К биографии графа Фердинанда де Ла Барта

          В справочном издании А. М. Шампаньера «Деятели России» с подзаголовком «Выдающиеся русские государственные деятели и представители иностранных держав в России», вышедшем в Санкт-Петербурге в 1906 г., была приведена биография французского графа Фердинанда де Ла Барта, приват-доцента Киевского университета им. Св. Владимира. Де Ла Барт был представлен как историк западной литературы, переводчик стихотворных произведений французского эпоса, и даже как русский поэт.
          Хотя в настоящее время биография графа Ф. де Ла Барта и изложена в многочисленных публикациях, но приведенные сведения недостаточно полные, содержатся неясные эпизоды, имеются некоторые неточности и даже существенные ошибки. «Узким местам» в биографии графа Ф. де Ла Барта и посвящена данная статья.
          Фердинанд де Ла Барт (Ferdinand Alexander Valentine de La Barthe) родился 29 мая 1870 г. в городке Преверанж департамента Шер в центре Франции.
          Отец, Георг де Ла Барт (Georges Alexander de La Barthe) (1832–ок. 1889), граф, был офицером французской армии, на 1870 г. – полковник, командир 6-го линейного полка 1-й пехотной дивизии IV армейского корпуса. Ла Барты еще в XII веке приобрели рыцарское достоинство, а в XVI веке уже носили графский титул. Георг де Ла Барт принадлежал к этому аристократическому роду, но по его родословной нет никаких сведений, неизвестно даже имя отца.
          Мать, Марианна Васильевна (1842–ок. 1889), происходила из старинного козацко-старшинского, а затем дворянского рода Тарновских, известного с XVII века. По недоказанной из-за отсутствия документов версии, распространённой в XIX веке, козацкий род Тарновских являлся ответвлением одноименного польского графского рода герба Лелива.
          Отец Марианны, Василий Петрович Тарновский (1806–1875), по окончании Московского университетского благородного пансиона служил в различных департаментах, а в 1841 г. стал уездным судьей в Лебедине Харьковской губернии (служил до 1844 г.). С 1850 г. трижды избирался Прилуцким уездным предводителем дворянства, проживал в Рудовке Прилуцкого уезда и владел имениями в Прилуцком и Козелецком уездах, где у него имелось суммарно 500 душ крепостных крестьян.
          Мать Марианны, Марианна Сергеевна, урожденная Пустовойтова (1815–1867) унаследовала в слободе Ольшаны Лебединского уезда после смерти отца часть имения и 200 душ крепостных крестьян. Другая часть имения принадлежала её сестре Анне, по мужу Шатовой (1820–1892).
          В семье Тарновских было 10 детей, четыре сына и шесть дочерей. Постоянной головной болью для Василия Тарновского стал поиск достойных женихов своим дочерям. Эту проблему ему удалось успешно решить, две дочери даже стали генеральшами. Брак дочери Марианны и офицера французской армии, да еще и графа, также был для прилуцкого помещика безусловной удачей и предметом гордости.
          Подробности брака Марианны Тарновской и Георга де Ла Барта доподлинно неизвестны. Предположительно, знакомство произошло во Франции или на одном из европейских курортов, где проходил лечение генерал-майор Николай Федорович Шатов (1820–1861). В заграничной поездке он находился с семьей, женой Анной Сергеевной и дочерью Анастасией. Анна Шатова взяла в поездку и племянницу Марианну, тогда и произошло знакомство Марианны с графом. Брак Марианны Тарновской и Георга де Ла Барта был заключен в 1858 г. или в начале 1859 г.
          Приведенное предположение подтверждает тот факт, что в дальнейшем Шатовы и Ла Барты поддерживали родственные отношения, так, дочь Анны Сергеевны девица Анастасия Николаевна Шатова (1847–1901) была заочной восприемницей при рождении графа Фердинанда де Ла Барта.
          Первого ребенка, дочь Марию, Марианна Васильевна родила 7 октября 1859 г. в отцовском имении в Рудовке. Младенца окрестили 4 декабря 1859 г. в Нежинском римско-католическом приходском костеле и нарекли именами Мария Юлия.
          В франко-прусской войне 1870–1871 гг. полковник де Ла Барт со своим полком сражался в битвах под Седаном и Мецем, а после разгрома основных французских сил оказался во Второй Луарской армии под командованием дивизионного генерала Альфреда Шанзи. После поражения войск Франции в январе 1871 г. и заключения Франкфуртского мира военная карьера графа де Ла Барта прервалась, вследствие чего он лишился стабильного источника дохода для содержания семьи.
          Для Ла Бартов настали не лучшие времена, нужно было искать какой-то выход из создавшегося положения. Тогда Марианна Васильевна и обратилась за помощью к своим родственникам на Слобожанщине.
          Её мать, Марианна Сергеевна, умерла 29 июня 1867 г. от апоплексии в Штутгарте, где находилась на лечении. Василий Тарновский, как наследник первой очереди, унаследовал имение жены в Ольшанах Лебединского уезда, но там не проживал.
          Постоянно проживавшая в Ольшанах Анна Шатова и предложила Ла Бартам поселиться в этом имении, размер которого мог обеспечить семье безбедное существование в статусе помещиков средней руки.
          Ранней весной 1875 г. Ла Барты отправилась в путь. Сначала они прибыли в Санкт-Петербург, вероятно, для получения разрешения на проживание в Российской империи. Детские впечатления Фердинанда де Ла Барта об этом переезде красочно описал писатель и публицист А. Ветлугин (Владимир Рындзюн) в своей книге «Третья Россия».
          В главе «Последняя метель» он, в частности, писал: «Семи лет не было будущему московскому доценту, когда его отец – последний отпрыск захиревшего рода, двинул в Россию – пытать счастье». Здесь Ветлугин ошибся, весной 1875 г. будущему приват-доценту не было и пяти лет.
          В некоторых публикациях утверждается, что Фердинанд де Ла Барт «провел детство во французской среде, получил католическое образование и начальную школу в местном колледже». Очевидно, такое утверждение является явно ошибочным, разве-что во Франции в начальную школу детей принимали в возрасте три-четыре года, что просто невозможно.
          Некоторые исследователи связывают переезд семьи Ла Бартов в Российскую империю с их надеждой на протекцию со стороны генерала Альфреда Шанзи, который был посланником Франции в Санкт-Петербурге в 1879–1882 гг. Но переезд Ла Бартов произошел за четыре года до назначения Альфреда Шанзи посланником, поэтому приведенное утверждение безосновательно. К тому же Альфред Шанзи в 1873–1879 гг. являлся генерал-губернатором Алжира и не помышлял о дипломатической карьере.
          В Санкт-Петербурге Ла Барты надолго не задержались, надо было спешить, поскольку Марианна Васильевна ожидала ребенка. Вскоре они уже были в имении Ольшаны, там 12 июня 1875 г. родилась дочь Анна. Но незадолго до этого произошло событие, которое в корне изменило все надежды и планы Ла Бартов.
          В Рудовке Прилуцкого уезда умер отец Марианны Василий Тарновский, это случилось 8 июня 1875 г. Его имения перешли к наследникам мужского пола по нисходящей линии, собственниками владений стали сыновья Анатолий (1843–1884) и Григорий (1848–1913). Согласно действующему законодательству дочери при наличии сыновей устранялись от наследования, получая лишь 1/14 часть из недвижимого имущества отца, так называемую уставную долю.
          Доходы от имения в Ольшанах стали получать братья Марианны, а Ла Барты в одночасье превратились в бедных родственников. Графу Георгу де Ла Барту пришлось искать себе место службы. Наиболее подходящие возможности имелись в сфере образования, поскольку в средних учебных заведениях изучение французского языка было обязательным. С осени 1876 г. граф Георгий Петрович де Ла Барт уже исполнял обязанности учителя французского языка в мужской прогимназии уездного городка Ахтырка. Русское отчество графа, предположительно, было образовано от имени отца – Петр, на французском языке Пьер (Pierre).
          А дальше произошли события, достаточно типичные для дворян-землевладельцев после отмены крепостного права, суть которых состояла в неумении вести хозяйство в новых экономических условиях. Анатолий и Григорий Тарновские взяли в долг под залог имения в Ольшанах деньги у бельгийских подданных Михаила Ван Монсу и Жоссе Доминика де Кинт Вандеркюн. Свои ожидаемые доходы от имений отца они не просчитали, в итоге вернуть долг не смогли. На имение в Ольшанах был наложен сенатский запрет, оно было выставлено на аукцион со стартовой ценой 30800 рублей и продано «с молотка».
          В итоге летом 1878 г. Ла Бартам пришлось искать новое место жительства. Георг де Ла Барт выбрал уездный город Сумы, в котором действовали мужская и женская гимназии полного профиля, что давало больше возможностей для заработка в качестве преподавателя французского языка. Ла Барты сняли квартиру в доме Ткаченко по ул. Николаевской, 17. Георгий Петрович де Ла Барт был принят исполняющим должность учителя французского языка в Александровскую мужскую гимназию, позднее преподавал по найму и в женской гимназии.
          Свою дочь Марию Ла Барты выдали замуж за преподавателя гимназии Дмитрия Матвеевича Муретова (1846–1886). Он происходил из известного духовного рода, его отец, Матвей Иванович Муретов (1817–1890), служил в Санкт-Петербурге протоиереем, а брат отца Климент Иванович Муретов (1811–1883) – архиепископ Херсонский и Одесский Димитрий.
          Дмитрий Муретов окончил Санкт-Петербургский университет, защитил магистерскую диссертацию и подавал надежды, как перспективный ученый-химик. В «Журнале русского химического общества» за 1871 г. была опубликована его статья о новом способе получения азотнокислого натрия, утверждают, что этот способ используется и поныне. Но затем, скорее всего из материальных соображений, Дмитрий Муретов принял предложение Министерства народного просвещения и поехал в г. Сумы преподавателем в мужскую гимназию, созданную в 1873 г. благодаря поддержке известного сахарозаводчика и мецената Павла Харитоненко.
          И одна любопытная деталь, касающаяся заключения брака. По принятым правилам брак регистрировался в церкви по месту жительства невесты. На тот период французские подданные Ла Барты были зарегистрированы в Лебединском уезде, поэтому венчание состоялось 1 июня 1879 г. в Михайловской церкви ближайшего к Сумам села Малый Истороп Лебединского уезда.
          Еще до вступления в брак Дмитрий Муретов обзавелся собственным домом в посаде Новое Место (дом № 7), там родились дети: дочь Мария (1880–?), сыновья Александр (1883–1919) и Дмитрий (1885–1918).
          Георгий Петрович продолжал обучать гимназистов и гимназисток французскому языку, обеспечивая материальное благополучие семьи. Его сын Фердинанд учился в гимназии, а дочь Анну определили в Харьковский институт благородных девиц.
          Достаточно благополучное существование обеих семей окончилось 29 января 1886 г., когда после тяжелой болезни умер Дмитрий Муретов, оставив вдову с тремя малолетними детьми на руках. Известие об этом дошло до императора Александра III, по его распоряжению вдове была назначена пенсия в размере годового оклада старшего учителя гимназии в сумме 600 рублей.
          После смерти Дмитрия Муретова Ла Барты всем семейством переехали в Санкт-Петербург, это произошло летом 1887 г. Мария Муретова сняла квартиру по адресу Измайловский проспект (2 рота), дом 3, Фердинанда приняли в 6-й класс частной гимназии Я. Г. Гуревича, а Анну в 1889 г. перевели из Харьковского института благородных девиц в Смольный институт.
          Фердинанд де Ла Барт, по окончании гимназии в 1890 г. поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета на романо-германское отделение. При поступлении на учебу он подал прошение об освобождении от платы за обучение в связи со смертью родителей.
          Метрических записей в церковных книгах или какой-либо другой информации о смерти на территории Российской империи Георга и Марианны де Ла Барт не найдено. Известно только, что у графа было больное сердце, информация об этом имеется в личном деле Анны де Ла Барт в Смольном институте благородных девиц. Можно лишь предположить, что супруги Ла Барт выехали на лечение за границу, где и умерли. Эти прискорбные события произошли в конце 1887–начале 1890 годов, супругов похоронили как подданных Франции.
          Фердинанд де Ла Барт завершил учебу в 1895 г., получив предложение от академика Александра Николаевича Веселовского (1838–1906) остаться при университете для подготовки к профессорскому званию. Он состоял при университете около трех лет, в этом периоде деятельности выполнил стихотворный перевод со старофранцузского языка «Песни о Роланде», за который был отмечен Пушкинской премией. Но в 1898 г. оставил университет и уехал преподавать французский язык в коммерческое училище города Пабьянице Лаского уезда Петроковской губернии. До 1867 г. это был город в Калишском воеводстве Королевства Польского, а ныне – Лодзинское воеводство, Польша.
          Существуют разные мнения о причине оставления Фердинандом де Ла Бартом университета. По часто упоминаемой версии А. Ветлугина, увлечение графа мистицизмом в результате общения с известным русским философом-мистиком Владимиром Соловьевым было холодно воспринято научным руководителем Ла Барта, академиком А. Н. Веселовским. Ветлугин писал: «Веселовский не слишком настаивал на оставлении при факультете поклонника Соловьева. Просить, клянчить, ловить подачку... Де-ла Барт вскипел и предпочел ехать в провинцию».
          Сомнения в обоснованности версии Ветлугина возникают при дальнейшем прочтении текста главы «Последняя метель» из его книги. Он пишет о переезде Ла Барта в Винницу Подольской губернии: «Годы в Виннице подорвали его здоровье, породили обидчивость, раздражительность, жажду мести». Почти страница посвящена описанию «скуки и мерзости» провинциального городка Винница, в котором «неметеные комнаты, немощеные мостовые, забитые чинуши, убогие еврейские ремесленники, местные дамы, неслыханный омерзительный жаргон...». У Ла Барта, утверждал Ветлугин, в Виннице просто не могло быть достойного круга общения, ведь там его окружали одни «свиные рыла».
          Поскольку Ла Барт никогда не бывал в Виннице, то возникают сомнения и в достоверности остальных сведений, приводимых Ветлугиным. Известно, что Владимир Рындзюн-Ветлугин поступил в Московский университет в августе 1914 г. в возрасте 17 лет, на историко-филологический факультет перевелся в середине мая 1915 г. незадолго до смерти графа, поэтому историю жизни Ла Барта знал, скорее всего, с чужих слов. Создается впечатление, что все им написанное – просто творческие фантазии писателя-эмигранта, приправленные некоторыми фактами из биографии графа, часто неточными.
          Более обоснованной является версия, согласно которой причиной переезда стали материальные трудности, а проще говоря, безденежье. Родители Фердинанда были небогаты, еще при их жизни дочь Анна обучалась в институте благородных девиц как пансионерка (за государственный счет). А Фердинанд начинал учебу в университете, будучи сиротой, как это было, свидетельствует, хотя бы, его домашний адрес, указанный в адресной книге Санкт-Петербурга на 1897 г. Проживал он по ул. Офицерской, дом 11, в этом доходном четырехэтажном доме часть квартир занимал «Пансион и приют для мальчиков имени графа М. Н. Муравьёва». Этот пансион-приют и был местом проживания Фердинанда в студенческие годы.
          Оказывать посильную помощь брату могла бы старшая сестра Фердинанда Мария Муретова. Информации об их отношениях крайне мало. Поначалу они общались, в 1889 – начале 1890-х гг. Фердинанд участвовал в собраниях литературного кружка, которые проходили в квартире сестры.
          В работе кружка принимал участие поэт и публицист Василий Львович Величко (1860–1903), двоюродный брат Марии Георгиевны по матери. Василий Величко близко сошелся с Марией Муретовой, с 1895 г. они совместно проживали в её квартире на Измайловском проспекте, о чем свидетельствуют записи в адресных книгах Санкт-Петербурга. Это обстоятельство, безусловно, отдалило Фердинанда от сестры.
          А в 1898 г., когда Фердинанд принимал решение об уходе из университета, он не мог даже посоветоваться с сестрой, поскольку в начале 1897 г. она уехала вместе с Василием Величко в Тифлис, где Величко возглавил газету «Кавказ».
          Академик А. Н. Веселовский был в курсе материальных затруднений своего ученика, но оказать существенную помощь не мог. Выпускникам, оставленным при университете, государство выделяло средства на специальную стипендию в сумме 600 рублей в год, но выделяемых денег хватало, в лучшем случае, на половину претендентов. А те, кому стипендий не хватило, искали другие источники средств к существованию. Можно было, например, найти благотворителя или искать самостоятельный заработок.
          Чтобы хоть как-то помочь своему ученику, академик Веселовский даже пригласил его репетитором для своего сына Александра, но проблему это не решило. Фердинанду пришлось искать заработок на стороне, в 1897 г. он был официально утвержден в должности преподавателя французского языка в гимназии Гуревича. Но поступив на службу, он потерял место в пансионе и был вынужден снять квартиру по адресу Васильевский остров, 4-я линия, дом 45, что существенно уменьшило доходы от преподавания. В этой ситуации он и согласился на переезд в Пабьянице, где преподавателям коммерческого училища предоставлялась служебная квартира, а также имелись другие льготы.
          После отъезда Ла Барта в Польшу академик Веселовский продолжал заботиться о его научной карьере, вскоре договорившись о переводе своего ученика из Пабьянице в университет Томска на должность лектора французского языка, Фердинанд де Ла Барт был назначен на должность «вне конкурса». К этому времени Веселовский нашел ему более подходящее место лектора в Киевском университете им. Св. Владимира, но Ла Барт, выполняя данное обещание, все же уехал в Томск. Там он отработал весенний семестр, в должности пробыл восемь месяцев, а во второй половине 1900 г. переехал в Киев, где занял в университете должность лектора французского языка по кафедре истории западноевропейских литератур историко-филологического факультета.
          Лекторами на тот период назывались преподаватели, проводившие практические занятия или обучавшие иностранным языкам и не имевшие ученой степени. В университетской иерархии лекторы находились на более низкой ступени по сравнению с профессорами и приват-доцентами. Годовое жалованье лектора составляло 1000 рублей в год, что в три раза меньше годового жалования ординарного профессора.
          Обязанности лектора Ла Барт выполнял на протяжении пяти лет, в 1904 г. сдал магистерский экзамен, а в конце 1905 г. после двух пробных лекций получил должность приват-доцента от факультета. Эта должность была следующей ступенью в университетской иерархии преподавателей и давала возможность вести отдельные учебные дисциплины наравне с профессорами.
          Но должность приват-доцента, в отличие от должности лектора, была внештатной, приват-доценты не получали фиксированного жалованья, им платили из специального университетского фонда в зависимости от количества студентов, посещавших их лекции. При этом им часто давали читать дисциплины, не входившие в обязательную программу, что снижало число слушателей и, соответственно, оплату труда приват-доцентов.
          Магистерскую диссертацию Ла Барт защитил 8 октября 1906 г. в Санкт-Петербургском университете. Основой диссертации стала его книга «Шатобриан и поэтика мировой скорби во Франции в конце XVIII и в начале XIX столетия». Санкт-Петербургский университет был выбран для защиты из-за опасений Ла Барта в скандале или провале защиты в Киевском университете ввиду неприязни к нему профессора Николая Павловича Дашкевича (1852–1908), который противопоставлял ему приват-доцента И. В. Шаровольского (1876–1954), видя последнего своим преемником.
          После защиты магистерской диссертации положение Ла Барта в Киевском университете упрочилось, чему способствовала реорганизация структуры экзаменов и специализаций 1906 г. с включением в число самостоятельных специальностей романской филологии. Чтение обязательных курсов было поручено графу Ф. Г. де Лa Барту как романисту.
          Несмотря на существенное расширение круга преподаваемых дисциплин и значительную нагрузку, Ла Барт не упускал возможностей дополнительного заработка вне университета. Он преподавал на Высших женских курсах, Вечерних высших женских курсах А. В. Жекулиной, коллегии Г. П. Галагана, в женской гимназии А. Т. Дучинской, на Частных общеобразовательных женских курсах М. В. Довнар-Запольского, в Музыкально-драматической школе Н. В. Лысенко.
          В некоторых публикациях утверждается, что Ла Барт остро нуждался в средствах, поскольку «помимо собственных трат к ним присовокуплялась необходимость содержать старуху-мать в Петербурге, помогать сестрам, племянникам». Это предположение ничем не обосновано, поскольку мать давно умерла, а младшей сестре Анне было уже тридцать лет. Что касается старшей сестры Марии и её детей, то с ними он, похоже, не общался.
          После смерти Василия Величко Мария Муретова унаследовала его имение Вернигоровщину в Прилуцком уезде возле села Хаенки, это в 150 верстах от Киева и в 12 верстах от железнодорожной станции Ичня. Начиная с 1905 г., Муретовы проводили в имении все лето, у них гостили друзья и родственники из Санкт-Петербурга и Киева, их имена известны, но среди них не было Фердинанда де Ла Барта.
          Сиротское существование Ла Барта в юности, включающее период учебы и безденежье в первые годы после окончания университета, навсегда отложилось в его памяти. Страх возвращения к бедности и был основным мотивом стремления графа к материальному благополучию. А единственной возможностью его достижения было преподавание, хотя оно и требовало существенных затрат моральных и физических сил.
          Положение приват-доцентов в университетах Российской империи было незавидным, а будущее туманным. Профессорские вакансии появлялись редко, поэтому приходилось годами стоять в очереди, но так и не дождаться вожделенной должности. Такие возможности появлялись, чаще всего, при уходе на пенсию или смерти профессора, тогда и начиналась конкурентная борьба за освободившуюся должность.
          В такой ситуации оказался и Ла Барт после смерти 20 января 1908 г. профессора Н. П. Дашкевича. Стать во главе кафедры истории западноевропейских литератур могли приват-доценты Ф. Г. де Ла Барт и И. В. Шаровольский. Первый возглавлял на кафедре отдел романской филологии, а второй – германской. Но Ла Барт был «чужаком», а Шаровольского ранее рекомендовал профессор Дашкевич как своего преемника. В итоге Шаровольский был избран профессором, а Ла Барту достался «утешительный приз», его за «отлично старательную службу» наградили орденом Святого Станислава III степени.
          Потеряв возможности карьерного роста, Ла Барт уволился из университета и уехал в Москву, где в феврале 1909 г. был назначен приват-доцентом Московского университета по кафедре истории западноевропейских литератур историко-филологического факультета.
          Докторскую диссертацию Ла Барт защитил в ноябре 1909 г. в Харьковском университете. Основой диссертации стал первый том его книги «Разыскания в области романтической поэзии и стиля».
          Утверждают, снова ссылаясь на Ветлугина, что диссертация была защищена с «величайшим трудом», что объяснялось неприятием «новизны, с которой ворвался в науку Фердинанд».
          В действительности пристрастно-придирчивый тон при ведении дискуссии на публичной защите диссертации был тогда принятой практикой, самолюбие соискателей было не принято щадить. Как писал советский историк А. Е. Иванов, «резкий характер дебатов был, скорее всего, ритуальным, а нежели сущностным, практически всегда после язвительных нападок следовало положительное голосование коллегии профессоров факультета».
          Публичная защита диссертации Ла Бартом не стала каким-то исключением, ему, как и другим соискателям, пришлось выслушать ряд оскорбительных придирок и язвительных замечаний, отвечая оппонентам в таком же агрессивном тоне, но результатом публичной защиты все равно стало присвоение докторской степени.
          Несмотря на докторскую степень, места профессора в Московском университете для Фердинанда де Ла Барта не нашлось. Учебная нагрузка у приват-доцента Ла Барта на факультете была небольшой, он вел необязательный курс без зачетов, число студентов по мере преподавания дисциплины постепенно уменьшалось, пока не осталось десять самых преданных учеников, которые слушали лекции у него на дому.
          Это, безусловно, существенно сказалось на денежном вознаграждении преподавательского труда, но у Ла Барта были и другие источники денежных поступлений. Прежде всего, это преподавание на Высших женских курсах, Высших Женских историко-филологических курсах В. А. Полторацкой, в народном университете им. А. Л. Шанявского, на драматических курсах Н. О. Массалитинова, а также лекции и выступления в Обществе славянской культуры, Студенческом обществе искусств и изящной литературы и Обществе любителей российской словесности. Высшие женские курсы и курсы Полторацкой записаны в адресных книгах Москвы как места службы Фердинанда Георгиевича.
          Среди слушательниц Высших женских курсов Ла Барт нашел свою избранницу, его женой стала католичка из Гродно с двойным именем и отчеством. Жену графа звали Людвига-Елена Леонардовна-Юзефовна де Ла Барт (1885–1938).
          Об этом браке информации мало. Людвига-Елена была моложе графа на 15 лет, с 1912 г. супруги проживали на Арбате в Кривоарбатском переулке, дом 4, кв. 2, затем по ул. Большая Молчановка, дом 30. Любопытно, что из-за двойного имени в адресных книгах «Вся Москва» жену графа раздвоили, записав две персоны – Людвига Леонардовна и Елена Леонардовна, обе персоны указаны с титулом «графиня».  Во Франции, как и в Российской империи, при вступлении в брак дворянский титул передавался от мужа к жене.   
          Последние годы жизни графа усугубила тяжелая болезнь, которая отбирала его физические силы. Это был туберкулез – инфекционное заболевание, широко распространенное среди всех без исключения слоев населения и не щадившее ни аристократов, ни простолюдинов. А тут еще начавшаяся война, тревога за судьбу Франции, поездка на фронт – все вместе окончательно подорвало его здоровье и моральные силы.
          Граф Фердинанд де Ла Барт умер 19 июля 1915 г. в Москве, похоронен по католическому обряду на Введенском кладбище, которое называлось иноверческим. На этом кладбище хоронили представителей христианских неправославных конфессий. Запись о смерти имеется в метрической книге Петропавловского костела, а могила графа не сохранилась.
          Вдова графа Людвига-Елена была актрисой одного из московских театров, титул «графиня», вероятно, украшал театральные афиши с её именем, но после Октябрьского переворота все изменилось не лучшим образом. Большевики упразднили разделение на сословия, дворяне потеряли свои привилегии, даже вспоминать о принадлежности к дворянству, да еще к аристократии, стало опасно. Но приставка «де» в фамилии графини осталось, что и сыграло трагическую роль в её судьбе.
          Людвигу-Елену де Ла Барт впервые арестовали 3 ноября 1919 г., её содержали во внутренней тюрьме московской ЧК, но в феврале 1920 г. освободили, не найдя каких-либо доказательств её «контрреволюционных деяний».
          В начале 1930-х годов графиню, как «чуждый элемент», отправили на перевоспитание в административную ссылку в Архангельскую область. Проживала на станции Шалакуша Няндомского района, работала машинисткой в конторе лесозавода.
          В Шалакуше её и настигла третья волна политических репрессий. Людвигу-Елену Леонардовну-Юзефовну де Ла Барт арестовали 16 января 1938 г., обвинив по статьям 58-6 (шпионаж) и 58-10 (пропаганда и агитация) УК РСФСР.
          Приговорена к высшей мере наказания, расстреляна 14 апреля 1938 г. Интересно, к каким государственным тайнам могла иметь доступ простая машинистка в конторе лесозавода? Да ни к каким, её реабилитировали посмертно 5 сентября 1966 г., сняв все обвинения.
          Граф Фердинанд де Ла Барт ушел из жизни, не оставив потомков, на нем мужская линия рода прервалась. А женская линия рода продолжилась в детях Марии Георгиевны Муретовой. Их потомки сейчас проживают в Сибири, Подмосковье и в Санкт-Петербурге. Подробнее читайте в авторской статье «Судьбы дворян Муретовых» на данном сайте.
          Еще двадцать лет назад о Фердинанде де Ла Барте знал лишь узкий круг литературоведов и историков зарубежной литературы. Он стал известным, благодаря истинным энтузиастам и почитателям его научного наследия.
          Фердинанд де Ла Барт всегда принадлежал к двум народам и любил обе родины. Однако при поиске информации по его биографии оказалось, к сожалению, что он практически неизвестен во Франции, в французских источниках нашлась лишь одна статья, да и та оказалась переводом российской публикации.
          О научном наследии Фердинанда де Ла Барта существуют разные мнения, больше всего замечаний имеется к его принципиальному эклектизму, состоящему в соединении нескольких, зачастую несовместимых методов анализа литературных источников и к обилию субъективно-критических оценок. Тем не менее, его труды содержат огромный объем фактического материала, что и составляет их практическую ценность. Фердинанд де Ла Барт оставил свой след в истории и заслуживает всяческого уважения и человеческой памяти.