Лютнистка. Орацио Джентилески

  Орацио Джентилески (1563-1639) встретился с Караваджо летом 1600 г. в Риме. К этому времени Орацио, будучи на семь лет старше, обзавелся семьей, считался зрелым художником и уже много лет работал над папскими заказами. Несмотря на это, он, сдружившись с Караваджо, принимал активное участие в диких эскападах последнего. Однако при всём злословии, невыдержанном темпераменте и скатологическом языке пасквиля на своего коллегу (в результате чего он и Караваджо были взяты под стражу и предстали перед судом), из-под кисти Орацио вышел один из самых утончённых шедевров. Такое противоречие не находит объяснения ни в гордом, угрюмом лице на портрете хорошо знавшего Орацио Ван Дейка, ни в многочисленных документах и письмах, отражающих его публичную жизнь, что должно служить предупреждением для тех, кто пытается читать биографию художника в его работах. А потому мы постараемся не делать никаких обобщений: речь пойдет об отдельно взятой картине, тем более, что картина эта в самом деле представляется стоя;щей особняком среди других работ художника.

  “Лютнистка” датируется примерно 1612-1620 гг. и впервые упоминается как произведение Орацио Джентилески в 1697 г. в реестре на ее покупку. В 1962 г. Национальная галерея искусств (Washington, DC) приобрела “Лютнистку”, а в 1963-м она была отреставрирована.

  Ни один другой музыкальный инструмент так часто не воспевался художниками и граверами, как лютня. Популярность ее в значительной степени объясняется универсальностью: она была способна заменить в ансамбле почти любой инструмент, независимо от его тональности, а также могла аккомпанировать певцу или исполнять собственную мелодию.

  Выполненная практически в натуральную величину (размер картины 143.5x129 см), Лютнистка сидит, повернувшись в три четверти спиной к зрителю. Кисть ее руки касается воображаемой вертикали, делящей холст пополам, так что вся фигура располагается в правой половине. Прежде всего взгляд наш останавливается, привлеченный контрастом яркого желтого пятна на сплошном темном фоне. Резкая асимметрия усиливает этот эффект. Затем мы видим светлые дуги, созданные белой сорочкой, рукой, склоненной шеей и лицом - всё сияет благодаря таинственному псевдо-натуральному свету, темному заднику и соседству с золотом платья.

  Геометрия композиции состоит, в основном, из диагоналей и овалов. Такое сочетание, усиленное общей асимметрией, придает картине неформальный характер. Левый вертикальный край холста обрезан, а полоса шириной около 10 см позднее была добавлена к правой стороне, то есть изначальная асимметрия оказывалась более выраженной, чем та, что мы видим сегодня. В верхней части картины косой луч света начинает серию зигзагообразных ритмов, созданных музыкальными инструментами: смычком, скрипичным грифом, флейтами, а также верхними секциями лютни. Форма и цвет скрипки находят отражение в самой Лютнистке. Две нотные тетради добавляют оживляющую диагональ, а также ритм и рифму в композиции. Шейка и дуги ребер корпуса лютни плавно переходят в похожие изгибы частей ее тела и складки желтого платья под лифом. Округлость бедер и ног подчеркнута прямоугольной формой табурета и его контрастной, ярко-красной бархатной драпировкой. Заплетённые косы, уложенные вокруг головы, повторяются в плетеной шнуровке платья.

  Подобные детали и совпадения не бросаются сразу в глаза, и, чтобы они соединились и превратились в поэзию, требуются концентрация внимания и дополнительные усилия. А после, обнаружив чуть подсвеченную в левом нижнем углу единственную вертикаль - незыблемую ножку стола, торчащую из-под нежной бахромы оливковой скатерти, - мы можем, наконец, спокойно подумать о том, что же все-таки перед нами представлено...

  К сожалению, большое кол-во иллюстраций не позволяет разместить весь текст на прозеру. Поэтому приглашаю прочесть эссе по ссылке, указанной в рецензии под этим текстом (ссылка в самом тексте не сохраняется).