Я влюбилась в своего брата 8

Через час мы сидели в том же кабинете, где впервые услышали слово Carrier Screening. На столе лежали аккуратно разложенные бумаги. Петер переводил каждое слово. Врач посмотрела на нас поверх очков, сделала паузу и произнесла:
— Прежде всего, хочу обратить ваше внимание: проведённый анализ ДНК показал, что вы не состоите в родстве.
— Как это? — удивлённо спросил Олег.

Не сразу поверив услышанному, я молчала. Петер передал слова, врач кивнула и продолжила:
— Бывают ошибки в семейных преданиях, недосказанности, путаница в родословных. Но генетика точна. Ваши профили не совпадают как у двоюродных родственников. У вас нет общих сегментов, характерных для близкой родни.
— Но… как же так? — Олег нахмурился. — Всю жизнь нам говорили, что мы кузены. Наши родители — родные брат и сестра. Это невозможно.
— Может, ошибка в анализах? — выдохнула я, с надеждой и страхом одновременно.
— Ошибки нет, — коротко ответила врач.
— Поймите, семейные истории нередко искажены, — осторожно вмешался Петер, заметив наше замешательство. — В родословных случаются пробелы, тайны или умолчания. Но наука не знает домыслов. Современный генетический анализ — это точный метод.

Олег провёл рукой по волосам, нервно усмехнулся:
— Значит, мы всё это время страдали зря? Все эти разговоры о «кровосмешении», о «позоре»…
— Именно, — подтвердил Петер. — Вы теперь свободны от ограничений. Для семьи это будет неожиданностью. Возможно, шоком. Но факт остаётся фактом.

Я всё ещё не могла до конца поверить и, собравшись с духом, задала вопрос врачу:
— Но если мы не родственники… почему же мы так похожи внешне? У нас одинаковые светлые волосы, похожие глаза. Разве это не доказательство родства?

Врач улыбнулась понимающе, предугадывая этот вопрос:
— Внешнее сходство не всегда связано с близким родством. У вас обоих в генетическом профиле есть общие маркеры, характерные для североевропейских и восточнославянских популяций. Проще говоря, в ваших генах встречаются и немецкие, и русские линии. Это объясняет светлые волосы, голубые, зелёные и серые оттенки глаз, а также определённые черты лица. Но подобное совпадение не значит, что вы двоюродные брат и сестра. Оно лишь отражение общей этнической смеси, которая встречается у миллионов людей.

Петер перевёл слова и добавил уже от себя, с тонкой иронией:
— Иногда природа играет в «генетическое эхо». Люди могут быть похожи, потому что их предки происходили из схожих регионов, но это не делает их близкими родственниками.
— Теперь у нас будут серьёзные вопросы к родителям, — заметил Олег, уставившись в одну точку на стене.
— Родители могли сами не знать, — деликатно добавил Петер. — Иногда бабушки и дедушки умалчивают об усыновлениях. Случаются интимные связи, о которых предпочитают не говорить детям и внукам.

Врач-генетик разложила перед нами результаты.
— Ваши гаплогруппы различны. У вас, — она посмотрела на меня, — митохондриальная гаплогруппа H, очень распространённая в Европе. А у вас, — перевела взгляд на Олега, — Y-хромосомная гаплогруппа R1a, типичная для славянских народов: русских, украинцев, чехов. Совпадений по аутосомным сегментам, которые указывают на двоюродное родство, нет. Ваш коэффициент родства равен нулю в пределах второй степени.

Мы поблагодарили врача и вышли из кабинета. Неожиданно Олег рассмеялся, сначала нервно, потом громко и с облегчением. Он схватил меня за руки, прижал к себе и прошептал:
— Слышала? Мы вообще не родственники!

Я тихонько заплакала от радости в его объятиях. И впервые за долгое время почувствовала, что дышу свободно. А Петер, сдержанно улыбаясь, добавил:
— Вот видите, иногда наука умеет развеять самые тяжёлые сомнения.

Холодный зимний воздух показался неожиданно свежим и лёгким. Снег хрустел под ногами, а в груди было такое чувство, словно с нас сняли тяжёлый груз страха и вины. Олег всё ещё не отпускал мою руку, мы оба смеялись и плакали одновременно. Дома тётушка Марта уже ждала нас за накрытым столом. На тарелке дымился пирог с начинкой, а в чайнике настаивался свежезаваренный чай. Увидев наши лица, она сразу всё поняла.
— Ну? — спросила она, ласково прищурившись.
— Мы не родственники! — почти выкрикнул Олег, в его голосе звучала такая радость, что даже стены старого дома отозвались эхом.

Тётушка улыбнулась, обняла нас обоих и произнесла вполголоса:
— Я знала, что истина окажется проще, чем страхи. Но помните, что ваша радость — это одно, а разговор с родными — совсем другое дело.
— Думаете, стоит сразу позвонить и всё рассказать? — спросила я.
— Нет, дорогая моя, — Марта покачала головой, поправляя шарф. — По телефону такие вещи не объясняют. Там слишком много эмоций и старых убеждений. Лучше дождитесь возвращения домой. Сядьте за стол, спокойно изложите факты, покажите документы. И главное: спокойно выслушайте их. Иногда родителям нужно время, чтобы отпустить старые тревоги и принять новые обстоятельства.
— Это верно, — кивнул Петер. — Наука дала вам точность. Но человеческое сердце принимает её не сразу. Дайте им шанс пройти путь принятия правды вместе с вами.

Мы сидели за столом с чашками горячего чая. В каждом слове тётушки Марты и Петера я слышала умиротворяющую мудрость, которую дарит только осмысленно прожитая жизнь. Впереди нас ждали дороги назад и трудный разговор, но теперь я видела, что мы не одни, у нас есть опора.

Поезд уходил из Ахена ранним утром. На перроне пахло кофе из автоматов и холодным железом рельсов. Мы с Олегом стояли рядом, сжимая чемоданы и руки друг друга. Марта и Петер пришли проводить нас. Тётушка обняла меня крепко, как родную дочь, а Петер пожал руку Олегу с одобрением. Мы поблагодарили их за всё, чувствуя, как слова благодарности слишком малы для того, что они сделали для нас.

Поезд тронулся, Ахен остался позади, растворяясь в зимнем тумане. Дорога тянулась долго, за окнами мелькали города, леса и поля, а внутри купе было тихо и тепло. Мы сидели рядом, плечо к плечу, ритм колёс убаюкивал. Когда стемнело, соседи вышли на промежуточной станции, мы остались вдвоём в купе. Приглушённое освещение ложилось на красивое лицо Олега золотистыми бликами. Он нежно обнял меня. Говорили шёпотом о будущем, о том, как всё изменилось после результатов, о том, что теперь ничто не стоит между нами. Его пальцы скользили по моей руке, чутко задерживались на запястье. Я гладила ладонью по его щеке, по линии волос. Мы целовались сначала осторожно, потом всё горячее, едва сдерживая нарастающую страсть. В какой-то момент он прижал меня к себе крепче.
— Любушка, я хочу тебя… но хочу и беречь. Пусть всё будет правильно.

Я понимающе кивнула, прижимаясь к его груди. Мы затихли и остались в хрупком равновесии, когда дыхание сбивалось. Губы снова и снова находили друг друга, руки скользили по плечам и спине, но дальше мы не шли. В этом воздержании было уважение друг к другу и к нашим родным. Ночь в купе пролетела в полусне и полубодрствовании. Мы лежали рядом, укрывшись одним пледом, и в такт стуку колёс слушали, как перекликаются наши сердца.

Продолжение следует…