ночи свет во всей комнате, я даже на секунду не мог подумать. Но тут я вспомнил, что фонарь находился в одном из ящиков исчезнувшего в данный момент кухонного шкафа... чёрт, это было досадно! Где-то должны быть ещё спички, я знаю, но так как курящих в доме нет, то пользовались ими крайне редко, а посему я понятия не имел, где их сейчас среди кромешной темноты искать.
Стало очевидным, что в этот раз мне не удастся исполнить то, на что я уже полностью решился. Тогда я решил просто приблизиться к этому чёрному квадрату в полу нашей гостиной и попытаться... ощутить это странное явление всеми возможными в эту минуту способами восприятия, всеми доступными методами.
Такими же мелкими шажками я двинулся в направлении еле видимой границы разверзшейся посреди комнаты дыры. Уже вблизи – примерно в полуметре от неё – я присел на корточки и немного подался вперёд в сторону полнейшей тьмы передо мной. Подо мной, то бишь. Ощущения поступили немедленно сразу по трём, как минимум, каналам восприятия: через слух и обоняние, а также через разницу температур. Из пучины тёмной и бездонной (уверенность в каковой, кстати, происходила у меня на подсознательном уровне) пахнуло чем-то отвратительно пряным неопознаваемой природы и болезненно тёплым, почти горячим, что я также мог отчётливо осязать кожей своего лица. Однако, самым неприятным и раздражающим – а точнее, угнетающим – был звук, исходящий из недр этой дыры: монотонный, низкий, беспрерывный, почти физически ощутимый и в то же время слабо уловимый... но он присутствовал там внизу и, казалось, пронизывал самую квинтэссенцию этой чёрной пустоты.
На какой-то миг мне показалось, что я стал различать что-то похожее на крохотный и сильно приглушённый источник света на дне этого гигантского колодца (если у последнего имелось дно как таковое), и я машинально подался ещё чуть дальше вперёд... как вдруг почувствовал, что начинаю терять баланс. Я резко вскочил на ноги, бешено размахивая руками и пытаясь возвратить своё тело в устойчивое положение, крепко сжав при этом свои губы, чтобы не вскричать, и затем в панике попятился назад прочь от дыры, в следующую же секунду спиной плашмя врезаясь в противоположную стену.
— Дорогой, это ты там шумишь?
Это моя супруга, разбуженная грохотом и обнаружившая пустующую половину постели, окликнула меня сонным голосом из спальни.
— Да, Анжела-крошка, – негромко произнёс я бодрым, насколько возможно, голосом. – Опрокинул тут впотьмах стул. Извини, пожалуйста. Я уже возвращаюсь, буду через секунду.
Жена промычала что-то нечленораздельное в ответ, что скорее всего означало: «Хорошо». Я ещё с минуту постоял, всем телом прильнув к стене и не решаясь покинуть её успокаивающюю прочность – а самое главное, реальность – и, наконец, двинулся назад в спальню, лишь на мгновение притормозив на пороге гостиной и бросив последний взгляд на тёмный квадрат посреди комнаты. Я уже не слышал тот монотонный, леденящий душу звук (голос?) своими ушами, но в моём мозгу он так и остался звучать дискомфортным эхом до самого утра: в ту ночь мне не удалось сомкнуть глаз ни на минуту.