Глава 5 распад

РАСПАД

Полузнакомого охранника звали Морган. Герману, можно сказать, повезло, что сейчас была именно его смена. Все же тот факт, что они раньше общались, обещал поспособствовать успеху задуманного предприятия.
Морган, впустив Германа внутрь здания, и дождавшись, когда тот приблизится к его конторке-посту, расплылся в улыбке.
— Рад видеть, — сообщил он, лучась добродушием, а Герман подумал: от чего сможет защитить этот рыхлый, довольно пожилой уже человек, если, сообразно своей должности, ему вдруг придется действовать?
— У меня к тебе важное дело, — сразу же взял быка за рога Герман. — Из салона моего форда кто-то коробку стырил. Я, понимаешь, бросил ее на сиденье, а вчера прихожу вечером — нету. Вернее, я даже не заметил, что нету, пока не вспомнил.
— Стоянка не охраняется, — на всякий случай напомнил Морган, в его глазках забегало беспокойство. — А что там, в коробке?
— Не-не, — поспешил успокоить его Герман и натянуто улыбнулся. — Я ж не в претензии, сам виноват, что забыл машину закрыть. А в коробке очень важная мне вещь. Как память, понимаешь? Коммерческой ценности она не имеет. Вот мне и обидно — какому уроду потребовалось ее тырить?
— А я-то тут причем? — даже слегка обиженно проговорил Морган. Судя по всему, он был еще и туповат.
— Так ты меня можешь очень сильно выручить, — проникновенно проговорил Герман, прикладывая ладонь к груди. — У тебя же фронтальная камера все пишет. Если бы ты дал мне посмотреть, кто…
— А, вот ты про что, — Морган облегченно рассмеялся. — Так бы и говорил. Если бы ты знал, как тут скучно сидеть, пока рабочий день не начнется. Хорошо, что ты зашел. Хоть поговорить есть с кем.
— Да, отлично, — снова «резиново» улыбнулся Герман. — Так что насчет камеры?
— Надо — смотри, мне жалко, что ли? — неожиданно легко согласился Морган. — Только, сам понимаешь, я тебе эту запись не отдам. Любые дела с полицией только через главного менеджера. Я свое место терять не собираюсь!
— Никакой полиции, — заверил его Герман, про себя удивляясь, как легко удалось добиться желаемого. — Я исключительно для себя. Есть подозрение, что воришку я узнаю.
— Только на меня не ссылайся. Я ничего подтверждать не буду. Если спросят, скажу, что зашел ты ко мне просто так. Чаю попить.
— Клянусь, — заверил охранника Герман, — что твое имя я ни разу не упомяну. Могила, — и он провел двумя пальцами по губам, словно застегивал молнию.
— Садись вот сюда, прямо на стул, — Морган освободил место и принялся что-то нажимать на пульте, вмонтированном в стол. — Только осторожно, оно на колесиках, катается.
Герман послушно опустился на мягкое сиденье.
— Тебе с какого часа? — поинтересовался Морган.
— С начала. Ну то есть часов с четырех утра, если можно.
— Ага, — охранник снова нажал что-то на пульте, и на небольшом выпуклом экране, свисающем на кронштейне с потолка, появилась статичная картинка: часть участка стоянки, освещенная ночным фонарем. — Управление как на магнитофоне, — сказал Морган. — Пуск, пауза, перемотка.
Герман кивнул. На титре, отображающем часы, значилось: 3-46. Его парковочное место было пока пустым.
Герман нажал на «плей» и какое-то время тупо разглядывал ни на йоту не меняющуюся картинку (если не считать неспешно бегущего таймера).
— Мотай, — подсказал ему Морган и нажал на другую кнопку — по экрану побежали полосы, но и картинка существенно ускорилась, через пару секунд на парковку быстро въехал автомобиль. Герман поспешно переключил на обычное воспроизведение и какое-то время наблюдал сам за собой: вот он запарковал мустанг, открыл водительскую дверцу, выбрался из салона, осмотрелся, захлопнул дверцу обратно…
— У меня племянник есть — балбес-балбесом, — сказал Морган, стоя у него за спиной. На экран он даже не смотрел. — Не придумал ничего лучше, как купить домой ящерицу. Говорит, надо, чтобы какой-то питомец в доме жил. Психолог ему посоветовал. Представляешь?
— Угу, — буркнул Герман, а про себя подумал: знал бы ты про моего питомца. Он снова ускорил события на экране, но, после того как водитель мустанга исчез из кадра — ничего не происходило.
— И не какую-то там аквариумную ящерицу, — продолжал меж тем Морган. — А здоровенную такую, с полметра. Забыл название. И вот покормил он ее какой-то гадостью, которую ему в зоомагазине подсунули, а потом расчувствовался и решил погладить. А она его возьми — и тяпни за руку!
— Неужели? — машинально проговорил Герман, проматывая пленку — на тротуарах стали появляться первые прохожие, которые потешно ускоренно двигались: однако никто из них даже близко к мустангу не приближался.
— Ну. Племяш хотел на ящерицу наругаться, но та, как он подумал, раскаялась и стала к нему ласкаться. И смотрит на него так виновато-виновато. Рассказывает мне: куда я пойду, туда и она. Трогательно так, ему показалось.
Герман включил на еще большую скорость, теперь фигурки на экране стали перемещаться просто в сумасшедшем темпе, но ни одна из них явно не делала никаких противоправных действий.
— И что ты, думаешь, оказалось? — поинтересовался Морган и сделал трагическую паузу.
— Что?
— Так она оказывается за ним ходила, потому что ждала, когда он сдохнет! — охранник вдруг разразился глухим ухающим смехом. — Она так со всеми делает, укусит, яд впрыснет, и ждет, когда жертва копыта откинет. Умора. Пришлось ему в больницу идти, чтобы антидот ставить, представляешь?
— С ума сойти, — сказал Герман бе всякого выражения. Он уже начинал нервничать. Таймер на дисплее показывал 21-30, на экране начало темнеть, зажглись фонари, но никто к стоящему на парковочном месте мустангу за весь день так и не приблизился.
Герман чуть замедлил скорость, как будто это могло чем-то помочь. Он помнил, что пришел на парковку около одиннадцати вечера, значит преступники вот-вот появятся на камере. Он почувствовал, как у него учащенно забилось сердце и вспотели ладони. Прямо сейчас наступит развязка, и он увидит тех, кто… вот сейчас… вот-вот…
Циферки на экране продолжали сменять друг друга — 22-00 — 22-30 — 22-45…
Ничего. Никого. Ноль.
Герман дождался, когда в 23-04 он появился на экране собственной персоной и нажал на стоп. А потом посмотрел на Моргана.
— А вот еще случай был, — сказал охранник. — Пошла моя жена, значит, в подвал, в прачечную…
— Ничего нет, — перебил его Герман, кивая на экран.
— Нету? — переспросил Морган с трудом отвлекаясь от своего воспоминания. — А ты точно коробку эту в салоне оставил? Может, в другом месте где-то?
— Может в другом, — задумчиво протянул Герман, а потом с озадаченным выражением лица поднялся с кресла.
— Ты заходи, если что, — радушно предложил Морган, хлопая его по плечу. — Скучно, понимаешь, пока народ не придет. Так вот, насчет жены…
— Насчет жены давай в следующий раз, — теперь Герману стало уже не до вежливости. — Я опаздываю, если честно. Так что — в следующий раз.
— Валяй, — неохотно проговорил Морган и обиженно поджал губы.


***


Герман вышел на стоянку, глянул на припаркованный на «своем» месте мустанг. Машина блестела в свете фонаря дождевыми каплями, застывшими на железных поверхностях.
«Что же это получается? — недоуменно спросил он себя, направляясь сразу домой — сегодня забегать в «Лысый ёрш» настроения не было, — Если на парковке к машине никто не прикасался, то… то труп мне подкинули еще раньше? На предыдущей смене? Он попытался вспомнить все детали той ночи и никак не мог сосредоточиться. Оставлял ли он мустанг без присмотра надолго? Подтащить труп к багажнику, сгрузить его туда и ретироваться — на это надо ведь какое-то определённое время. Да и потом — преступники же не могли постоянно ездить за ним следом — уж что-что, а «хвост» Герман моментально бы «срисовал» на пустых ночных улицах. Получается те, кто подкинул ему труп, поджидали его в определённом месте? Знали, что он там появится? Может, они как-то связаны с Т-Карго? Стоп. О чем я?.. Труп никак не могли подкинуть мне раньше!»
Герман отчетливо вспомнил те ощущения, которые испытал, когда вытаскивал тело несчастной из багажника и взваливал себе на плечо. И как оно «переломилось» в пояснице. А значит… А значит труп был «свежим»! Если бы тело болталось в багажнике с его предыдущей смены — а это больше двенадцати часов! — оно бы неминуемо окоченело! Труп «застыл» бы колом, чего не наблюдалось даже близко! Но тогда… Черт возьми! Что тогда?!?
Герман ощутил, как на его лбу выступает испарина. Ему внезапно стало жарко, и он даже расстегнул на ходу плащ. Предутренний воздух лизнул его рубашку, слегка задубевшую от высохшего пота.
Мысли смешались. Герман словно бы пытался нащупать спасительный канат, натянутый в сплошном тумане. Стоит взяться за него рукой, и ты сразу сориентируешься в пространстве. Сообразишь, где низ, где верх — где право, где лево. Но такого каната не было.
У Германа перед глазами снова потешно забегали туда-сюда люди, двигающиеся на ускоренной перемотке. Они сновали вокруг, во всех направлениях, смешно перебирая конечностями. Они мчались по своим делам — глупым, никчемным, абсолютно бесполезным. Герман не осуждал их — презирал. Но не меньше, чем презирал себя — ведь он тоже являлся один из элементов этого суетливого сонма.
И в это мгновенье Герман, впервые за очень долгое время, вдруг подумал, что с ним, видимо, что-то не так. Что-то разладилось в его внутренностях, что-то надломилось, засбоило, и дальше процесс распада только усугубится. Разумеется, в том случае, если бросить все на самотек и не предпринять никаких шагов к исправлению ситуации.