Гирсам и Елиезер

Гирсам

Я закрыл за собой полог Скинии, сотворил репликанта, который встал на колени и начал совершать браху, а сам прошёл к святилищу. Собрал мудру, жест сработал, и за алтарём проявилась сиреневый овал двери в мастерскую.
Там трудился над папирусами Елиезер в белом с красными и синими полосками каласирисе, закинутым на плечи, и сидел он с голыми ногами; плавками на крутящемся кресле. Он даже не поднял на меня глаз: высунув язык, вколачивал что-то в экран, постоянно сверяясь с текстом первоисточника.
А на кресло хоть бы постелил что-нибудь под себя, чтоб не засалить сиденье задницей; жарко ему видите ли. Глуп мой брат и ничему не учится.
Я подошёл к своему рабочему месту, снял с плеча мешок, где якобы лежали подношения, подержал его над столом. Сработал материализатор. Копии гуркнули, как морские голыши.
Когда я был в Ашшуре, голограммы табличек сотворил незаметно порхающий по складу копиратор; я отвлекал в это время ассирийского жреца речами о смысле жизни. Представил себе, как бы я тащил на себе оригиналы табличек от портала до Скинии да ещё по жаре.
Я погладил бороду, среагировав проявился монитор. Я подумал и не снял плащ. После жары сразу в прохладу – способ простудиться. Погладил бороду ещё и снял сандалии. Голым ступням на прохладном полу – блаженство. В мастерской дул свежим ветерок; это у горы даже не зной – жаровня. И какого чёрта Моше выбрал гору далеко от оазиса или моря? Приходилось днями жить и трудиться под солнцем возле раскалённых камней, изображать из себя служителей Скинии, носить из колодца солоноватую воду.
А сам Моше полез на гору в хорошо вентилируемой схенти под плащом.
Я выпил из ПЭТФ-бутылки берёзового сока, уселся в кресло, удержал себя, чтоб не отъехать и не крутануться, чтоб подставить тело под струи воздуха.
Потом нужными мудрами нашёл последний свой файл. Пробежал глазами по тексту.
Его набралось многовато. В добавок из Ассирии принёс ещё блоки информации. А нужно текст так спрессовать, чтоб получилось несколько плотнейших стихов.
Я высыпал таблички на стол.
– Я рад, что они у тебя не разбились, – услышал сладкий глас Елиезера.
– Ты дурак, брат. Это жёсткие копии.
– Ты по святым языческим местам набирался мудрости искусственных носителей информации?
Я промолчал, чтоб не начать ругаться: брату поговорить больше не о чем? Знает же, что я был в Ассирии! А теперь подгоняю воззрения ассирийских учёных под текущий X век, в котором должна появиться научная основа новой религии.
– Ты, надеюсь, свою часть закончил? – я начал переводить клинопись.
– Я боготворю роме за их научное прозрение. Наука в Та-Кем была на высоте! Поторопись, мой дорогой брат. Я уже почти подготовил свой недостойный вариант.
Какой он скорый, мой елейный. Потерпишь. И что за привычка применять самоназвание египтян? Есть же термины! А мне над табличками нужно как следует попотеть. Как у горы. Я усмехнулся двусмысленности.
Итак, что там клинописали ассирийские жрецы?
За эти дни, пока Моше колдовал на горе, я стал настоящим специалистом по туппумам. Не без помощи своего прекрасного подсказчика, конечно. Подключил пару микросхем и выучил аккадский, чтоб под видом учёного проникнуть в библиотеку Ашшура. Судя по вполне лояльному отношению ко мне, я справился с ролью. Тем более, что в целом необходимую информацию для первых глав я уже собрал. Осталось обстругать и отшлифовать.
Конечно, было бы больше толку от огромной библиотеки Ашшурбанапала, но он будет править лет через триста. А текст, который мы с братом готовим, нужен уже сейчас. Моше решил: пока не дошли в пункт, надо собрать базу для новой религии.
Заработался и очнулся из-за того, что Елиезер сбросил мне на монитор свой вариант первой главы. Пришлось читать. И мои глаза полезли на лоб.
– И что с этим делать? По научным трактатам ассирийских жрецов земля была покрыта изначально водой!
– Ты меня прости, но как это могло быть?
– Полагаю, что это был аморфный лёд.
Елиезер подошёл и навис надо мной.
– Дорогой брат, какой ещё лёд! Мудрые египетские учёные полагают, что земля была пустыней! Ведь демиург не посылал на неё дождей!
– Ты совсем с ума сошёл. А куда девать Ветер, который дул над водой?
– Над сухой водой!
– Никаких сухих вод! Только ветер над аморфным льдом в атмосфере водяного пара.
– Послушай, друг мой. Вода поменяла агрегатное состояние? Конечно. Но не настолько! Смирись, вода фактически вообще не менялась, ежели из сухой земли начали бить благословенные родники.
Я было схватил Елиезера за грудки, но тут перед нами появился Моше.
– Дети мои, я возвращаюсь. Гирсам, вытащи в Скинию ларец, я туда положу камни с правилами. Елиезер, заканчивай...
Я отпустил братца. Что говорил отец дальше, я уже не слушал, решил злость подавить работой. Подхватил сандалии и пошёл к ларцу. Потом одну сандалию кинул в спину Елиезера. Тот ойкнул, но виду не подал. Я обулся, домкратом приподнял ларец и толкнул его к выходу из мастерской; по пути ручка ларца зацепила ногу брата. Тот смолчал, слушал Моше, поправляя каласирис, скрыв голые ноги.
В молельном зале уничтожил своего репликанта, установил ларец в святилище. Посмотрел, правильно ли он стал. Чуть поправил. Отключил домкрат. Приоткрыл крышку с двумя ангелами, убедился, что крепления работают, что дно и стенки ларца покрыты обволакивающим изоляционным материалом. Петроглифам ничто не повредит, даже если ларец уронят.
Я подошёл к выходу из Скинии, отодвинул полог. Яркий свет ударил по глазам, пахнуло жаром, в лицо сыпануло песком. Я закашлялся, выругался по-аккадски, задёрнул полог.
Уселся на ковёр у холщовой стенки Скинии и задремал.
Проснулся от ласкового шлепка по щеке. Надо мной – округлое глупо улыбающееся лицо Елиезера. Вот скотина. Он ещё что-то мне выговаривал! Что брат бормотал медовым голоском, я не услышал: за стенками Скинии уже слышался гул толпы, которая встречала Моше; а он принёс народу каменные письмена.


Елиезер

Я вернулся за свой монитор.
– Моше, есть небольшая проблема, – я поклонился преследующей меня голограмме.
Я слышал тяжёлое дыхание отца. Он спускался с горы да ещё и нёс на спине камни с петроглифами. Народу нужно предъявить каменные скрижали.
– Говори.
Работа над первой главой застопорилась. Первоисточники, на которые опирались я и Гирсам, разнятся как добро и зло. Я, конечно, попытался найти компромисс, но мой любимый брат воспринял моё предложение неадекватно. Я его слёзно уговаривал, убеждал, но он непреклонен. Поэтому я не могу закончить главу. Раз тексты не соединить, можно принять египетский текст. И я показал папирус, красочно разрисованный писцом иероглифами лого-консонантного типа. И подождал мудрого слова Моше.
Моше молчал.
Я продолжил. Сказал смиренно, что-де я готов даже египетскую версию создания земли отбросить и оставить только ассирийскую. Хотя египетская выглядит более убедительно. Логика египетских учёных очевидна. Вокруг – пустыня. Они экстраполировали своё представление окружающего мира на прошлое. Нил? Он воплотился в текстах в источник, который бил из иссушённой земли.
– А что Гирсам?
Этот досадный вопрос ожидаем. Выкручиваюсь. Гирсам упёрся, признаёт только свою теорию аморфного льда, которая якобы подтверждала ассирийскую версию. Откуда в Двуречье аморфный лёд? Откуда ассирийцы вообще могли знать об этом агрегатном состоянии воды? Для их теории источником был потоп, когда вода моря и ливня стали едины. Поэтому в представлении учёных демиургу потребовалось разделение вод. Потом всё нелогично: светила, суша, фауна... Зачем? А вот египетская версия – то, что нужно, текст выглядит цельно.
– Тем не менее, твоя версия страдает недосказанностью, – Моше дышал тяжело. На его лицо скатывались капли пота. – Если земли нет в принципе, её не видит никто, то почему она пуста? И откуда всё-таки взялась вода?
Египтяне додумались, что – из смеси воды и оксида кремния! Песок по виду сух. А на самом деле это – капли воды, покрытые оксидом. Получается, что демиург творил мир из моря сухой воды, и что достаточно мановением бога разрушить оболочку, как появится вода.
– Какая чепуха! Но забудем. Я предлагаю записать обе версии. Дурак не поймёт, умный не скажет. Главное – деяния демиурга, в существование которого народ должен поверить. Особенно после дел его, описанных в священных текстах.
Конечно, согласился я с очевидным, демиург у нас будет единственным. Он победит всех лжебогов. Он всеблагой. В него мы постепенно заставим верить весь мир. Собственно, вера – всего лишь нежелание понять замыслы божьи. Этим нужно пользоваться, предложив правильные законы. Я постараюсь справиться с объединением двух теорий. Но если Гирсам воспротивится такой компиляции?
– Не заставляй меня заниматься этим! Сами виноваты, что не смогли договориться!
Слава богу, сказал я, решение Моше гениально. Во-первых, мне не придётся обманывать своего доверчивого братца. А во-вторых, мы с такой версией сотворения мира ублажим жрецов и Египта и Ассирии. А потом привыкнут.
– Ждите меня, – сказал Моше и пропал.
Я быстренько завершил главу. Всё оказалось проще, чем я думал!
А потом посмотрел черновики второй главы Гирсама и ужаснулся: она противоречит первой! Этих ассирийцев надо срочно учить новой вере, иначе они исчезнут, как народ. И жаль будет найденных ими, но потерянных знаний.
Если вторую главу переделать по плану первой, то выпадет прекрасная, удивительная, сказочная, назидательная притча о грехопадении. В ней даже забродившие яблоки с гнильцой не пропали даром, а были отлично утилизированы. А если переделать первую, то придётся опять спорить с Гирсамом. А он не из тех, кого можно бить по щекам. Он левую не подставит. Потому что никто не ударит по правой. Гм. Кроме меня!
Я плюнул на первую главу. Слюна пролетела сквозь слова «твердь посреди воды» и шлёпнулась на пол. Пусть будет так, как написано. Чуток подправлю вторую, чтоб не бросались в глаза разночтения. Типа, вторая глава чуть повторяет первую, только в ценных и нравоучительных подробностях. А двоих создал демиург сразу или по очереди – какое это имеет значение?
Я встал с кресла, ступил и чуть не упал из-за полы каласириса. Задрал его до пояса. Вышел из мастерской. Гирсам дрых возле ларца. С удовольствием бы его пнул, но только ласково шлёпнул его ладонью по правой щеке. И пока он не опомнился, с любовью в голосе произнёс:
– Дорогой брат, я знаю, что твоя редакция текста безупречна, и нашёл прекрасное решение двум первым главам священного для избранных откровения. Моше одобрил.
Но мои слова утонули в радостном гуле голосов за стенами Скинии. Это возвращался с горы Моше, который нёс священные законы для народа.

Октябрь 2025

В помощь тем, кому лень искать информацию. Действие происходит в X в. до н.э.
Моше – Моисей, Гирсам и Елиезер – его дети.
Каласирис, схенти – одежда.
Роме (люди) – самоназвание древних египтян.
Та-Кем (чёрная земля) – название страны египтян.
Туппум – глиняная табличка с клинописью.
Ашшурбанапал – царь Ашшура, правил через 300 лет после описываемых событий.
«Аморфный лёд», «Сухая вода» – два из десяти агрегатных состояний воды.
Петроглифы – изображения на камне.
Лого-консонантный тип – один из видов египетской письменности.