Сеанс с призраками

   Молодой психотерапевт Артём с тоской смотрел на своего нового клиента, предпринимателя Виктора. Тот уже полчаса рассказывал про свою мать, которая в детстве заставляла его доедать манную кашу, и теперь он, будучи взрослым, ненавидит все кашеобразное, включая бизнес-процессы в своем стартапе.

    «Так, – думал Артём, лихорадочно перебирая в голове методы. – С одной стороны, классический психоанализ. С другой – явно незавершённый гештальт… Или тут архетип «Тени» просится?»

- Доктор, вы меня слышите? — спросил Виктор, заметив отсутствующий взгляд терапевта.

- Конечно, конечно, – вздрогнул Артём. – Продолжайте. Это очень… показательно.

  В этот момент с легким хрустом лопнувшего воздушного шарика в углу кабинета материализовался элегантный джентльмен с бородкой и с сигарой в руке. Он критически осмотрел комнату.

  Зигмунд Фрейд: «О чём я говорил? Очевидная фиксация на оральной стадии! Каша – лишь символ. Его бессознательное жаждет материнской груди, а не порядка в KPI! Спросите его о снах! Обязательно будут сны про поезда!»

   Артём ахнул. Прежде чем он успел что-то сказать, из-за его спины раздался саркастичный голос с немецким акцентом. Из книжного шкафа, словно из ниоткуда, вышел  мужчина в очках.

  Фриц Перлз (основатель гештальт-терапии): «Ах, Зигмунд, вечно ты со своими поездами! Какие сны? Позвольте, я вам продемонстрирую!» Он подошел к ошеломлённому Виктору и сел на стул напротив. «Сейчас вы – это манная каша. Что вы чувствуете?»

  Виктор покраснел. «Я… я чувствую, что меня сейчас вырвет».

  Фрейд: «Я же говорил! Вытесненная агрессия!»

  Внезапно тень от фикуса на подоконнике сгустилась и приняла облик задумчивого мужчины. Он молча смотрел куда-то вдаль.

  Карл Густав Юнг: «Вы оба копаетесь в мелочах. Каша – это не каша, а архетипический символ Первичного Хаоса. А его мать – это вариация Архетипа Великой Матери, но в её удушающей, негативной ипостаси. Ваш клиент не может принять свою «Тень» – ту часть себя, которая обожает манную кашу и хочет, чтобы о нём заботились».

  Фрейд (фыркая): «Ох уж этот твой мистический вздор, Карл! Всё гораздо проще. Это эдипов комплекс в чистейшем виде!»

  Перлз (крича Виктору): «Не слушайте их! Осознайте себя здесь и сейчас! Вы – не ваша каша! Скажите этой каше всё, что вы о ней думаете! Давайте, станьте кашей! Я – серьёзно!»

  В кабинете повисла неловкая пауза. Виктор смотрел на Артёма с растущим ужасом.
- Доктор, – прошептал он, – а у вас… это… часто бывает?

  Артём, собрав всю свою волю, поднял руку.

- Господа! Коллеги! – сказал он трем призракам. – Я ценю вашу помощь, но вы пугаете клиента!

  Фрейд (затягиваясь сигарой): «Его сопротивление – лишь подтверждение правоты моего метода».

  Перлз: «Его сопротивление не завершено! Ему нужно осознать своё сопротивление и сыграть его роль!»

  Юнг (загадочно): «Его сопротивление – это тень его готовности к исцелению. Интересный синхронизм…»

В этот момент дверь в кабинет снова открылась, и на пороге появилась медсестра Люда с подносом.

- Артём Сергеевич, вам кофе? Ой, – она оглядела переполненный кабинет, – у вас совещание?

  Три великих призрака, как один, повернулись к ней. Фрейд поднял монокль, разглядывая чашки. Перлз тут же спросил: «Скажите, а вы сейчас осознаёте, что вы делаете?». Юнг прошептал: «Какой аромат…коллективное бессознательное, воплощённое в форме арабики…»

  Люда нахмурилась, поставила поднос на стол и строго сказала: «Вам бы, товарищи, не здесь психовать, а в коридоре подождать. Сеанс идёт!»

  И случилось невероятное. Три титана психологии, покорённые авторитетом  медсестры, смущённо потупились и по одному растворились в воздухе.

В кабинете снова стало тихо. Виктор вытер лоб платком.

- Знаете, доктор, – сказал он нерешительно, – а ведь ваша медсестра… она такая решительная. Прямо как моя мать. Только с кофе.

  Артём глубоко вздохнул и впервые за весь день по-настоящему улыбнулся.
- Виктор, – сказал он. – Давайте просто поговорим. Без каши, без поездов и без архетипов. Как человек с человеком.

  И, к его удивлению, это сработало. Оказалось, что лучший терапевтический метод – это иногда просто выгнать из кабинета всех внутренних критиков, даже если они основатели целых научных школ.