Часть одиннадцатая. Прости мне, Северный Олень. Вт

========== Прости мне, северный олень! Второе продолжение. ==========



Вернись, лесной олень, по моему хотенью!...

Из песни. Вместо эпиграфа…



Ребенок, а теперь мой собственный, личный и единственный ученик третьего класса сидел за компьютерным столом и таращился на меня во все свои глазёнки, сначала непонимающие, потом, до предела, испуганные…



А я возвышалась над ним и старалась сначала объяснить, а потом и самой мне понять:

- А как же это возможно, за неполных четыре месяца научить совершенно неумеющего ребенка - читать, писать и считать. И сдать вместе с ним не только таблицу умножения, но и деление углом чисел по всем разрядам, на десятки тысяч и умножение столбиком, тех же тысяч и сотен тысяч, и сложение тех же больших чисел столбиком. И даже столбиком же научить де;тище сдавать вычитание!



Смотрела на своего ребенка, прикидывала объем учебных работ. И сама пугалась, до тряски, до ужаса!...



И была благодарна мужу, который, как и большинство мужчин, наверное, оказался покрепче душевно, чем я, обыкновенная, слабая и неуверенная в себе женщина!

Мужчина выслушал все требования школы и Министерства Образования Всей Области к нашей семье, к нам, как к родителям и к нашему ребенку.



Потом мужчина хмыкнул, как крякнул, немного подумал. И все, абсолютно все требования, в двустороннем договоре между образованием и моим мужем подписал.



Тогда я смотрела на своего мужа глазами тоже круглыми, как сейчас смотрел на меня ребёнок, испуганными от ужаса и почтительного восхищения!

Теперь старалась успокоиться.



Потому что полной ответственности за всё обучение ребёнка, единодушно и безоговорочно признанного всею школой к образованию неспособным, я больше, как и одиночества, не чувствовала!



- Заранее признали, нас дебилами, сволочи! - Понимала я. - Потому что никто не верил, что я справлюсь или сумею. А мой ребенок научится писать читать и считать!



- Ты не нервничай, ты работай теперь спокойно! - Ругал и успокаивал меня муж. - Я же ребенка на себя взял! Я же его снова в договоре об образовании на себя записал! - Муж сделал это. Так же, как взял ребенка на себя и записал себя отцом и родителем в свидетельстве о рождении ребёнка, сразу же после его рождения!



А я смотрела на возмущённого мужа, и мне становилась спокойнее. Потому что муж оказался единственным человеком, который ругался и возмущался за меня!



И злился он тоже не против меня, а потому что хотел защитить и помочь…



А за углом, совсем недалеко от нас, ожидали нас психиа;торы…

Неважно, что этот угол был кварталах в пяти от нашего адреса проживания и городского квартала.



Небольшое и аккуратное двухэтажное здание называлось «Центр Детского Развития «Росток»». И было это здание наполнено специалистами всех специальностей, педагогических и медицинских профиле;й.



И с вежливыми словами, и с ласковыми улыбками, специалисты Детского Центра были готовы побеседовать со мною. И выдать все нужные педологические заключения о том, какие же дураки мы все! Не только ребёнок, но и его отягощенные дурной наследственностью родители…



Плавала я в этом мутном море заключений и педагогических предписаний и справок, поэтому - знала!



Со старшей дочерью выходила совсем раздавленная объёмом заключений о неспособности ребенка ни к чему абсолютно. Ни к какому обучению или к дальнейшей школьной и обычной жизни.



Детский Центр назывался тогда по - другому. И располагался в другом месте города. Но улыбались мне также ласково. И говорили:



- Мы просто хотим Вам помочь! - И как же было хорошо, что мой старший ребёнок пошел тогда в деревенскую школу, которая отставала по передовому обучению от всего города...



Деревенские учителя были ласковыми к ученикам и могли пригласить домой, чтобы попить чаю, а не поругать за неспособности или неуспеваемость. И только лишь потому, что знали нашу семью и нашу бабушку. И жили рядом на протяжении всей жизни нашей семьи…



Ах, да! Еще у меня хватило чего - то, возможно, интуиции, чтобы засунуть все педагогические предписания Детского Центра подальше в тёмный угол бабушкина шифоньера. И никогда их, никому не показывать!



И, может быть, поэтому, все педологические рекомендации Детского Центра для старшей дочери не сбылись!

- Держаться надо от такой помощи подальше! - Теперь понимала я. - И чем сильнее иеня подталкивали к грамотному обследованию психиатрами, тем сильнее я боялась доказательства нашей общей дебильности. И тем меньше желала идти на обследование в Детский Центр.



- Но муж не понимает тоже, - смотрела я на мужчину, гордого тем, что он опять решил все проблемы семьи. Мужчина совершил свой Главный Подвиг.



В условиях непрекращающегося давления школы, он подписал все положенные договоры. Он подарил нам с младшим ребенком небольшую отсрочку.



Он взял обучение ребенка на себя! А я теперь должна была только работать.



Объяснять темы, методично и пла;ново. Учить ребенка писать палочки, крючки и цифры.



- Но как же уложить образование неполных трех лет в четыре коротких месяца, - не понимала я, - считая и время летних каникул тоже? Как подготовить своего нечитающего ребенка к полноценной сдаче всех десяти зачётов для перевода из третьего класса обычной городской школы в четвертый?



Не понимала я:

- И как же успеть нам вскочить на подножку этого уходящего поезда, сдать зачеты по русскому языку и математике, хотя бы в последних числах августа?...



Мужчина смотрел внимательно. Он ждал.



Я понимала его ожидания. Я шла работать.



Трава еще не вылезла из - под снега. Но в палисаднике торчали сухие сорняки: Травинками и былинками.



- Сухоцветы! - Вдруг понимала я. - Полынь и чертополох сохранили и пронесли сквозь все зимние снегопады свои задо;рные шапочки из колючек, соцветий и шариков сухих полынных соцветий.



Я никогда не была художником. Но в этот момент, от полной безысходности, внезапно, становилась им!



- О нас, математиках, говорят, как о сухарях, - жаловалась абсолютно пьяная, импортная, женщина - немка нашему шпиёну Штирлицу. - Неправда! - Продолжала немка. - В любви я поэт! Я хочу быть с Вами, седой красавец!



Я тоже начинала ощущать себя поэтом жанра декоративно - прикладного искусства. Старалась срезать и сохранять наклоны, углы и величину кустов, так же, как стояли они, склонившись художественно и всеми кустами, под зимними бурями или сильным ветром!



Тащила сухоцветы или сухосто;и домой. Выкладывала цветочки - кусточки на большой лист картона. И мазала клеем. И выкладывала на листе, сухими растениями, нужные пропорции и углы.



И объясняла ребенку, чтобы он становился наблюдательным, развивался и мне внимал.

Потому что налепляю я сейчас на белый картон не только одну серую колючую пакость, но и нашу реабилитацию для школы.



Одновременно, и подарок в школу! Пусть неказистый, но от чистого сердца.



Этот подарок докажет, - понимала я, - что мы вполне здравомыслящие ученики! А если к такому подарку из сухоцветов ( сухосто;ев?...) ещё и привязать в стратегическом месте небольшую, но дорогостоящую коробочку конфет.



И, в нужный момент, раскрываясь, наподобие созревших коробочек хлопчатника, коробочка отклеится и останется на столе у завуча.

Вторая коробочка на столе у учительницы всех школьных трудов!



А третья коробочка конфет сможет отклеиться вовремя и сразу на стол для преподавательницы всего «Окружающего Мира».



И понимала я, что нашла уже свою первую педагогическую находку, которая, при грамотном использовании, обеспечит нам с ребенком, если не успеваемость пока, то хотя бы, первый промежуточный зачёт на трудном и долгом пути нашего семейного образования!



Ребенок смотрел на мои педагогические действия равнодушненько. Он всей опасности школы в своей личной жизни не понимал.



Для человечка важнейшим делом жизни пока оставалась больница. То почки откажут, с грозным диагнозом «пиелонефрит», ложится детище вместе со мной в больницу. А то снова летит будущий пациент, на руках у меня по «Скорой», бессильно обвисая на руках с диагнозом «неукротимая ацетонимическая рвота», как следствие нарушения обмена веществ после заболевания почек.



А после приемки нас, как пациентов, в приемном покое больницы, ложится мелкий и бледненький мой ребёнок, прокапываться под систему…



И всё происходит только потому что, сходит ученик первого класса один день в школу. Там, в середине уроков, на большой перемене, поведут детишек в столовую.



В сентябре месяце сантехники водопровод чинили, поэтому воды в школе не было.

И классная руководительница предложила помыть первоклассникам руки свежим воздухом!



Дети трясли ручонками. Они кричали:

- У нас руки чисто Вы – Мы – Ты!



Потом все вместе пошли и поели. Для большинства здоровых и крепких детей грязные руки так и остались событием тройного местоимения : Вы, мы, ты…

А мой человек загремел в больницу.



Поэтому на мои действия - злодействия над сухоцветами ребенок смотрел равнодушненько.

А муж, как театральный художник, наблюдал подозрительно.



Не обращала никакого внимания!

Утягивала сухоцветную полынь на картон скотчем и грезила:



- Сейчас доделаю. Потом названия всех травинок ребенку на черновике напишу. И пусть повторяет на готовом листе, подписывая, как сложныйгербарий, названия всех растений.



И, если мне повезет, то в нашем комплексно - семейном образовании, в наш первый заход и выход в школу, мы, может быть, сумеем впечатлить ещё и учительницу русского языка!



Чтобы хоть когда - нибудь потом, оставить о себе, как о примерных учениках, хотя бы, удовлетворительное впечатление!...



========== Часть тринадцатая. Прости мне, северный олень! Третье продолжение. ==========



Часть тринадцатая. Прости мне, северный олень! Третье продолжение.



Умчи меня, олень, в свою страну оленью!...

Из песни. Вместо эпиграфа…



Я училась ненавидеть…

Училась тоже.



Потому что нельзя обучать ребенка, оставаясь на той, только одной нам и доступной форме семейного образования и, при этом, ничему не научаться самой.



Трясла ли я перед носом у собственного ребенка коробко;м спичек. Сначала одним коробком спичек, потом сразу двумя.



И это был урок математики. И я, на этом уроке, старалась объяснить одновременно, что коробок спичек означает цифру и число "один". А другой коробок спичек обозначает ещё "один". А вместе они, эти коробки; обозначают, что "один" плюс "один" равняется "два". И это был урок арифметики для первого класса.



И я объясняла это третьекласснику, заглаживая все ошибки школы, которая за, почти три года школьного обучения, так и не научила моего ребенка читать, писать и считать.



Не научила от слова совсем…



Потом я открывала спичечный коробо;к и вытряхивала из него всю кучку спичек на стол. И спрашивала у ребенка:

- А можешь ли ты все эти спички посчитать?



И, да! В тот момент мне было безразлично, что головки у спичек намазаны каким - то веществом, кажется, фосфором. И этот фосфор не всегда полезен для прикосновений ребенка. И, кажется, даже ядовит!



Я ведь не говорила вам еще, что если бы ребенок учился в школе, то на него бы государство, на каждого школьника, перечисляли из федерального бюджета,через Министерство Образования, в школу, сумму школьных субвенций.



И неплохую, кстати, сумму. Тысяч тридцать восемь рублей на каждого ученика, каждый учебный год.



Распределённые по месяцам учебного школьного года эти деньги составляли бы приличную сумму доплат, тысячи по четыре с лишним рублей ежемесячно, если выплачивались бы мне каждый месяц календарного школьного года.



Если бы государство играло со мною честно! Я знала об этой системе выплат.



Заканчивала десятый и одиннадцатый класс на семейном образовании моя старшая дочь. Тогда у нас были большие проблемы с жильем и проживанием.



И ежемесячно я приходила в сберкассу и снимала со счета перечисленные мне рублей двести - двести пятьдесят, из Министерства Образования. Весь календарный школьный год с сентября по май.



В такую сумму ужималась общая сумма ежегодных школьных субвенций. И только ленивый или очень ленивый пришкольный хозяйственник не отщипывал по дороге от суммы обучения моего старшего ребенка по дороге из Федерального Бюджета ко мне, по небольшому денежному кусочку.



А вот на семейное образование моего младшего ребенка мне было не положено вообще ничего! Ни сумм, ни средств, ни ассигнований!



Одним росчерком пера, одним изменением закона о семейном образовании, государство обязало меня учить моего младшего ребенка абсолютно бесплатно.



Нет, школьные субвенции по - прежнему государством выделялись. И в Министерство Образования эти суммы, предполагаю, приходили.



А вот в школу школьные субвенции не перечислялись. Потому что не никакой школой я совсем не была, а только лишь озадаченным и озабоченным родителем!



Поэтому мне не платили за образование моего младшего ребёнка совсем ничего. И разве могла бы я привлечь огромное, в сравнении со мной, Министерство Образования за незаконное обогащение моими и ребенкиными учебными деньгами?...



Я только лишь могла учить своё де;тище, используя все возможные подсобныеформы обучения, из имеющихся у меня в хозяйстве вспомогательных средств!



Поэтому я даже не отрезала спичкам их ядовитые головки.

Вываливала спички на стол и спрашивала:

- Ты сможешь эти спички пересчитать?



Ребенок озадаченно и отрицательно мотал головой. Тогда я ссыпала спички назад в коробо;к и говорила:

- Смотри, тогда мы ссыпаем неизвестное нам количество спичек назад в коробо;к.



Мы закрываем спичечный коробок. И получаем спичечный коробо;к с неизвестным нам количеством спичек, то есть, "икс".



И вот еще один спичечный коробо;к, - продолжала обучение я, - в котором тоже неизвестно сколько спичек.



Я трясла вторым коробком у себя над ухом. Спички перекатывались и шуршали внутри.

- И этот второй коробок тоже "икс". - Продолжала образование я.



И вот, смотри! - Обращалась к ребёнку. - "Один икс" плюс "один икс" получается "два икса".



Я убегала на кухню за ещё одним спичечным коробко;м, чтобы объяснить и добавить еще и "третий икс".



И, нет! Потому что мне не платили за обучение ребенка ни одной копейки, вообще, денег для того, чтобы купить столько коро;бочек с палочками для первоначального счёта у меня просто не было!



Но урок арифметики для первого класса шел. И мы считали коробо;чки спичек: Один, два, три.



И совмещался урок арифметики с уроком математики для пятого класса, потому что мы, одновременно, учились считать "один икс", "два икс", "три икс", потому что неизвестное нам количество спичек продолжало шуршать и перешёптываться в каждом картонном и спичечном коробке;.



И это совмещение арифметики с математикой, было моим единственным выходом научить ребенка хоть чему - нибудь за четыре месяца.



Потому что в конце третьего класса, я очень добросовестно вычитывала школьный учебник. В учебнике уже подходили, на уроках математики, постепенно и неторопливо к пониманию всем классом школьников, к понятию неизвестного, скрытого числа, впоследствии обозванного определённой латинской буквой: "Икс", "игрек", "зет".



У большой школы были сре;дства, время, возможности и финансы из Министерства Образования на каждого ученика, заботливо выделенные.

А у меня, извините, ничего

из этого списка не было!



И возвращались все коро;бки спичек, как все доступные мне наглядные и вспомогательные принадлежности, на кухню, укладывались в шкафчик "иксы" и "игроки". Одни пойдут чиркаться, зажигаться, печку топить.



Другие коробо;чки вернутся на завтрашний урок арифметики, совмещенный с высшей математикой.



Но чудо - чудное! Понимание математики, медленно, но происходило! Ребенок таблицу умножения еще не любил и не воспринимал.



Но иксами, как вещественными коро;бками спичек, научался считать и оперировал неизвестными величинами вполне нормально!



Ещё науча;лся детёныш считать на пальцах. А я старалась перестать боятьсягрядущих школьных зачетов, как непосильных испытаний...



И, вымотанная до последней дрожи во всем теле так, точно разгружала весь день мешки с цеме;нтом весом по сорок - пятьдесят килограммов каждый мешок, а не трясла невесо;мыми коробка;ми спичек, я удалялась в свой закуто;к. Там обнималась с телефоном, ложилась на диван, включалась в Великую Сеть Интернет и думала, думала, думала:



- А как же нам, то есть, мне, срочно преобразовать моего ребенка (по аналогии с конспектированной в моем ВУЗе ранее статьей В. И. Ленина «Как нам реорганизовать РабКрин?»), так чтобы из ученика неуспевающего, вдруг стало детище неуспешное, ребёночком успешным?...