Вторая неделя

— Это же Diamond Blue! Разве их не сняли с продажи на днях? — с порога бросилась к прилавку в углу магазинчика Рита, пока Лея вынимала из цепкой решётки багажника велосипеда сложенные полиэтиленовые пакеты с котятами и фиалками пятилетней давности.
Тучная женщина лет сорока с выжженными рыжими кудрями и ярко-красными очками поверх круглого носа прищурилась, окинув полку с табаком и девушку усталым, но внимательным взглядом. Покопавшись пальцами с такими же яркими ногтями в полке, она облокотилась о кассу:
— Последний блок.
—  Продайте его мне, прошу, — без сомнений вынула кошелёк-мешочек Рита.
В этот момент Лея, с пакетами под мышкой и неодобрительным взглядом в сторону напарницы, раскрыла лист покупок, сложенный у неё в кармашке джинсовой мини-юбки. Продавщица, облизнув палец, приняла список продуктов и позвала какого-то Лёшку из подсобки. На удивление из-за бисерной шторки показался тот самый плевун из компании парней с плотины, лысый и нахалистый парень оказался сыном Зины, женщины перед Ритой и Леей, что заведовала данной коробкой, забитой всякой всячиной. Перепачканный машинным маслом, он принялся под рявкающие команды матери собирать на прилавок весь набор того, что бережно вывела рука Тамары. Исподлобья он глянул на пришедших лишь пару раз и недобро усмехнулся, за что получил подзатыльник. Пока из магнитофона у двери на весь кирпичный домик звучало Ретро FM, стойка из дсп с темпом заполнялась молоком и некоторыми его производными, например, сыром, жирными сливками и домашним творогом, парочкой грузинских лимонадов в придачу, леденцами, несколькими эскимо, крупами, мусорными пакетами, пальчиковыми батарейками, строительными и резиновыми перчатками, губками и зерносмесью для птиц.
— Пошевеливайся и помоги девочкам продукты донести, —  закатив на сына глаза, улыбнулась женщина, чья кожа как будто посерела и иссушилась с годами, проведёнными под единственной на весь магазин жёлтой лампочкой. —  Бездельник!
Закутавшись в приталенную бирюзовую кофту, Зина уже взялась было за потёртую Донцову со сморщенным следом от кофейного пятна на переплёте, но встретившись с умоляющими глазами Риты и протянутой наличной суммой наугад, вскочила с табурета, залившись птичьим смехом, постарев при этом будто лет на пять.
—  Держи, лапочка, —  вдруг с хитрым прищуром склонилась она над витриной с колбасой, вручая Рите блок сигарет. —  Если мой попросит, ни за какие деньги и услуги, ни в коем случае ни одной сигареты этому лодырю.
Бирюзовый глаз подмигнул Рите, последние слова при этом раздались особенно громко, не заставив реакцию в виде «Мам, хорош!» себя ждать. Девушка закрепила сигареты на багажнике под провожающий взгляд продавщицы, собиравшей волосы в крабик на пороге, сливающимся бордовой дешевизной с крышей.
—  Томуше привет передавайте, пусть зайдёт на чай! — махнула та напоследок тяжёлой рукой с мозолистой ладонью, что ещё долго потом мерещилась Лее перед глазами в знойный полдень.
По пути девушки заехали в крохотный дом-избу с непомерно громоздкой глиняной печью почти что у дороги. У калитки на пеньке худой мальчик в одной растянутой до колен футболке оставил 2 загорелые буханки и 3 румяных батона в тканевых мешках, на траву скатилось несколько белых витых свечей, перевязанных бечёвкой.
Из раскрытого окна с резными сине-белыми ставнями показалась пара седых голов: сёстры-хлебницы, как прозвала их после Лея, а Тамара, не сдержав смеха, подхватила это прозвище уже навсегда. Хотя Рита определила бы их скорее матрёшками или на худой конец ведьмами — длинные косы, крючковатые носики, румяные щёки и пожелтевшие руки, как будто сами они уже со временем запеклись заодно с хлебом, пышные разноцветные юбки, в основном в горошек, и запах, конечно же: непередаваемые ноты муки, масла и жжёного сахара, разлетавшиеся по округе, долго оставляя след за собой из пакетов Леи на руле.
Елена, «хлебница» помладше, прихрамывала, так что особо из дома выходить не желала и взялась за свечеварение ещё лет 20 назад. Она уступила мастерство выпекания своей сестре Вере, но руки её были так же ловки и тверды. Под крышей дом чуть ли не кипел каждый год с апреля по октябрь, а в остальное время печь стояла, спрятанная от чужих глаз под накидкой, и во дворе пахло лишь прелыми травами и ароматизаторами, с которыми экспериментировала Елена на свечах. Пока Вера проводила время с семьёй, деревенский домик излучал несколько зловещую ауру, особенно при накрывающих окрестности сумерках. Любопытные детишки, распустившие несколько слухов про сестёр, разумеется, по большей части про «ведьму» Елену, глазели в окошко с приглушённым светом, и лишь самые смелые перелезали через деревянную калитку. Однако, как бы бесшумно они не крались, тёмный силуэт всегда неожиданно поворачивался в их сторону, и вся ребятня тут же улетала, сверкая пятками.
Вздымая дорожную пыль, Рита и Лея вскоре добрались до дома, на крыльце которого их встретила девочка лет двенадцати, разодетая в кукольное платье василькового цвета с бантиками и рюшами, хлопчатые гольфы и миниатюрные сандалии, она скромно игралась с лабрадором, высунувшим язык, с которого на землю накапало прилично слюны. Кристальные глаза незнакомки устремились на девушек, спина выпрямилась, а малиновые губки, дрогнув, приподнялись в улыбке. 
—  Вы наша новая гостья? —  с пакетами под мышкой присела на колено Лея, настроившись на игривый тон, пока Рита заносила продукты в дом. —  Руки заняты, уж прошу прощения, а как же зовут даму в таком прекрасном платьишке?
Пока с порога доносился зарождающийся диалог, Тамара помогала Рите раскладывать привезённое. Шум пакетов и аромат свежего хлеба сразу привлёк внимание всех трёх собак, и вот виляющие хвосты уже вовсю защекотали ноги, мешая и шагу ступить.
—  Чудная девочка, маленькая болтушка! Она у нас на пару дней. Рита, вы только с ней поосторожнее, специи вот сюда, да, давай, Маруся страдает патологической ложью и часто не отличает свой мир от реального, но она прелестная девочка, с ней не соскучишься.
—  Она будет тут одна, а где родители?
—  Работают без продыху, —  с печальным взглядом ответила Тамара, казалось, что-то не договорив. —  Давай конфеты в вазочку, а молоко налей в кувшин, пожалуйста.
На стуле стояла небольшая розовая переноска, Рита чуть было не уронила её, складывая мусор в пакет. Дверца была открыта, а на подстилке виднелись следы рыжей шерсти.
—  Да, всё-таки не совсем одна, без Алиски никуда даже на пару дней, —  отнесла переноску под лестницу Тамара и, заметив выискивающий взгляд Риты, поспешила заверить её. —  С нашими она ладит, её только за двор нельзя пускать, а то нагуляет ещё. Так что за ней нужен глаз да глаз.
Сибирская рыжая кошка с длинным хвостом и мордочкой, будто бы перепачканной в муке, осторожно спускалась по лестнице, принюхиваясь. Янтарные глаза остановились на секунду на Рите, отчего у той вдруг появилось нехорошее предчувствие.
Вкатив в прихожую сиреневый чемоданчик, по традиции наполненный какими-нибудь гостинцами, Маруся взяла питомца и уселась за обеденный стол. К этому времени подоспел и Влад, задумав повести собак на прогулку по близлежащему выгону. Пока он окатывал их ледяной водой из шланга в саду, давая псам волю порезвиться и охладиться в жару, Тамара разогревала обед для гостьи.
—  Не боишься заляпаться? —  повернулась к Марусе Рита, играя при этом с новым животным палочкой с мышкой на верёвочке.
—  Она у нас крайне упрямая особа, —  поставила перед гостьей миску с ароматным куриным супом Тамара, снимая пёстрый фартук, вероятно, выполненный в технике тай-дай. —  Всё строго, да, Мась?
Девочка приподняла круглый подбородок, накрыла колени салфеткой и, расправив локти над столом, сказала:
—  Вообще-то я проживаю уже пятую жизнь, не ходить же мне в одном и том же образе.
—  Ну, прямо кошка! А всего жизней сколько, девять?
—  Может и девять, если я найду скарабея, то спрошу у него.
—  Надеюсь, не у нас дома, —  покачала головой Тамара, погладив гостью по спине.
—  Вот бы и мне так, —  улыбнулась Лея, всё больше проникаясь симпатией к Марусе.
Рита направилась к крыльцу, чтобы перекурить, и столкнулась в дверях с Владом, с головы которого на идеально выглаженную бежевую рубашку в вертикальную полоску стекала вода. Он прошёлся рукой по волосам и неловко улыбнулся, пропуская вперёд мокрых собак, что сразу начали отряхиваться и прыгать друг на друга с высунутыми языками.
—  Лея, пожалуйста, вытри им лапы и хвосты, большое такое серое полотенце висит рядом с обувницей. Влад, ну что такое, только пол на днях мыли!
С виноватым видом мужчина подмигнул девушкам и прошмыгнул в ванную, пока Тамара отвернулась, чтобы налить ему супа. Алиса погладила ноги хозяйки хвостом и, навострив ушки, устремилась трусцой наружу. Пока Рита, облокотившись о деревянные поручни входной лесенки, выпускала дым из лёгких, кошка притаилась в траве неподалёку. Она вдруг зашипела, дёрнув хвостом, и убежала под дом, на что девушка лишь нахмурила брови. Однако внезапный тонкий голос сбоку заставил её чуть ли не подпрыгнуть на месте:
—  Алиса чувствует что-то странное, это не к добру, —  насторожилась Маруся, наклонившись и опустив голову туда, где скрылась её любимица. —  Однажды она спасла моего папу от аварии. А меня охраняет от любой беды уже четыре года. Это не просто кошка. Алиса, иди сюда, моя маленькая, давай.
Рита поёжилась и потушила сигарету, не докурив и половины. Ей вдруг вспомнился сгорбленный силуэт её матери, готовой развернуться и бросить все дела, если на пути виднелся намёк на чёрного кота. Всегда слезливые, будто от сильного ветра, глаза и губы, изуродованные шрамом, замаячили перед глазами. Терпкость табака напомнила об одном из самых страшных дней в жизни. В январе, в самый разгар зимы, никогда не хочется тратить время попусту, но Рита презирала себя за спешку и давление, которым она подвергла мать в то время. И бесконечный вой вьюги на пару с гудками телефона без ответа звучали в памяти так отчётливо, словно тот злополучный день всё ещё не закончился. «С января, когда мама умерла, прошло четыре года. Как и с момента, когда религия захватила меня с головой. Как же летит время…»
Что-то звякнуло и глухо ударилось о пол. Не понимая, упало ли что-то в реальности или у неё в голове, Рита всё же зашла внутрь. Медленно перекатываясь со странной щёлкающей мелодией, у её ног оказалась довольно крупная деревянная расписанная на манер картин Густава Климта  шкатулка в виде домика с прудом, в котором изящно плавали удивительно детальные лебеди. Лея подскочила поднять изделие и оглянулась на спаниеля, что с искренним любопытством склонил мордочку в бок и поджал хвост, еле слышно гавкнув.
—  Кошмар, Лоли, —  пригрозила пальцем питомцу Тамара, а затем обратилась к Лее. —  Ничего  не отломалось?
—  Нет, но её, кажись, заело. Странный звук, —  потрясла шкатулку та.
—  Надо починить, пока Маруся не заметила, а то будет так неловко, —  пошла искать мужа женщина.
Гостья в основном носилась по двору, пытаясь выманить кошку из-под дома и занести её в дом, она разговаривала с ней или же с самой собой. Тамара и Влад несколько раз спускались к ней, чтобы дать панамку или воду, потому что, уподобляясь упрямству своего питомца, Маруся игнорировала любые намёки на существование дома, даже несмотря на изнуряющую жару.
В полдень Рита посадила девочку в лодку и, к своему удивлению, заметила, что к ним присоединился Влад. Закинув во второе судно пару деревянных колышек, он поправил белую теннисную кепку на голове, забавно округлявшую его лицо и как будто бы удлинявшую усы.
—  Марина Николаевна, год не виделись, расскажите мне накопившихся историй, а я в обмен поделюсь, что у нас тут новенького? —  заговорщицки подмигнул девочке мужчина, на что та с искрящимися глазами закивала.
Принялись отплывать, Маруся привстала и, вцепившись в привальный брус, принялась снова звать питомца. На этот раз небезуспешно: из-под крыльца показалась перепачканная пылью мордочка, а настороженные лапки прокрались к персиковым флоксам близ торца дома.
—  Покормите Алису и воды налейте, мисочки в боковом кармане чемодана! —  прикрикнула Маруся, чтобы Лея, провожавшая их взглядом на ступеньках, точно услышала.
Влад погладил подбородок, размышляя вслух о поведении Алисы, ведь все прошлые их визиты проходили так спокойно, что кошка почти не выходила на улицу и могла часами спать то в ванной, то на подоконнике в кухне, то на столах и кроватях, не реагируя на звуки и шорохи, словно абсолютная хозяйка дома. Рита невзначай припомнила, что раньше верили в беду, если кота домой не получается загнать, напугав Марусю.
—  Это старые приметы, в которые сейчас уже давно никто не верит, —  напрасно пыталась успокоить девочку Рита.
—  Взрослые много во что дельное не верят, а я говорила, что моя кошка необычная! Алиска даже платок мне приносит, когда я плачу, она очень умная.
—  Кстати, о необычном, —  будто бы напевал Влад, готовя спутниц к местным легендам. —  Видите близ воды розоватую траву, немного её, но яркая? Повылезал опять, это дербенник или же плакун-трава, в ней слёзы нечисти скопились.
 Трава эта защищает нас от злых духов, стебелькам надо много сил и влаги, поэтому растут они в основном в болотистых местах. А если чертовщина какая нагрянула, дербенник тут как тут! Опутает ноги да заберёт все твои слёзы, иссушив глаза до слепоты, если почует недоброе в тебе. Поэтому, сойдём вон у того пригорка да наберём побольше этого чудного растения. Если его засушить и посыпать у дома, мне матушка ещё сказывала, то получится оберег.
—  Я сплету из него ошейник Алисе! —  захлопала в ладоши Маруся, пока Влад втыкал колышки в глинистую почву, а Рита помогала привязать лодки.
Когда они оказались на поляне рядом с пшеничным полем, подул жаркий, но сильный ветер, и у Риты н вышло поджечь сигарету. Она сорвала пару дербенников, но нос её вдруг почуял медово-сладкий и лимонный аромат другого растения, она обернулась и заметила в метре от себя вперемешку зелёно-коричневые стебли травы цветов повыше со звездообразными жёлтыми лепестками либо с маленькими горчичными точками, будто от ромашки оторвали лепестки и осталось лишь цветоложе.
—  Зверобой, можешь нарвать, он полезен для нервов и сна, —  прошёл мимо, склонившись над землей и сложив руки с довольно крупным букетом дербенника, Влад. —  К нему тут в гости ещё и лонас заглянул, обычный полевой цветок, но пахнет великолепно, это тот, что с жёлтыми кружочками.
По возвращении домой, Маруся сразу же побежала засушивать сорванные цветы и мастерить из них обереги, не слыша благодарности от Тамары за сувениры от её родителей. Алиса с любопытством запрыгнула девочке на колени и потёрлась грязной мордочкой о руки хозяйки. Маруся переглянулась с Владом и засияла, уверившись в его словах. А Рита поставила скромный букет из жёлтых полевых цветов в их с Леей спальню, не зная, одобрит ли экологичный ум той эту затею, но ничего не могла с собой поделать —  ей в любой точке мира нужно было обозначить свой уголок, и цветы давали ощущение уюта и хоть какого-то спокойствия.
Тамара заплетала длинные прямые волосы Маруси в толстые колоски на диване напротив телевизора-коробки, увитого фикусом и розоватой традесканцией, подвешенной над полками с дисками. На экране мелькал документальный выпуск про дикую природу Африки.
Рита уселась на подоконник спальни, распахнув перед этим окно. Всё ещё дул сильный ветер, но уже принося с собой вечернюю свежесть. Принюхавшись к цветочному аромату, густо заполнившему комнату, Рита вдруг ощутила, как глаза её защипало. Тяжело вздыхая и едва шевеля обветренными губами, она напевала про себя старую, непонятно откуда возникшую в голове мелодию, похожую на колыбельную. В голове такой же ветер, а в глазах —  тоска размером с океан. И бетонно-синие волны в нём разбивались друг о друга без пощады. Слова обрывками всплывали на поверхность. Вроде что-то про заблудшую птицу… или русалку.
—  И поле цветов из шёлковой пены, —  напугав саму себя, произнесла Рита, ощутив на губах сбежавшую по щеке слезу.
Часто ей казалось, что горе и религия — если не синонимы, то явно подобие симбиоза. Но по сей день Рита не могла понять, как человеческий мозг структурировал столь сладкую ложь в настолько надёжной и нерушимой обёртке, так ещё и по всему миру почти в одно время. Наверное, это осознаётся само собой, когда горе убивает в тебе что-то — ту часть тебя, которую обычно не замечаешь, однако без которой едва ли находишь в себе силы жить дальше. Религия в том смысле, в каком мы её понимаем, в момент упадка ещё кажется чем-то понятным. Но, что самое ужасающее, на самом деле вера повсюду: можно пойти к докторам, гадалкам, сектантам, друзьям или… даже убийцам, потому что тебе вдруг покажется, что ты прозреешь только благодаря их помощи.
Оказалась ли мама в раю, живя в постоянном страхе и надежде на милость, загибаясь на двух работах? Или суеверие погубило её? А если бы я тогда переночевала у кого-то другого, а не торопила её со смены… продолжила бы она и по сей день молиться за всех родственников?
Дверь с лёгким щелчком двинулась, на пороге показалась Лея. Заметив, как соседка с покрасневшим носом и влажными глазами резким движением руки вытерла щёки, она опешила и застыла в нерешительности.
— Что случилось? — осмелилась спросить Лея.
Рита долго смотрела стеклянным взглядом в оконную раму, словно в стекле находилось что-то недосягаемое и далёкое от их мира. Наконец, она двинулась и, закурив, ответила, посмотрев на Лею глазами, какие та никогда не забудет, — сложно выкинуть из головы столь глубокую боль с примесью странной одержимости:
— Прости, что прям у нас тут курю, мне уже лучше, пустяки…
— Но почему ты плакала?
— Ничего не случилось, просто вспомнилось кое-что, — с напряжением прошептала Рита, и Лея решила оставить девушку в покое.
Включив на телефоне «На последнем дыхании»*, она заткнула уши наушниками и постаралась раствориться в другой вселенной, но образ Риты никак не выходил из головы. Лея в жизни не видела подобного взгляда, будто сама смерть посмотрела ей в глаза. Разве может воспоминание вызвать такие чувства? На языке вертелось только одно слово, не особо знакомое Лее: скорбь. Если она настолько ломает человеческий мир, то Лея порадовалась на секунду, что ни к кому настолько не привязывалась, чтобы потом скорбеть об этом, но тут же мысленно упрекнула себя и украдкой взглянула на Риту, продолжившую курить на подоконнике, закрыв лицо тёмно-синими прядями. Лишь в этот момент внимание её привлекла керамическая рельефная ваза, в которой столпились яркие полевые цветы.
— Я поняла, — с лёгким раздражением привстала в кровати Лея, вынув один наушник. — Тебе настолько жалко цветы, которые ты убила, что теперь тебя совесть замучила.
Рита кашлянула от неожиданности, обернувшись корпусом к соседке с высоко вскинутыми бровями, а затем обмякла с виноватым видом:
— Прости, мне нужно было как-то успокоиться, а цветы очень помогают мне возвращать самообладание…
—  Как я вижу, не особо удачно в этот раз.
— Я же извинилась! Ты не одна в этой комнате, цветы стоят на моей половине.
Лея лишь вздохнула и отвернулась к стене. Как можно так плевать на мир, что тебя приютил? Разочарование горечью разлилось по языку, и Лея с испугом заметила, что прикусила губу.
Рита прикрыла окно и спрятала цветы за шторой. Схватив плеер с тумбы, она мельком бросила на пороге:
— Удивительно, как ты не начала ещё запудривать мне мозги, что каждая травинка это маленькая жизнь. Ты, чёрт возьми, как язычники, честное слово.
— То, что я ценю экологию, не делает меня еретичкой.
— Они тоже верили, что цветы срывать нельзя, а то те будут цепляться за жизнь и высасывать из тебя энергию, — хлопнула дверью Рита и быстро сбежала по лестнице на улицу, оставив вспыхнувшую Лею в одиночестве.
Рита, словно не помня себя, выбежала к реке у дома, заставив Тамару и Влада переглянуться. Включив на полную громкость She's lost control Joy Division в плеере, она уселась почти вплотную к воде, водя рукой по прохладной глади и глубоко дыша, пытаясь прийти в чувства. В ногах чувствовалась предательская дрожь, а горлу было тесно в серой битловке. Не успела песня доиграть до конца, как Рита ощутила чьё-то лёгкое прикосновение на спине. Резко обернувшись и уже готовясь к очередной атаке, она в порыве выдернула наушники, заставив Марусю отшатнуться.
— Ой, это ты, Маруся, прости.
Девочка, держа на руках мягкого питомца, без слов протянула кошку растерянной Рите. Животное запрыгнуло на колени девушки и свернулось клубком, уткнувшись влажным носом в провода наушников.
— Хочешь, покажу секретное место, о котором мне нашептала Алиса? Она уверена, что тебе там понравится, — протянула тоненькую руку Рите Маруся, и та вдруг рассмеялась, сама не зная отчего, но в груди разлилось уютное тепло.
Оказалось, гостья знала выход на крышу, о котором, возможно, не подозревали даже сами хозяева. Зайдя в кладовку на втором этаже, откуда резко запахло пылью и деревом, Маруся раздвинула плащи и куртки на настенной вешалке в стороны, сняла спрятавшуюся там картину павлинов, один из краёв которой почему-то почернел, будто от огня. В полутьме девочка нащупала что-то и пригнулась, в возне раздался глухой деревянный стук. Рита наблюдала, как Маруся сложила несколько одинаковых дощечек у её ног и скрылась в темноте, словно стены поглотили её. Пропустив кошку вперёд, Рита обнаружила напротив себя небольшую квадратную дверцу без ручки. Захватив фонарик по указанию гостьи, девушка проползла в открытый проход и упёрлась в несколько самодельных ступенек, как у стремянки. Включив фонарик, она заметила над собой голову Маруси и с небольшой тревогой поднялась наверх, вслед за девочкой. Они очутились на чердаке, полностью пустом. В каркасе крыши было несколько отверстий, в том числе и круглое витражное окошко, что обычно виднелось со двора. Радужный свет переливался и мерцал на руках, прокручивая струйки пыли в воздухе.
Маруся уверенно толкнула круглое стекло и вылезла на крышу, затем забрала кошку и позвала Риту. Та успела запыхаться и несколько раз чихнуть, поражаясь ловкости девочки.
Вид, что открывался с верхушки дома, явно стоил усилий: перед ними петляла бесконечная река, скрытая деревьями, казавшимися игрушечными с высоты. Справа виднелся соседский дом с высоким каменным забором, а позади лес и поле, у которого можно было различить несколько коров, что возвращались с пастбища под свист пожилой женщины с тростью. Над кроной упитанных деревьев в обрывках облаков утомлённое от работы солнце готовилось ко сну, укрываясь розоватым одеялом.
Ветер раздувал волосы в разные стороны, обнимая хрупкое тело Риты, голова покрылась мурашками. Она с улыбкой огляделась по сторонам и осторожно присела неподалёку от Маруси, обнимавшей Алису, что мурчала у хозяйки на плече, играясь хвостом с заплетённой косой.
— Рита! — с восторгом чуть ли не подпрыгнула девочка, указывая пальцем вниз. — Там скарабей!
Рита обернулась и заметила чёрного жука, ползущего вдоль края крыши. В глазах Маруси была мольба и, недолго отнекиваясь, девушка всё-таки вытянулась, пытаясь ухватиться за насекомое. Зажмурив глаза, она с заметным усилием взяла жука в ладонь и сразу ощутила, как все его шесть лапок начали испуганно дёргаться и цепляться за её кожу. Рита сдержалась, чтобы не бросить существо куда подальше и поспешно вручила его радостной девочке.
— Это жук-носорог, но они со скарабеем из одного семейства, — раздался неожиданно голос Леи совсем близко, заставив Марусю вскрикнуть.
— Как ты здесь оказалась?
— Вы гремели на весь дом, оставили дверь открытой, оставалось только позвать меня, — пожала плечами та, запрыгнув на крышу. — Вот это красотища.
Маруся поднесла руку с жуком к уху, так что его заострённый блестящий рог слегка касался её румяной щеки. Алиса зевнула и подобралась к дымоходу, заделанному кирпичами, но Лея взяла её на руки, незаметно взглянув на Риту, от которой теперь веяло загадочным спокойствием.
— Девять! — победно ухмыльнулась Маруся, но ей пришлось пояснить при виде запутанных взглядов собеседниц. — У меня девять жизней, брат скарабея так мне сказал.
— Значит, у тебя в запасе ещё четыре осталось.
— Агась, а у тебя, Рита, ещё одна жизнь будет.
— А у меня? — приобняла девочку за плечи Лея.
Но не успела Маруся ответить, как жук расправил одно крылышко и упал под ноги девушек. Они поспешили было поднять насекомое, но кошка спрыгнула за ним скорее остальных, поцарапав Лею и случайно смахнув объект любопытства с крыши вовсе. Маруся рассерженно промычала что-то под нос и устремилась обратно в дом в погоне за новым приятелем, оставив Риту с Леей одних, поскольку Алиса, протяжно мяукнув, юркнула в окно за хозяйкой.
Стемнело довольно скоро. Сумерки растворились в ночи, позволив первым звёздам засиять в тёмной синеве. Лея легла на спину, подложив локти под затылок. Со смуглой кожи ног не сходили мурашки, однако она лишь приходила в восторг от свежести, что окутала её легко одетое тело. На горизонте ещё оставались следы нежного заката, и птицы провожали его звенящими в свежей листве трелями.
Рита всмотрелась в молочные пылинки, разбросанные по полукруглой темноте, и улыбнулась им, словно те сейчас так же вглядывались в неё. Расправив плечи, всё ещё хранившие боль с непривычки от тяжестей и работы веслом, Рита прилегла, уподобившись Лее. Она распутала наушники плеера и, включив When It's Cold I'd Like to Die Moby, протянула правый чёрный проводок Лее, не сводя глаз с неба. В безмолвии девушки слушали мелодию, что, казалось, перемещала их прямиком в космос и отделяла от всего, когда-либо существовавшего.
Лея чувствовала, как сердце её, хоть и медленно, но билось очень звучно, точно она сама являлась частью музыки, воспроизводила её собственной душой. Взглянув на Риту, она уверилась, что та ощущала то же самое. Волшебство. Если жизнь звучит так, то я готова плакать от счастья каждый день. Всё в мире, даже они сами, показались столь крошечными и бессмысленными, что лёгкий мандраж заставил тело дрогнуть, а губы — испустить еле слышный нервный вздох-смешок.
— Прости меня, Рита, — прошептала Лея.
Та лишь кивнула с улыбкой, что вмиг умиротворила девушку. Раздался щелчок зажигалки, и секундная вспышка огненной капельки, танцующей по велению ветра в руках Риты.
— Дай и мне тоже.
— Что?
— Сигарету, — с закрытыми глазами вытянула ладонь Лея, голос её звучал мягко, но твёрдо. — Не спрашивай, у меня свои принципы.
— Не нужно наказывать себя из-за меня, к тому же, я тоже должна извиниться, — протянула тлеющую сигарету соседке Рита, поджигая вторую.
Лея попыталась затянуться, но вместо этого лишь издала протяжный хриплый звук, прикрыв рот рукой, Рита похлопала её по спине, залившись смехом.
— Какой противный вкус, ни намёка на ягоды! — процедила Лея, зажмурившись, но тоже смеясь.
— Надо кнопку сначала прикусить, смотри.
Длинным заострённым ногтём Рита указала на синий кружочек на сероватом фильтре, а затем прикусила его зубами, издав хлопающий треск. Лея с широко раскрытыми глазами последовала её примеру, моментально уловив нотки черничного дыма.
— Вот это поворот, — выпустила она очередное облако дыма, словно опытная курильщица.
— Так ты когда-то уже курила? — победно ухмыльнулась Рита.
— А ты ожидала, что я закашляюсь, — увернулась от ответа Лея. — Правда, прости меня, мне стоило промолчать, нет… поддержать тебя, ты ведь плакала, а я набросилась, добавила сверху ещё, дура.
— Я плохо принимаю поддержку, так что, может, оно и к лучшему. А плакала я… да и что ж, — обращалась Рита будто бы к восходящей луне. — Все мы плачем. Я что-то замёрзла, пойдём внутрь?

От глубокого сна Риту разбудили детские крики с первого этажа. На соседней кровати было пусто, лишь скомканное одеяло на полу напоминало о Лее. Спустившись, Рита застала корчившуюся на подоконнике гостиной Марусю, протягивавшую руку Тамаре с озадаченным лицом, закутанную в белоснежную вязаную шаль до пола поверх ночнушки в стиле бохо.
— Меня укусил жук-носорог! — рыдая, повернулась к Рите девочка.
Тамара попросила Риту достать перекись и пластырь из холодильника и обработала ранку на указательном пальце гостьи, несмотря на брыкания той. Рита налила себе горячего травяного чая и встала рядом с хныкающей девочкой, уткнувшейся шмыгающим носом в рыжую шерсть кошки.
— Разве они кусаются? — недоумевала Тамара. — Откуда ты вообще взяла эту дрянь, дай я выкину.
Маруся взвизгнула, зажав жука в руке, и Тамара лишь взялась за голову, посмотрев на Риту со смущённым видом.
— Нет, жуки-носороги, как и скарабеи, не кусаются, — протяжно зевнув, отрицала Рита, встретив злобный взгляд неодобрения Маруси.
— С насекомыми одни беды, — уселась за стол Тамара, принявшись доедать ароматную овсянку со смородиной.
Рита, пытаясь казаться доброжелательной, протянула руку Марусе, палец которой действительно покраснел от раны, чтобы та отдала ей жука. Девочка нехотя протянула маленькое тельце, лапки которого согнулись на коричневатом брюшке без движения. Он был мёртв. Присев на душку дивана, Рита нахмурилась, смотря на трупик насекомого.
— Как огонь мгновенно сжигает сухую траву, так и искреннее раскаяние способно сжечь корни не благих поступков.*
При этих словах Маруся округлила глаза, а Тамара с интересом повернула голову в сторону Риты.
— Никто не накажет тебя за то, что ты убила его, так что врать необязательно.
— Но я… у меня же кровь, вот тебе доказательство!
— А у жучка искривлён рог, хотя был прямой ещё вчера, — улыбнулась Рита. — Зачем ты это сделала?
В ответ Маруся расплакалась пуще прежнего, плечи Тамары поникли:
— Она не поймёт буддистских учений.
На этот раз с удивлением на неё оглянулась сама Рита, но ничего не сказала. Она погладила девочку по голове, ожидая, пока та утихнет.
— Как бы то ни было, надо устроить ему похороны, он же передал тебе послание, оказал услугу, ты не можешь его бросить, верно?
Девочка взяла жука обратно в руки уже бережнее и кивнула, содрогаясь. Они нашли пустую коробочку от спичек, Маруся наполнила её лепестками засохшего дербенника и положила на них жука-носорога.
— Я честно случайно, прости меня, — еле слышно прошептала Маруся, закрывая коробок.
— Пожелай ему хорошего пути и перерождения и пообещай, что постараешься больше так не делать.
Убрав коробок к растениям у телевизора, Маруся засыпала Риту вопросами о цитате, о ритуале и её лжи. Тамара с облегчённым видом помыла посуду и пошла обратно в спальню к мужу, ответив спросившей Рите, что Лея ещё часа два назад уехала куда-то на велосипеде, но обещала вернуться к обеду и покатать Марусю на лодке уже по короткому маршруту.
В целом выдался спокойный летний день из череды ему подобных, как сон в гамаке в облачный полдень. Рита помогала полоть грядки и сгребать мусор по пакетам со двора. Маруся бегала за ней по пятам с кошкой на руках, лишь иногда давая той волю поохотиться на кузнечиков и бабочек.
Немного позже обеда действительно появилась Лея. Заметив ушиб на коленке и пятно на её джинсовом сарафане, Рита поинтересовалась, всё ли в порядке.
— Всё путём, у меня есть, что показать тебе и Марусе, — произнеся это, она бодро соскочила с велосипеда и забежала в дом, Рите показалось, что за соседкой волочился лёгкий шлейф спирта.
Перекусив вчерашним супом с капустным пирогом, девушки пытались уговорить Марусю переодеться во что-то более практичное, нежели платье, но тщетно.
— Закрутится нога в колесо, не ной тогда, — усмехнулась Лея, посадив девочку на багажник.
— Не закрутится! — показала в спину девушке язык Маруся, но всё же вцепилась в неё покрепче.
Спустя полчаса они оказались у дома сестёр-хлебниц, Рита наблюдала за развязной походкой радовавшейся чему-то Леи и насторожилась, подходя к калитке. Лея без слов отперла её и, свистя, запрыгнула на крыльцо, постучавшись в сероватую дверь.
— Ты пила? — нахмурившись, шёпотом спросила Рита.
Но Лея не успела ничего ответить — дверь с протяжным скрипом отворилась и перед ними предстала Елена в платье в синий горошек с тростью в правой руке.
— Заходите, дорогие, я как раз рябиновый чаёк заварила и бутерброды с вареньем сделала, — сипловатым голосом пригласила гостей старушка, толкнув дверь тростью. — Давно к нам ребятишки не заглядывали, хулиганы одни. А вы девочки милые, мы с вами такую красоту сделаем!
Очутившись в скромной деревянной кухне, заставленной советской посудой и разноцветными свечами самых разных форм, Рита непонимающе глядела на беспечную Лею, плюхнувшуюся на табуретку у окошка с ситцевой шторой в синюю клетку. В углу с настенными часами в виде мухомора стояла тёмная бочка с водой, а над ней полка с пакетами воска, фитилями, баночками и блёстками. Со стен на пришедших уныло взирали сухоцветы. Не хватало лишь паутины на потолке. Казалось, в доме царила вечная осень.
От хозяйки пахло хлебом, дрожащей рукой она разлила рыже-коричневый чай по чашкам со стёртыми клубничками и, неловко посмеиваясь, сложила руки у подбородка. Пока гости угощались, Елена засуетилась у бочки, принявшись подливать туда воды из сотейника.
— Хотите поколдовать? — подмигнула Марусе она, растапливая розовый, зелёный и жёлтый воск на паровой бане.
— А то, за этим и пришли! — прыснула Лея, едва не расплескав чай. — Не зря же вас ведьмой величают.
На мгновение смутившись, Елена подозвала девочку к бочке и дала ей в руки обыкновенную длинную свечу в круглом подсвечнике, а сама поставила готовый воск на комод сбоку и зажгла абажурную лампу на нём. Теперь бочка, наполненная водой до краёв, была отчётливо видна.
— Смотри, милая, и учись.
Она взяла подсвечник в одну руку, а другой капнула половником немного воска на его край и тут же погрузила в холодную воду, плавно выворачивая свечу в стороны. Маруся вцепилась в край бочки и озадаченно наблюдала. Несколько секунд и в воздухе показалось уже нечто совершенно новое: вокруг старой свечи тонким слоем танцевал застывший воск розового цвета, словно фотографии краски, выплеснутой кем-то из банки. Маруся захлопала в ладони в нетерпении, а Лея охнула и ударила по столу с радостным одобрением.
— Мы перекурим пару минут на улице, вы не против?  — обратилась вдруг к хозяйке Рита, вставая из-за стола и кивками зовя Лею за собой.
Елене и одной помощницы, к тому же, столь заинтригованной, было предостаточно, так что она поспешно дала согласие, показав ямочки на румяных щеках. Было видно по пыльному дому и взволнованным движениям старушки, что гости у них действительно были редкостью. Лея неохотно поплелась за напарницей, погрузив напряжённые руки в карманы сарафана.
— Что с тобой такое? — холодно посмотрела на Лею Рита, как только они вышли на порог. — Ты где накидаться с утра пораньше успела?
Порыжевшие в лучах солнца глаза с недоумением пытались сфокусироваться на говорящей. Скрестив руки на груди, Лея буркнула:
— Не твоё дело, не надо нотаций. Просто местный малолетка угостил баночкой.
— С нами Маруся, мы в гостях, а ты ведёшь себя по-свински, — прошипела Рита, поджигая сигарету. — Мне плевать, чем ты занимаешься, но не пугай людей.
Лея залилась звонким смехом, с силой оперевшись спиной о стену, иначе бы свалилась на землю с крыльца. Ладони её обильно взмокли, а под ногтями вдруг проступили капельки крови.
— Я поеду домой, мне надо проспаться, — неожиданно сурово прошептала та, оставив Риту одну на пороге в полном недоумении.
Вместо этого она вернулась гораздо позже, ближе к закату, когда Маруся посреди гостиной размахивала руками и показывала миниатюрные ювелирные творения из воска Тамаре и Владу, а Рита с гордостью рассматривала своё получившее подобие замка. Ввалившись на порог и проигнорировав предложение поужинать, Лея поплелась в спальню и рухнула замертво в кровать, не раздеваясь.
Рита ощутила вибрацию в кармане брюк и поспешила во двор. Она не помнила, как включала телефон и когда, поэтому дрожащей рукой взяла трубку, не посмотрев от кого исходил звонок.
— Ты нужна мне, Рита, — раздался знакомый плач с другого конца.
Девушка обмякла и присела прямо на траву, ощутив головокружение от неожиданности.
— Ответь же ты что-нибудь, чёрт возьми, он ломится в дверь!
— Я же говорила тебе…
— Никто, честное слово, никто не знал твоего адреса… Рита, мне страшно.
Вздохнув поглубже и протерев заболевшие глаза, словно при тяжёлой мигрени, Рита лишь сухо прошептала:
— Mach's gut.
Трубка соскользнула в траву у ног Риты, тело которой охватили волны озноба. Её передёргивало от того, как люди легко перебрасывали на других ответственность за собственную жизнь, наделяя тебя ролями и масками, за которые браться не было никакого желания. Но горло жгло от предательского чувства вины, что зазвучал в голове разочарованным голосом усопшей матери. Рита закрыла глаза, пытаясь вернуть самообладание. Почему выбирать себя ощущается так чертовски преступно, хотя это самая правильная вещь, что может быть?

Новый гость появился на пороге в полдень следующего дня, когда Маруся уже почти что отправилась в обратный путь. Девочку нужно было отвезти на велосипеде к магазину у шоссе, где её обещали забрать. Эту задачу взяла на себя Рита, не желая отпускать Лею с ребёнком, хотя та и не возражала — спала беспробудным сном вплоть до обеда.
— Ничего не забыла? — улыбнулась Рита, похлопывая Марусю по плечу.
— А носорога надо оставить тут?
— Как захочешь.
— Нелогично будет перемещать могилу, — почесала голову девочка и запрыгнула на второй велосипед. — Алиса точно хорошо держится у тбея на багажнике?
— Лучше не бывает, Тамара подложила подушку под переноску, так что у неё полный комфорт, даже кочек не почувствует!
По пути Маруся то и дело оглядывалась, и Рита видела беспокойство в её чистом взгляде. Прибыв на место назначения, Маруся забежала в магазинчик и вернулась с пакетом фруктового мороженого, вручив его Рите в качестве благодарности.
— Вы с Ритой очень-очень хорошие, с вами весело, но я вас раскусила, — подмигнула девочка с озорством. — Ты русалка, но я благодарна тебе, что не стала очаровывать меня своим пением, а Лея — лесная фея, но мои зубы не забрала! Но будьте осторожны тут.
Рита посмеялась, обнявшись с девочкой, хоть и не знала, почему лесные феи вообще должны брать чьи-то зубы. Однако тон Маруси при последней фразе звучал уж слишком серьёзно, так что она переспросила.
— Мне показалось, что иногда за нами кто-то следил, такого раньше никогда не было здесь, — пояснила Маруся, сжав юбку в руках.
Вспомнив о напутствии Тамары не принимать слова гостьи близко к сердцу, Рита погладила её по голове, заплетённой в рыбий хвостик, и уверила, что будет смотреть в оба и охранять дом, ведь это и была её работа. Посадив Марусю и Алиску в машину, Рита налегке вернулась в дом, наслаждаясь облачной погодой и нежным встречным ветерком.
Незнакомец на вид лет шестидесяти, с небольшой дорожной сумкой, в гранатовой рубашке и бежевых брюках, потягивал кофе на террасе, когда Рита вернулась обратно. Он помахал ей рукой с бронзовыми кольцами и снял с седой головы чёрную вязаную кахури. К нему вышел Влад с ещё одной чашкой ароматного кофе и пепельницей-лотосом, видимо, предназначавшейся для всех гостей.
— С ума сойти, Влад, 15 лет не вдыхал этот воздух, я не верю, что добрался до вас. Как тут сказочно! — вынимая папиросу из кожаного портсигара, восторгался мужчина глубоким грудным голосом. — Здравствуйте, юная леди.
Рита, глядевшая на Лею, по неизвестной причине одиноко сидящей в лодке, подошла поближе к мужчинам и поздоровалась.
— Знакомьтесь, это Мамука, мой давний дорогой друг, наконец-то мы его выдернули из врачевания в Праге. Он впервые у нас гостит. А это Рита, как и Лея, на несколько недель помогает нам в хозяйстве, хоть мы и обусловились поначалу только лодками, — по-доброму усмехнулся в закрученные усы Влад, порозовев то ли от волнения, то ли от тёплых чувств.
— Мне только в радость, это наверно лучшая работа, что у меня была, — честно призналась, почёсывая шею, Рита.
— Я не прочь отказаться от науки ещё на пару месяцев, если примите и меня в помощники, — хохотнул Мамука, пуская густые облака дыма.
— Боюсь, куряг у нас тут и так хватает, — присела на кресло-качалку рядом Тамара, сделав себе лимонад с мятой и лимоном.
Мамука изобразил печальную гримасу и попытался показать мускулы на худых руках, но Тамару он не убедил даже тем, что каждое утро у него начинается с зарядки, «не то что у молодёжи».
Рита посидела немного поодаль на раскладном стуле, раскрыв книжку, что никак не могла закончить уже около месяца. Несмотря на кустистые облака, припекало довольно ощутимо. Она заметила, что Лея сидела в лодке почти неподвижно, лишь вцепившись рукой в борт. Порой Рите было трудно даже читать без музыки, а сидеть в тишине и вовсе без дела представлялось мучительным испытанием.
— Ты как? — подошла поближе Рита, окликнув соседку.
Та слегка повернула голову и кивнула, даже не посмотрев на девушку, однако выглядела она бледнее обычного. После безуспешной попытки разговорить Лею Рита взбежала по лестнице в спальню и принялась за уборку. Под кроватью Леи, к своему удивлению, она обнаружила несколько пустых упаковок ягодной жвачки, пучки волос и раскрытый тюбик крема для рук, оставивший после себя пару жирных белых пятен. Рита закатила глаза и, протерев пыль и пройдясь по полу веником-сорго, она принялась водить влажной шваброй по каждому углу, покачивая головой в такт музыки в плеере.
Её ритуал вскоре прервали резко распахнувшаяся дверь на первом этаже и шумная возня.
— Стоит признать, Тома, а не так уж я силён, без Влада меня бы и самого хватил удар, — печально хохотнул Мамука, держа Лею под плечи, пока его друг вносил ноги девушки.
— Что стряслось? — перепугалась Рита, тут же сорвавшись вниз по лестнице.
— Упала в обморок твоя подруга, — пояснил Мамука, вытирая тканевым платком пот с висков. — Да, давай её положим на диван, вот так. Не запачкаем обувью?
— Да бросьте, — отмахнулись Тамара, сама побледнев в свою очередь. — Что принести? Воды?
Мамука, с привычным ему рабочим спокойствием попросил Тамару дать ему стакан холодной воды и уксус, который мужчина впитал в ватку и поднёс к носу бессознательной девушки, чья рука отчего-то пугающе свисала с дивана до пола. А Рите он поручил смочить тряпку холодной водой и провести по лбу и вискам Леи.
Через пару секунд девушка чихнула, подпрыгнув, но тут же упав обратно на душку дивана. Тамара шумно вздохнула:
— Леечка, ты не ушиблась?
Мамука отрицательно покачал головой, подняв шершавую руку, чтобы никто не шумел лишний раз, пока Лея медленно моргала и водила покрасневшими глазами с одного лица на другое, приходя в себя.
Рита и сама уже ощутила слабость в коленях, пока убирала уксус и прочие предметы на свои места. Она никогда не падала в обморок, но ей доводилось столько раз видеть его со стороны, что она могла бы даже прочувствовать это состояние на себе, но никак не могла объяснить, почему люди без сознания выглядят столь ужасающе. Ей виделось в этом что-то, уж очень близкое к смерти.
— У неё просто обезвоживание, — заключил Мамука, прыская смоченными пальцами капельки воды на лицо и шею Леи. — И, похоже, избыток алкоголя в организме.
— Батюшки, да когда ж она успела! — вскинул брови Влад, выискивая глазами Риту.
Тамара попросила всех посидеть на улице, а сама осталась с Леей. Рита нехотя ушла к реке, однако назойливая тревога в желудке не оставляла её ни на секунду. Она закурила, слыша тихий разговор мужчин, что сидели неподалёку. Мамука звучал так плавно и тягуче, что Риту начало клонить в дрёму, словно она заслушалась горных сказок.
— Знаешь, на моей практике, когда я ещё не врачевал на дому, а бегал по больницам северо-западной части Грузии, из одного села в другое вроде Казбеги, Сванетии и прочих, был один любопытный пациент. Не секрет, что во время обморока человека посещают видения по типу снов, да, но этот худенький пацанёнок при мне падал раз пять и, представь только, видел постоянно одно и то же. А потом ещё и не понимал, что он жив и в порядке, сразу летал по палате и бросался на медсестёр, вопя всяческие молитвы.
— Как можно так часто терять сознание! — только и ахнул Влад.
— У бедняги я выявил гемофилию, но обмороки, конечно, не из-за этого были, а из-за гемофобии, — закурил папиросу Мамука. — Крови боялся так, что всех чертей созывал.
— Mamma mia…
— Настоящая mamma mia это его видения, друг мой, — протянул врач папиросу Владу, но тот покачал головой, снимая коричневую рубашку свободного кроя, оставшись в белой майке. — Парень, видимо, впечатлительный… что ж, как только случался припадок, он оказывался в небе над святой горой, Мтацминдой, вместо рук у него крылья, чернее угля, из них сочится кровь, оскверняя церковь, на которую он падает. В одной руке факел, в другой топор, малец видит, как он не по своей воле рушит церковь, а из камней хлещет кровь. К нему слетаются дьяволы, и вот он уже кричит, будучи в сознании в палате, но во врачах и медсёстрах он продолжает видеть чёрта. Каждый раз одно и то же, не берут тебя мурашки, Влад? А ведь это только слова, как там на самом деле и почему так, я до сих пор не знаю. Переживать подобное на повторяющейся основе…
— Сущий ад, — провёл по сухим губам большим пальцем Влад с пустым взглядом.
Пока друзья переговаривались о мистике, Тамара с серьёзным лицом всматривалась в Лею, только начавшую осознавать происходящее. Она налила девушке крепкий чай с мёдом и медленно заговорила, дробя слова:
— Лея, мы с Владом очень хорошо относимся к вам с Ритой, потому что вы правда нам нравитесь, нет причин для обратного, да и не то чтобы у нас были особые требования, так ведь? Работы не так уж много, но если тебе скучно, это не значит, что надо ударяться в разгул. Это не просто обезвоживание, я-то чую, дорогая, от тебя несёт за километр. Не нужно злоупотреблять гостеприимством, к тому же, на работе, напомню ещё раз, не на даче у бабушки. Может, стоило обозначить это сразу. И без согласования с нами разгуливать неизвестно где — край неприличия.
— Простите, Тамара, я…
К удивлению женщины, Лея вдруг прильнула к ней и взяла её ладонь в свои холодные немного влажные руки. Не успела Тамара и слова сказать, а лишь раскрыла рот, как Лея залилась жгучими слезами, содрогаясь.
— Как? Как у вас получается быть такой мягкой и твёрдой одновременно?
Тамара вырвала руку из хватки Леи и вручила ей кружку чая, положив на колени подушку.
— Тебя кто-то обидел? О чём ты, Лея?
Девушка лишь завертела головой, не  переставая ронять слёзы, она вцепилась в горячую кружку и принялась жадно пить. Тамара, после недолгих размышлений, вздохнула:
— Не думай, что я всегда была такой, — осторожно начала она, скрестив руки на подушке. — Грацию и уверенность в меня вложил балет, хоть я и ненавижу его. Да, разумеется, у меня всегда был бойкий характер… но и со мной жизнь обходилась по-своему.
— Мне кажется, вы одним взглядом на место поставить можете, — высморкалась в предложенной платок Лея.
— С годами научилась, — смягчилась Тамара. — Дорогая, кто тебя обидел? Чтобы обрести силу и характер, сначала надо научиться говорить, как бы сложно не было. Кто-то из местной шпаны что-то сделал?
— Ничего такого.
— Ложь не поможет. Ты же не думаешь, что я буду наставления тебе читать?
Лея поставила полупустую кружку на журнальный столик сбоку и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Опухшие от слёз глаза бегали по гостиной будто бы в поиске подмоги. Тамара вдруг положила руку на плечо девушки и, встретившись с ней взглядом, медленно кивнула, пытаясь внушить решимость.
— Нет универсального способа борьбы с нашими обидчиками, но я всегда старалась всё решить разговорами, если не с ними, то с теми, кто мог мне помочь, милая.

Оставшийся день прошёл уже спокойнее и мягче, лишь Лея двигалась и разговаривала, будто бы была на иголках. Катаясь с Мамукой, она не всегда отвечала впопад, по большей части и вовсе не слушая. А он не сводил с неё глаз, не уставая напоминать, чтобы она обильно пила воду.
Ужин устроили во дворе, разложив стол из сарая на траве и бросив каждому по подушке, которые собаки тут же принялись обнюхивать. Рита помогала Тамаре и Владу готовить во время лодочной прогулки Мамуки, и у них получились ароматные блюда из грузинской кухни, что особенно любил врач: пхали, посыпанные крошкой грецкого ореха и рубиновыми зёрнышками граната, остри и шкмерули. Рита не раз отворачивалась и посмеивалась в рукав, наблюдая, как активно и услужливо метался по кухне Влад по командам супруги.
Стол, накрытый новой скатертью от гостей из Кипра, помимо прочего украшали яркая пахнущая зелень с грядок Тамары, домашнее крымское вино, припасённое Владом как раз для дорогого друга, и соленья с сырной нарезкой.
Рита принесла магнитофон как раз в тот момент, когда Лея привязала лодку, а Мамука сошёл на берег с руками на груди и широкой улыбкой на лице. Глаза его засияли при виде угощений, он расцеловал своих друзей и, приняв бутылку красного от Влада, ловко открыл её под ликующие возгласы и наполнил каждый бокал на столе, кроме Леиного, которой всё ещё полагалась лишь тёплая вода.
— Я много раз наблюдал любовь именно на кухне, — сел по-турецки Мамука, сняв кахури с редких взъерошенных волос. — Мне нравится представлять, как она рождается в шуме ножей, запахе приправ, тепле печи. А если готовят всей семьёй, что я наблюдал чаще всего в отчем доме, а так хотелось бы видеть это везде, в общем, это точно что-то тёплое и нежное, без доверия и понимания тут никак нельзя. Недооценённый ритуал, я считаю. И вот именно — ритуал, не смейтесь!
Чокнулись. Нежная горечь разлилась по желудку, обволакивая язык кисло-ягодной сладостью. Кожа Леи наконец вернулась к привычному оттенку, а глаза оживились, но губы всё равно плотно сжимались, хоть и в улыбке, она упорно избегала взгляда Риты.
— За столом надо сидеть только с надёжными людьми, — взмахнул пальцем Влад, с улыбкой отводя сидящих взглядом. — Это ведь тоже особый ритуал. 
— Если подходить так к жизни, можно потерять реальность, — серьёзно вдруг сказала Тамара, а затем подмигнула. — Или же, напротив, перейти на другой её уровень.
Плавно, как это обычно бывает, разговор протёк в русло ностальгии и воспоминаний, что казались Лее и Рите далёкими рассказами, отчего только сильнее привлекали. Мамука, сделав пересадку на самолёте, решил добраться до друзей на поезде, чтобы проникнуться атмосферой его первой встречи с Владом. Тогда они были моложе на целых 15 лет, но для обоих всё случилось будто бы несколько дней назад.
— Едешь так, особенно если больше одного дня, так кажется, что в поездах своя жизнь, совсем отличная от любой другой: все чужие, но совсем нет стеснения, точно с дальними родственниками в пути. Так и тянет подслушивать чужие разговоры и заводить интересные беседы, — мечтательно сказал Влад.
— И зловонные пятки в нос уж ой как близки, — усмехнулась Тамара. — Как по мне, так самое приятное передвижение может быть, кроме машины, на кораблях. По крайней мере, храпа в моей каюте не будет слышно.
Позже вечером среди деревьев показалась чёрная машина, выскочив из которой, к дому приблизилась высокая несколько полноватая женщина лет пятидесяти с копной белокурых волн, небрежно заколотых крабиком на затылке. Отворив незапертую калитку, она прошмыгнула на порог и постучалась. Завидев незнакомое вытянутое лицо, украшенное длинными ресницами, выраженными скулами и крупным носом с горбинкой, Тамара накинула шаль-паутинку на плечи и вышла к гостье.
— Верочка? Мамука и не упоминал, насколько вы элегантны! Проходите, дорогая.
Занимаясь долгие годы грациозным балетом, Тамара издали могла узреть изящность и тонкость чужих движений, по которым несложно было угадать, чем человек занимался, как правило, она не ошибалась. По поставленной осанке и поспешной ходьбе с расслабленным, но сосредоточенным лицом, сразу становилось ясно, что супруга Мамуки преподавала.
— Они гуляют где-то в поле, — пояснила Тамара, пока Вера села на диван, поставив кожаную сумку у ног в скромных балетках. — Давайте пока попьём чай.
В это время Рита вышла из душа и, наконец, застала соседку в комнате. Та ходила из одного угла в другой, но заметив Риту, тут же уселась на кровать, дёргая коленкой. Флегматичный вид её скрылся в тени чрезвычайного напряжения и хаотичных размышлений, иногда вырывавшихся шёпотом наружу.
— Рита, нам надо начать бегать. По утрам и по вечерам.
Промакивая волосы полотенцем, девушка застыла в проёме с вопросительным видом, но не дождавшись ответа, пожала плечами:
— Я не против, но вот вечером уволь, к ночи я мало на что гожусь. А с чего это ты вдруг решила бегать?
— Мне надо двигаться, это помогает.
— От чего? — нахмурилась Рита и села напротив Леи.
Лишь в этот миг взгляды их всё-таки встретились. В тёмных, почти что чёрных глазах Леи таилось беспокойство, а лицо снова было бледноватым.
— Пойду проверю, привязала ли я лодку.
— Но я видела, как ты привязывала её, — смутилась Рита.
— Мне кажется, я плохо затянула. Заодно выпью тёплой воды, — поспешно выскочила Лея, не обернувшись.
День близился к сумеркам, поднялся ветер, разогнав почти все облака. Лея, поёжившись, вышла к реке, проигнорировав женские голоса в гостиной. Она проверяла лодку уже третий раз, но не потому, что не верила себе, а из привычки. Она не могла этого объяснить, но само действие её успокаивало. Она присела, оперевшись на верёвку и перевела дыхание.
Вдруг позади послышались шаги и чей-то свист, уже ей знакомый. По спине пробежались морозные мурашки, ей стоило убежать в дом, но она не могла двинуться. Зажмурив глаза и сжав кулаки до боли в мышцах, она отчаянно пыталась заставить себя хотя бы встать и обернуться. Поздно. Плечо ощутило обжигающее касание. К ней наклонился рыжий парень, тот, которого они с Ритой видели ещё на плотине.
— Так-так, Леечка, чего грустим? — слегка картавый голос оглушил девушку, она медленно открыла глаза, смотря на круги на воде.
— Язык проглотила? — плюнул в траву лысый друг рыжего, Лёшка из магазина у шоссе.
Рука с плеча плавно опускалась на бедро Леи, она вжалась в себя, не дыша уже секунд тридцать. В глазах двоилось.
— Не груби ей, — после этих слов рыжий наклонился совсем близко к Лее и прошептал ужасающе горячим дыханием на ухо. — Я всё ещё жду тебя, разве нам не было весело?
Ещё секунда и Лея бы не смогла сдержать слёз, становилось всё труднее напрягать мышцы, чтобы не дрожать. Чужие губы всё ещё не отдалялись, казалось, вечность прошла перед тем, как Лея осознала, что слышит Риту.
— …тут забыли, малолетки? Я сказала ясно вроде бы: убрал от неё свои руки.
Острый холод в голосе соседки подарил Лее возможность дышать, она тут же отскочила от рыжего парня, словно ошпаренная. Рита, скрестив руки на груди, с яростью смотрела на пришедших, от одного из которых, впрочем, несло дешёвым спиртом. Она сделала было шаг к совсем ослабевшей Лее, но рыжий незнакомец перекрыл ей дорогу с хищной улыбкой.
— А ты тоже ничего, — протянул он руку к Рите, но та опередила его, схватив за запястье и вывернув так, что тот, зашипев ругательствами, оттолкнул её. — Сбрендила?!
— Молодые люди, вы чего-то хотели? — спросил издалека Влад, неспешно приближавшийся ко двору с Мамукой.
Оба парня, переглянувшись, цокнули и харкнули девушкам под ноги.
— Мы ещё не закончили, — прошептал рыжий Лее, а затем громче обратился к хозяину дома. — Добрый вечер, мы просто звали Лею гулять.
— Ну, похоже, она явно сейчас не в том состоянии, — сухо заметил Мамука, сузив глаза.
Незнакомцы вскоре скрылись, пару раз оглянувшись, а пожилые мужчины без лишних расспросов побрели в дом, лишь поинтересовавшись, всё ли в порядке. Лея еле слышно поблагодарила их и, вглядевшись в Ритины глаза, как бы зовя ту за собой, прошла ватными ногами в спальню.
И пока Мамука обнимал жену и знакомил её с Владом, Рита, выкурив сигарету с пустотой в голове, плотно закрыла дверь в комнату и снова села напротив поникшей Леи.
— Тебе необязательно мне что-то рассказывать, Лея, — поспешила заверить подругу Рита. — Мне просто важно, чтобы тебе не причинили вреда.
— Об этом думать уже поздно, — прошептала Лея, уже не в силах сдерживать слёзы.
Рита с болью посмотрела на соседку и, после минуты размышлений, присела рядом на её кровати, но не осмеливаясь трогать. Лея плакала совсем не слышно, так что спальню окутала густая тишина, изредка разбавляемая лёгкими порывами ветра и пением птиц.
— Они казались мелкими и безобидными, а сейчас такой себя ощущаю я, беспомощной и жалкой.
— Брось ты это, уж кто жалкий, так это эти дебилы. Если они ещё раз подойдут к дому, я в них камнями запущу, с меткостью у меня всё отлично.
Лея тихо посмеялась и вдруг взглянула в самую глубину синих глаз Риты:
— Спасибо, Рита.
— Да за что?
— За всё, я рада, что всё сложилось так, что в моей жизни есть такой интересный человек. И прости, что вела себя по-дурацки.
— У тебя очевидно были причины? — пожала плечами Рита.
— Тот рыжий… он, — глубоко вздохнула Лея. — Приставал ко мне, лапал. А я ничего не могла сделать, тем более, когда мы были пьяны.
— Вот мразь, — потёрла лоб Рита, понимая, что худшие её подозрения оправдались. — Это ты с ними, получается, пила, да?
— Да, это случайно получилось вообще, я поехала на велике погонять просто, но пересеклась с лысым пацаном, а там завертелось-закрутилось… я с парнями вообще не умею общаться, даже отношений никогда не было.
— Эй, ты же не думаешь, что в чём-то виновата?
— Я безответственная… связалась с кучкой придурков, надеясь на что-то весёлое и стоящее, — притянула колени к груди Лея, спустившись на пол. — Знаешь, я бы так хотела быть, как Тамара. Она такая… статная и, как бы сказать, неприступная что ли?
— Страх есть во всех нас, это нормально, да и стоит ли винить себя за то, что хотела дружбы? Мне очень жаль, что всё так обернулось.
Лея вздохнула, признавшись, что ей стало в разы легче, когда она смогла рассказать об этом вслух. В ответ Рита поделилась воспоминанием о том, как и к ней приставали не раз.
— Бремя наше такое, — устало заключила Лея, и снова слёзы полились по её щекам. — Да к чёрту этих бакланов, к чёрту! Говорить о них не хочу, не то что видеть. Пусть к ним так же кто-то пристанет. Что у них в голове, как можно быть такими мерзкими?! Как можно считать это чем-то крутым?
Рита не могла больше смотреть на боль Леи и приобняла её, заранее предупредив. Поникнув окончательно, девушка уткнулась мокрым лицом в плечо Риты со слабым, будто бы мёртвым, телом. Они чувствовали, что отлично понимали мучения внутри друг друга, — общая боль сплеталась и просачивалась сквозь одежду. Настоящий подарок — понимать чьи-то чувства и проживать их вместе, находя отклик в собственном сердце. Однако Лея не смогла просидеть так дольше нескольких секунд, после которых голова её машинально дёрнулась, а руки напряглись, она сразу же отправилась в душ.
Лея стояла под напором горячей, обжигающей кожу, покрытую мурашками, воды с закрытыми глазами, из которых по щекам текли не менее жгучие слёзы. Ей казалось, что она никогда не отмоет свою кожу и липкие омерзительные прикосновения останутся вечной печатью на её теле. Печалью стыда и гнева.
Ночь встретили в гостиной, у камина, с огромным прозрачным чайником, в котором танцевали листья смородины и мяты в компании замороженной малины. Расселись на диване, креслах и ковре в свете двух напольных старинных ламп, согнувших спины по углам комнаты, словно тоже желали принять участие в беседах. Из проигрывателя тихо доносились приятные мелодии без вокала. Ароматный чай согревал руки, а клубничный чизкейк, что Тамара успела приготовить накануне, таял во рту, обволакивая язык нежной приторностью.
Вера познакомилась с Леей и Ритой и сильно удивилась, что те уже давно не были школьницами. На её вопрос о будущем обе девушки не могли ответить однозначно.
— Мне нравится так много всего, что как будто бы ничего, — посмеялась Лея, потихоньку расслабляясь. — А вообще я готова остаться в этом доме навечно.
— Единственное, что я знаю точно, так это то, что буду колесить автостопом по миру, а пока собираю на это деньги, — пожала плечами Рита.
Вера, улыбаясь, стала размышлять о разнице поколений с течением времени. Ей не показалось удивительным, что молодёжь становилась с годами всё более непредсказуемой.
— Я чувствую, что и мир сам по себе набирает обороты, движется быстрее что ли.
— Хоть бы к лучшему это, — сложил руки в груди, как бы шутливо молясь, Влад.
Тамара вдруг поинтересовалась, что преподавала Вера. Женщина оказалась учительницей русского языка и литературы. Если прислушаться к её немного медовому, притягивающему внимание, но всё-таки расставляющему акценты голосу, в этом не оставалось сомнений.
— Ой, а прочитайте какие-нибудь стихи, — хлопнула в ладоши с изумлением Лея, умоляя глазами.
— Ты знала, кого просить, моей жене в этом равных нет! — поцеловал супругу в плечо Мамука, а затем обратился к ней. — Давай своё любимое.
Вера, ни капли не смутившись, но всё же слегка ссутулившись от неожиданности, попросила выключить музыку на время и вышла вперед, обратившись ко всем сидящим. Как только она произнесла первую строку, комнату окутала магическая тишина. Казалось, Вера не рассказывала поэзию, а пророчествовала, проникая в глубины души каждого, хоть и не задерживала взгляда на чьих-то глазах надолго. От голоса, словно раскат грома, поразившего вдруг весь дом, в сердце что-то пламенело и по всему телу пробуждалось воодушевлению и восхищение.


Все начинается с любви…
Твердят:
«Вначале
было
слово…»
А я провозглашаю снова:
Все начинается
с любви!.. Все начинается с любви:
и озаренье,
и работа,
глаза цветов,
глаза ребенка —
все начинается с любви.Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть —
родная
и вечная
сестра любви.Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг —
все начинается с любви… Весна шепнет тебе:
«Живи…»
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви!*


Минуту другую все сидели, затаив дыхание, и глазели на женщину, явно довольную произведённым эффектом. Ни Рита, ни Лея даже представить себе не могли, что можно было читать стихи вот так. Как услышишь подобное в жизни, сразу познаешь, что же такое настоящая поэзия.
— Ещё! Ещё! — просили сидящие, хлопая.
Вера прочитала ещё пару стихотворений Маяковского. Выбор на этого поэта пал неспроста, — его слова, по её мнению, надо слышать людям всё чаще и особенно громогласно. Она возводила руками, топала ногой, яркие густые брови с выразительностью опускались и хмурились посекундно. Лея и Рита несколько раз переглянулись, поражённые.
— Как же повезло детям, которым вы преподаёте, — приложила ладонь к груди Тамара.
— Если б все они ещё любили литературу и понимали, — закатив глаза, улыбнулась Вера, усаживаясь обратно. — А ведь это не так сложно. Но я всегда надеюсь, что в течение жизни каждый из них обязательно проникнется.
— Книги спасают жизнь, ведь даже религия это по сути текст, одна большая книга, подумать только, — задумался Мамука.
— А творцов не зря временами величают пророками, — закивала Вера. — Слово сотворить дано не каждому, но прочитать его, к счастью, можем мы все!

Следующим утром Лея подняла Риту на рассвете, свежая и бодрая, в штанах adidas и белом свободном топе. Как условились накануне, девушки отправились неспешным бегом к рынку, мимо которого пролегал их маршрут от станции в первый день пребывания в деревушке. Несмотря на внешне спокойный и слегка отстранённый вид, бегала Лея куда легче и свободнее сонной Риты, что не выспалась из-за кошмаров.
— Ритка, а как думаешь, хорошая ли мечта: стать бессмертным, а потом умереть? — спросила вдруг Лея, пока они переводили дух под берёзами.
— Звучит как дичь, — зевнула Рита, закуривая.
— Я просто фильм один смотрю французский, — рисовала спирали на земле одну за одной Лея. — Никак не могу добить, правда, очень скучный какой-то, но вот цитата одного персонажа меня зацепила. Вроде какой-то писатель или типа того, не суть, у него спросили, чего бы он хотел достичь, а он вот, что выдал в ответ. Мне показалось это гениальным.
— Но зачем становиться бессмертным, если можно просто умереть? — приподняла одну бровь Рита.
— Да в этом же вся ирония! Наверно, я теперь об этом же мечтаю.
— Другое дело — обрести бессмертие в истории, может, он это и имел в виду?
— Ну тогда это скучно, да и французскому кинематографу не свойственно.
— А ты любишь французское кино?
Лея помялась несколько секунд, стерев кроссовком рисунки на земле и вдруг поднялась, пробормотав лишь, что это ерунда.
— Привычка, скорее… мы с бабушкой часто смотрели всякое такое, когда она была жива.
— Соболезную.
— Чему? Побежали.
И хотя жар скопился на потной спине, кожу до мурашек охлаждал свежий летний ветер. Вдалеке рассасывался туман. От ночи ни следа, кроме редких капелек росы на траве.
Забежав во двор, Лея перепрыгнула калитку и начала часто глубоко дышать, чтобы замедлить сердцебиение. Она упрекала Риту в том, что та курила даже во время физической активности, но та её не слушала, она с неожиданно озадаченным видом смотрела на ступеньки у порога дома. Лея обернулась и, пошатнувшись, едва не споткнулась на месте от увиденного. Приблизившись к дому, девушки заметили обезглавленный труп худой лисы, кровь от которого была размазана кем-то по доскам ступеней и придверному коврику. Оглядевшись вокруг с широко раскрытыми глазами, Лея заметила также густые капли крови на плитке дорожки от ограды. Побледнев, соседки переглянулись, ощутив, как оцепенение охватило их обеих.
— Этого не было, когда мы выбегали, я ведь не спятила? — прикусила губу Лея.
— Такое трудно не заметить, — сдерживала подступающую тошноту Рита, не в силах отвести взгляда от грязно-рыжей шерсти и костей, выпиравших из худого тельца.
От замученного трупа исходил сладко-гнилостный запах — знак того, что животное убили ещё пару дней назад. Рита приобняла себя руками, не решаясь зайти в дом.
Но будьте осторожны тут.
Рита вдруг почувствовала настолько давящее напряжение во всём теле, что глаза сами забегали по деревьям и кустам в округе. Лея подхватила её действие. Они неосознанно приблизились к друг другу, осматриваясь. Лишь редкое чириканье птиц и жужжание пчёл. Но под сердцем с каждой секундой нарастало предательское навязчивое чувство — парализующий страх. Затылки Леи и Риты будто бы улавливали беспрестанное чужое присутствие.

*«На последнем дыхании» 1960 — дебютный фильм Жан-Люка Годара.
*Вероятно, цитата Шантидевы, но я не могу утверждать на 100%, так как пока что не нашла подтверждения.
*Стихотворение Р.Рождественского