Сократ. Близость душ. Разговор о дружбе

(По мотивам диалога «Лисид»)

Пролог. В Палестре, под тенью платанов

Летний полдень стоял над Афинами, но в палестре Мики, где юноши упражнялись в борьбе и беге, было относительно прохладно — воздух смягчала тень старых платанов. Здесь бурлила молодая, неудержимая жизнь, наполненная гулом молодых голосов, плеском воды и ударами мячей. Сократ, как обычно, пришёл сюда не для того, чтобы демонстрировать силу тела, а чтобы обнажать слабость мысли.
Он заметил, что внимание большинства приковано к двум юношам, словно они были диоскурами . Это были Лисид, сын Аристида, известный своей мягкой красотой и задумчивостью, и Менексен, более бойкий, яркий, прирождённый спорщик. Их считали образцом идеальной дружбы: красивые, знатные, всегда вместе, словно две половины одного целого.
Сократ подошёл к ним, его взгляд был проницателен, но улыбка оставалась приветливой.
— Приветствую вас, прекрасные юноши! Вы, должно быть, друзья? Какое счастье видеть такую неразлучную пару.
Менексен, более дерзкий и уверенный, ответил, слегка наклонив голову:
— Клянусь Зевсом, Сократ! Мы — лучшие друзья. Мы ни дня не проводим порознь.
— О, как же это прекрасно, — произнёс Сократ, поворачиваясь к ним. Он понизил голос, и это сразу привлекло внимание окружающих. — Но скажите мне, вы, чья дружба столь сильна, что её видят и одобряют все Афины: что есть Дружба? Я сам, увы, так и не обрёл истинного друга и хотел бы, чтобы вы, как знатоки, объяснили мне: как найти того, кто действительно будет мне другом.
Юноши переглянулись. Вопрос, который казался столь же простым, как вдох, вдруг стал сложным и неприступным, как цитадель. Сократ не дал им опомниться. Нить диалога внезапно выскользнула из рук Менексена, и философ повёл их по своему, неизвестному маршруту: от непринуждённого общения к тревожному, глубокому поиску: они должны были дать определение тому чувству, которое, как они полагали, знали лучше всех на свете.


Глава I. Ответ Менексена: Притяжение Подобного

Менексен, не любивший долгих раздумий, принял вызов с поспешностью.
— Что ж, Сократ, это просто! Друг — это тот, кто любит тебя. И мы любим друг друга!
— Прекрасно, — кивнул Сократ, но его взгляд стал острым. — Но позволь мне рассмотреть это по частям. Кто же тогда друг? Тот, кто любит (любящий), или тот, кого любят (любимый)? Если я люблю тебя, а ты меня ненавидишь или просто равнодушен, мы друзья?
Менексен, почувствовав, что ответ уходит, нахмурился. Он поджал губы. — Нет. Друг — это тот, кого ты любишь, и кто любит тебя в ответ. Любовь должна быть взаимной.
— Значит, друзья должны быть подобны друг другу? — продолжил Сократ, вводя цитату. — Как говорят поэты и философы: "подобное тянется к подобному".
Их мысли двигались, словно воины по минному полю: каждый шаг был обдуман. Ответы давались с трудом, словно камни, которые нужно было поднять со дна колодца, но при этом чувствовалось, как нарастающее напряжение стягивает их виски.
— Да, — подтвердил Менексен, чувствуя себя вновь уверенно. — У нас общие интересы, мы оба знатны, оба любим игры... Мы подобны.
— Но подумай, мой дорогой Менексен, о природе подобия. — Сократ начал медленно расхаживать. — Если некто подобен другому, разве у него есть то, чего нет у его друга? Нет, они имеют одно и то же. А если у них всё одинаковое, они не могут дать друг другу никакой пользы, ибо у них нет недостатка, который мог бы восполнить друг. В чём же тогда ценность дружбы, если она не даёт пользы? Если друг не нужен, зачем он?
Менексен побледнел от умственного усилия. Он замялся, его красноречие иссякло. — Тогда... подобное не может быть другом подобному. Мы зашли в тупик.


Глава II. Ответ Лисида: Притяжение Противоположного


Лахет, взбешенный собственной неудачей, поправил хитон и отошел, но его место тут же занял Лисид. Он был более тих, но более вдумчив и, наблюдая за провалом Менексена, видел, куда ведёт Сократ.
— Если подобное не может быть другом подобному, — сказал Лисид, его голос был тих, но твёрд, — тогда друг — это противоположное! Больному нужен врач, который не болен. Плохому нужен хороший. Невежественному нужен мудрый. Мы ищем в друге то, чего у нас нет, чтобы восполнить свой недостаток.
— О, это сильный и смелый ход, Лисид! — Сократ искренне обрадовался, одобрительно кивнув. — Значит, дружба — это стремление противоположностей, рождённое чувством недостатка.
— Да! — воскликнул Лисид, почувствовав прилив вдохновения.
— Но послушай. — Сократ не позволил им задержаться на этом ответе. Он вновь стал активной, разрушающей силой диалога. — Если вражда — это тоже противоположность, то не станет ли тогда вражда основой дружбы? А если злой ищет доброго как друга, чтобы стать лучше, то почему он не ищет злого, чтобы стать ещё хуже? Если противоположности стремятся друг к другу, то Добро должно хотеть Зла, а Справедливость — Несправедливости. Разве не абсурдно утверждать, что противоположности ищут противоположностей? Разве не может быть, что они отталкиваются, как одноимённые полюса?
Разговор задыхался, как загнанный конь. Юноши обменивались полными замешательства взглядами. Второй ответ рухнул с глухим треском, разбитый неумолимым вопросом Сократа.


Глава III. Последняя Надежда: Друг как Источник Блага


Лисид, его лицо пылало от смущения и интеллектуального напряжения, сделал последнюю, отчаянную попытку, чтобы спасти честь их дружбы.
— Хорошо! — твёрдо сказал он. — Дружба рождается, когда человек, не будучи ни плохим, ни хорошим, ищет дружбы с хорошим. Например, тот, кто болен (ни плохой, ни хороший), ищет дружбы с врачом (хорошим). Он ищет врача не ради самого врача, а ради здоровья! Дружба — это средство, направленное на получение блага. Мы дружим, чтобы стать лучше!
— О, теперь мы подошли к самому истоку! — воскликнул Сократ, его голос понизился, став почти интимным. — Значит, друг нам нужен ради чего-то. Но ради чего? Ради блага. А это благо, ради которого нам нужен друг, нам нужно ради чего-то ещё?
— Нет! — ответил Лисид, задыхаясь от возбуждения. — Должно быть какое-то Первое Дружественное, ради которого нам нужно всё остальное. Как здоровье — это Первое Дружественное, которое нам не нужно ради чего-то ещё, а нужно ради самого себя. Это Истинное Благо!
Сократ сделал долгую, глубокую паузу. Воцарилась тягучая, напряжённая тишина. Он смотрел на юношей, в его глазах читалось сострадание к их неизбежному интеллектуальному краху.
— Ах, друзья мои! Если мы найдём это Первое Благо, это Истинное Дружественное, которое является концом всех стремлений, то нам уже не нужны будут друзья, чтобы его достичь, потому что мы уже будем обладать им! Более того: если мы подружились с кем-то ради блага, то наш друг — это не тот человек, а то благо. Мы используем человека. Дружба, основанная на нужде, исчезает, как только исчезает нужда. В таком случае, ваша дружба — это лишь мост к цели. И когда цель достигнута, мост сжигают.
Лисид и Менексен были повержены. Их дружба, которая казалась такой самодостаточной и прекрасной, оказалась логически необъяснимой и, что хуже, корыстной.

Эпилог. Неведение и Начало Истинного Пути

Напряжение спало, уступив место глубокой, очищающей тишине, словно в воздухе запахло озоном после грозы. Юноши молча смотрели на свои ноги, ощущая горечь прозрения.
— Итак, друзья, — подытожил Сократ, покачивая головой, — мы потерпели полное поражение. Мы, которые думаем, что знаем, кто нам друг, и что такое дружба, не смогли дать ей определения.
Он указал на Лисида и Менексена.
— Вы, юноши, чья дружба столь очевидна, что ей завидуют все афиняне, и вы не знаете, что такое дружба! Это прозрение должно быть ценнее, чем любое ложное знание. Ибо как могут эти прекрасные юноши научить других дружбе, если не могут определить её сути?
Медленно собирая складки своего хитона, Сократ направился к выходу. Над палестрой сгущались вечерние сумерки.
— Идите и ищите, юноши. Ибо дружба начинается не с общих игр и общих имуществ, но с совместного поиска Истины. До тех пор, пока мы не поймём, что такое благо, мы не поймём, почему мы стремимся к другому человеку.
Истина, ради которой они собрались, наконец пронзила их. Они поняли, что лучший урок дружбы — это готовность признать своё невежество и продолжать этот совместный, честный поиск.